Иранский режиссер Амир Надери, с 90-х годов снимающий в Америке, разразился настоящим прочувствованным гимном во славу синефилии — и в этом качестве его фильм "Снято!" уже нашел свою преданную аудиторию, кочуя с фестиваля на фестиваль. Его герой Сюдзи (Хидэтоси Нисидзима) — начинающий режиссер, который снял три фильма на деньги, добытые старшим братом, только его творения покамест никто не хочет прокатывать. Эта несправедливость заставляет Сюдзи задуматься о положении кино в современном мире: мультиплексы и алчные продюсеры убили кино как искусство, превратили его в проститутку, которая развлекает толпу. Одержимый Сюдзи не желает с этим мириться и все свободное время посвящает киноклубу, показывая старые киношедевры горстке любопытствующих. Остальных он пытается убедить в своей правоте, выкрикивая горестную весть о смерти кино в мегафон прямо на улице среди толпы, а потом ходит молиться на могилы Куросавы и Одзу. Его пытается увещевать старая подруга Йоко (Такако Такива), справедливо замечая, что времена одержимых стоиков вроде Мисимы уже прошли. В наше негероическое время Сюдзи и впрямь выглядит буйнопомешанным одиночкой, но судьба дает ему шанс доказать, что он готов ради кино буквально на все. Оказывается, все 12 лет, пока он предавался неистовой синефилии, его старший брат занимал деньги у якудзы под высокий процент, не смог рассчитаться с долгом и был убит. Теперь Сюдзи должен отработать долг — он становится для гангстеров хорошо оплачиваемым мальчиком для битья и обнаруживает, что может выдержать любую боль, выкрикивая названия любимых фильмов. Более того — свет от кинопроектора оказывает на его измученное тело целительное действие. В фильме Надери есть по-настоящему поэтические сцены, когда распростертое на простынях тело Сюдзи становится экраном, на котором пляшут тени его любимых фильмов. Но для того, чтобы буквально экранизировать метафору "готов умереть за кино", хватило бы и формата короткометражки, а фильм Надери красиво мусолит эту героическую мысль почти два часа. Синефилы, скорей всего, получат от этого удовольствие. Но даже им не худо бы представить себе, как использовал бы такой хронометраж, например, тот же Куросава — наверняка успел бы за это время рассказать не одну, а несколько историй. А другой идол Сюдзи — Робер Брессон — и вовсе уложился бы в полтора часа.
В прокате с 8 ноября