Премьера кино
В прокат вышла "Порочная страсть" ("Arbitrage") — старомодный психологический триллер, погружающий зрителя в скучноватые финансовые проблемы мужчины с обложки "Форбса", совершившего неудачную инвестицию в российский уголь и исполненного холодной решимости во что бы то ни стало скрыть от аудиторов, партнеров и клиентов банкротство своего хедж-фонда. Несмотря на нахальный русский вариант названия, никакого порока, а уж тем более страсти не обнаружила в фильме ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Возможно, Аль Пачино, предполагавшийся на главную роль до Ричарда Гира, привнес бы в горестную жизнь растратчика немного итальянского темперамента, чуточку истерики, и было бы видно, что человек все-таки нервничает и переживает по поводу неминуемого финансового краха. Персонаж же Ричарда Гира проходит сквозь фильм с невозмутимым спокойствием буддиста, чуть ли не один-единственный раз позволяя себе воскликнуть "Черт побери!". Впрочем, в этом царственном спокойствии есть несомненная крутизна, и на него делает сознательную основную ставку режиссер-дебютант Николас Джареки, сразу пытающийся поразить воображение крупным планом гигантской хрустальной люстры в особняке героя: в первом же кадре он вальяжно втолковывает в интервью восхищенной тележурналистке, что главное в жизни что? И торжествующе объясняет по буквам: Д-Е-Н-Ь-Г-И.
До конца фильма ничего более оригинального и остроумного он не скажет, а будет преимущественно врать, уверенно и хладнокровно: увлеченной благотворительностью жене (Сюзан Сарандон), смиренно мечтающей в кои-то веки съездить с супругом отдохнуть; богемной любовнице (Летиция Каста), которая в сердцах шлет ему эсэмэски "Fuck you" и откровенно расстраивается, что он никогда не бросит жену; трудолюбивой дочке (Брит Марлинг), помогающей папе вести дела и настойчиво привлекающей его внимание к тому, что у них дебет с кредитом никак не хочет сходиться миллионов на 400, и наконец следователю (Тим Рот), выясняющему обстоятельства гибели любовницы финансиста в ДТП.
Следователю в этом фильме больше всех надо, и ироничный Тим Рот иногда поддает какой-то почти пародийной суеты, разоряясь о том, как он ненавидит богатых засранцев, одного из которых вот-вот возьмет тепленьким. Однако, на циничный взгляд Николаса Джареки, добро часто оказывается в проигрыше именно потому, что слишком кипятится, нервничает и суетится: при всей своей проницательности и железной хватке бедный следователь, не удержавшись в своем стремлении поскорее приблизить торжество правосудия, глупейшим образом начинает фальсифицировать улики, и получается это у него далеко не так виртуозно, как у Глеба Жеглова. А когда он пытается смоделировать своим нищебродским умишком логику миллиардера, становится и вовсе за него обидно — что же это авторы ставят представителя закона в такое неловкое положение? Наиболее приятное впечатление нормального человека, не мерзавца и не клоуна, производит в "Порочной страсти" молодой негр (Нэйт Паркер) — сын покойного шофера, когда-то возившего героя и, судя по всему, сильно им облагодетельствованного. Теперь сын помогает отцовскому работодателю замести следы пресловутого ДТП, прикрывает его перед полицией и в какой-то момент даже пытается завязать с ним разговор о том, что не все на свете решается деньгами и в них упирается,— хотя это абсурдное предположение не находит в ледяном сердце финансиста ни малейшего отклика.
Вероятно, симпатии режиссера, принадлежащие скорее аморальной капиталистической акуле, чем пытающимся куснуть ее принципиальным пескарям, можно объяснить в самом вульгарном социологическом ключе: Николас Джареки и сам происходит из аналогичной акульей семьи, будучи сыном американского миллиардера и, натурально, филантропа Генри Джареки. И на самом деле ужасно интересно, как складываются отношения между родителями и детьми в таких семьях, наверняка в каких-то существенных психологических нюансах отличающиеся от быта среднеобеспеченных простых смертных, но фильм Николаса Джареки никакой инсайдерской информации на этот счет не выдает. Режиссер просто два часа любуется повадками крупного хищника в его естественной среде обитания, и при всей красоте и грации зверя зрелище исчерпывает себя довольно быстро — хотя на чей-то взгляд это, наверное, чуть более увлекательно, чем зависнуть у вольера с тигром в зоопарке.