Премьера сериал
В воскресенье на канале "Россия" пройдет премьера сериала "Жизнь и судьба" по роману Василия Гроссмана, действие которого разворачивается на фоне Сталинградской битвы. Смелость режиссера Сергея Урсуляка, замахнувшегося на книгу, сопоставимую по масштабу писательских усилий с "Войной и миром", оценила ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Судя по первым сериям телефильма Сергея Урсуляка, в своей интерпретации романа, считающегося одним из величайших в ХХ веке, он пошел по пути, уже проторенному Львом Додиным в театральной постановке "Жизни и судьбы", где принципиальным является выбор одного, главного из многочисленных героев, на которого ложится почетная обязанность формулировать самые ценные авторские мысли. Вслед за Львом Додиным в качестве своего основного рупора сценарист Эдуард Володарский и режиссер Сергей Урсуляк выбирают физика Виктора Штрума, интеллигента в круглых очках, которому авторы придали явное портретное сходство с самим Василием Гроссманом. Если же продолжать толстовские аналогии, то Штрум рифмуется с Пьером Безуховым и живет, возможно, не самой насыщенной военной жизнью, зато много размышляет о своей судьбе, странности которой являются типичными для любого русского интеллигента. В романе, где одной из самых выразительных сцен является заполнение Штрумом анкеты с роковым "пятым пунктом", очень важно, что речь идет о русском интеллигенте определенной национальности, однако авторы фильма смягчают остроту еврейского вопроса и ждут от философа Штрума в основном общегуманитарных рассуждений о том, что интересы человека не всегда совпадают с интересами государства — эти размышления в исполнении играющего Штрума Сергея Маковецкого звучат очень проникновенно и задушевно, хотя и не сказать, что очень свежо и оригинально. Однако, как и в большинстве других литературных постановок канала "Россия", основная цель тут не индивидуальная авторская интерпретация и необычность взгляда, а, наоборот, просветительская скрупулезность следования первоисточнику, с которой иногда по возможности сочетается развлекательный потенциал. С этой легкомысленной развлекательной точки зрения сам роман "Жизнь и судьба" — произведение гораздо менее выигрышное, чем та же "Война и мир": вязкое, медленное, требующее от читателя усилий и усидчивости. Авторы экранизации, чья цель заставить зрителя усидеть у телевизора, эту неудобоваримость гроссмановского романа героически стараются преодолеть, однако если "Война и мир" захватывает тебя сразу, к "Жизни и судьбе" ты должен прорываться, как немец к Сталинграду. Во многом это относится и к фильму Сергея Урсуляка при всех его очевидных художественных достоинствах — таких, например, как слишком даже тщательная для телевидения картинка оператора Михаила Суслова, позволяющая разглядеть каждый стежок на телогрейке, каждую складочку на лице, каждую струйку дыма из сигареты задумавшегося о вечном Штрума, каждую ворсинку на котике, попадающем в кадр в самый трогательный момент.
Безусловно, сильной стороной "Жизни и судьбы" является кастинг, в котором Сергей Урсуляк всегда демонстрировал умение подбирать не просто хороших актеров, но и стилистически правильные, визуально не диссонирующие с эпохой лица. В данном случае это лицо Сергея Пускепалиса в роли бойца Грекова, готового до последнего защищать "дом Грекова" (эквивалент легендарного сталинградского дома Павлова), экономно расходующего афоризмы типа "не заслужил немец легкой смерти" — в таких репликах чувствуется брутальность Эдуарда Володарского, писателя более конкретного и жесткого, чем склонный к философствованиям Василий Гроссман, и в суровых военных диалогах более убедительного, чем в интеллигентных разговорах о русских писателях, отдающих в фильме литературщиной. Вполне предсказуемо и закономерно появление любимой актрисы Сергея Урсуляка Полины Агуреевой в роли главной красавицы гроссмановского романа Евгении Шапошниковой, которая крутит непростой роман с красивым танкистом (Евгений Дятлов). Жаль только, что любовные сцены в урсуляковской "Жизни в судьбе" переслащены чрезмерно лирической музыкой композитора Василия Тонковидова, словно подстраховывающей актеров, которые и без этого псевдотаривердиевского музыкального сиропа вполне справляются, включая даже робкого героя Сергея Маковецкого. В фильме он не только теоретизирует о движении частиц и ужасах тоталитаризма, но находит время и мужество завести что-то вроде романа с чужой женой Марьей Ивановной (Анна Михалкова) — впрочем, и с ней он не упускает случая пуститься в рассуждения о том, как все в жизни странно и запутанно. С самого начала усилив в фильме мелодраматическую, любовную линию, авторы экранизации все-таки считают необходимым настойчиво подчеркивать серьезный, аналитический и наукообразный подход главного героя к своей жизни и судьбе.