Выставка современное искусство
В лондонской галерее Saatchi открылись сразу две выставки, посвященные русскому искусству второй половины ХХ — начала XXI века. Это "Из-подо льда: московское искусство 1960-1980-х" (Breaking the Ice: Moscow Art 1960-80s), основанная на частной коллекции Игоря Цуканова, и "Веселье — главная особенность Советского Союза", представляющая собственное собрание галереи Чарльза Саатчи. Отголоски действия "железного занавеса" услышала на обеих выставках ТАТЬЯНА МАРКИНА.
Выставки молодых художников в галерее Saatchi не бывают неинтересными — это аксиома, на постоянное утверждение которой Чарльз Саатчи потратил два десятилетия. Но необходимость постоянно поддерживать имидж провокатора, шокировать публику начинает играть с ним злую шутку. Интересно вообще-то узнать, как оценивала национальная критика предыдущие плоды трудов Саатчи по поиску новых талантов среди китайских и индийских художников. Вот американцы, помнится, были не особенно удовлетворены его отбором среди художественной молодежи США.
Саатчи, несомненно, гений маркетинга и рекламы, он с потрясающей скоростью и чутьем выхватывает из контекста все самое цепляющее, удивляющее и шокирующее — чтобы создать из этого эклектичную нарезку, имеющую так же мало отношения к конкретному продукту, как и телевизионная реклама к предмету того, что она рекламирует. Название выставки — "Веселье — главная особенность Советского Союза", оказывается, было произведено господином Саатчи из сталинского лозунга "жить стало лучше, жить стало веселее". Горькую иронию, с которой у нас до сих пор произносят эти слова, он уловил правильно, но только с СССР художники его выставки ничем не связаны.
Шокирующее ядро экспозиции, занявшей огромные залы первого и второго этажа галереи,— это фотографии Бориса Михайлова, мастера немолодого, заслуженного и давно знаменитого, снимавшего на развалинах не советской, а уже ельцинской России бомжей и бродяг. Показаны все 413 фотографий "Истории болезни" — язвы, гениталии, расползающаяся плоть, разрушенное сознание. Тема поддерживается снимками татуированных заключенных Сергея Васильева, сделанных на рубеже 1980-1990-х годов: с их грудей подмигивают друг другу Ленин и Сталин. Это, и правда, страшно. Еще одну ниточку из девяностых тянет впечатляющая серия фотографий Викентия Нилина (начата в 1993 году) — застывшие в неустойчивых позах на подоконниках своих обшарпанных пятиэтажек "Соседи": или спрыгнут, или уже и незачем.
Политическую актуальность обеспечивает инсталляция Гоши Острецова "Криминальное правительство" (2008) — заточенные в картонные камеры, истязаемые фигуры в масках, под которыми может оказаться какое угодно лицо. С приобретения этой работы и зародилась у Чарльза Саатчи идея показать современных русских художников. Однако ею и закончилось искусство, хоть как-то рефлексирующее по поводу российской (забудем уж о советской) действительности. Почти все остальные художники на выставке, действительно молодые и перспективные ребята, учились и живут не в России. Они делают качественное, европейское современное искусство, благополучно отрезанные от родины все еще не проржавевшим железным занавесом. Брутальные "Эшафоты сегодня — памятники завтра" Ники Нееловой, граффити Сергея Пахомова, украшенный неприличными словами экспрессионизм Тамуны Сирбиладзе, остроумная пародия на коров в формальдегиде Дэмиена Херста — пирамида из банок с консервированными овощами и грибами Даши Фурсей. Дистанцирование от РФ, не говоря уже об СССР, на качестве искусства сказалось хорошо; вот только огурчики в банках — европейские корнишоны, не наши, не с грядки (хоть лондонские арт-критики трогательно истолковали эту инсталляцию как напоминание о советских голодных временах, когда надо было заготавливать продукты). Разве что сердца из папье-маше Дарьи Котовой, смахивающие на ощипанных индеек, томят каким-то очень русским отчаянием.
Может, и несправедливо постоянно требовать от художника демонстрировать свою русскость и прочую достоевщину, нажимать в мозгах зрителя эту "кнопку", вызывая слюноотделение удовольствия. Но вот Чарльз Саатчи не упустил ни одной "кнопки", на которую надо нажать. Ребекка Уилсон, директор Saatchi Gallery, рассказала The Daily Telegraph, что "олигархи из России платят огромные деньги за работы западных художников, но совершенно не покупают произведения российских представителей современного искусства. В Москве не так много галерей, где бы эти художники смогли выставить свои работы".
"Два мира — два детства". Если уж пользоваться советскими лозунгами, то так можно определить взаимоотношения между экспозицией Саатчи и той, что расположена в мезонине галереи. Поддержанная "Росатомом", корпорацией "Открытие" и "Буровой компанией Евразия" выставка "Из-подо льда" задумана лондонским Tsukanov Family Foundation, и кроме произведений из коллекции бизнесмена Игоря Цуканова, объединяет работы из десятка частных и музейных коллекций, от музея Циммерли до Государственного Русского музея. Куратором стал Андрей Ерофеев. Он сделал шаг навстречу европейскому сознанию — сгруппировал работы все тех же, главных художников андерграунда по темам, близким западной истории искусства: абстракция, поп-арт, концептуализм; ну и метафизическое искусство и соц-арт, конечно.
В целом эта выставка сделана с по-хорошему "советским" уважением к искусству, снабжена огромнейшим каталогом, полным текстов и редких архивных материалов. Со своими в жэковские цвета выкрашенными стенами она кажется, по сравнению с "выбором Саатчи", слегка занудной. Она, со своей стороны, тоже подпирает железный занавес — не дает советскому нонконформизму, этому бледному подземному растению, утонуть в свободно произраставшем месиве западных течений. Как рассказал Игорь Цуканов, одной из важнейших задач было объяснить контекст, давший такие странные плоды: редкие, самые ранние абстракции начала 1960-х Владимира Немухина и Лидии Мастерковой, кажется, никогда не выставлявшиеся "кибернетические" рисунки Юрия Злотникова, мобиль из веревочек Франциско Инфанте, не оформившиеся еще, не достигшие идеальной гладкости "рожи" Олега Целкова. В разделе соц-арта смоделирована первая выставка, которую в 1973 году затеяли провести Комар с Меламидом, но были обезврежены КГБ.
Неким мостиком между этажами галереи Саатчи можно счесть специально сделанную для "Из-подо льда" инсталляцию Ильи Кабакова: погром на выставке. Несколько невинных соцреалистических полотен пробиты и разрезаны, вот и топор валяется в куче битого стекла. Шокирующее событие, неизменно привлекающее внимание публики или к погромщику, или к автору убиенного искусства. И тем и другим тут является Илья Кабаков, и у него со славой все в порядке. Так что главным вопросом остается все тот же: должно ли искусство быть шокирующим, чтобы нравиться зрителям?