Перевести денег на операцию, отвезти вещи для бездомных, купить подарок на Новый год для одиноких, перепостить, поесть благотворительного ужина, завести карту в банке, который перечисляет проценты в благотворительный фонд, сводить детей на благотворительную елку, сходить в суд, постоять в одиночном пикете, оставить мелочь от сдачи в ящике для больных детей, провести урок для беженцев, отправиться на поиск потерявшейся бабушки, ну и пошопиться в благотворительном магазине дизайнерской одежды — незаметно, но уверенно в этом году благотворительности и волонтерства в самых разных проявлениях у самых разных людей стало заметно больше.
Потерялся 9-летний Игнат Оглезнев. В школе был, а домой не вернулся. По социальным сетям тут же разошелся стандартный плакат "Лизы Алерт", волонтерской организации, разыскивающей потерянных людей. Такие плакаты с фотографией в красной рамочке и просьбой максимального перепоста появляются у всех во френд-ленте несколько раз в неделю. Большинство перепощивают их с такой же скоростью, как и все остальное, не читая, не вглядываясь, а как бы узнавая в них просьбу о добром деле, которое настолько несложное, что и не выполнить его как-то неприлично.
Через четыре дня московский водитель Владимир Николаев увидел в метро бабушку с ребенком и вспомнил это объявление. Он не только вгляделся в лицо мальчика, его не только не остановило успокаивающее, казалось бы, наличие рядом с ребенком бабушки, он прямо из вагона метро, по его словам, зашел в интернет и сличил мальчика с фотографией. После чего он вышел за бабушкой с мальчиком из вагона, проследил за ними до подъезда и только после этого позвонил в полицию. Впоследствии, когда полиция вручала водителю-спасителю премию в 100 тысяч рублей, он объяснял свое поведение "отцовским инстинктом" — у него самого трехлетний сын.
Уровень сознательности, хоть и напоминает отчасти советскую привычку никому не доверять и влезать не в свои дела, однако, на самом деле совершенно новый.
Другой московский герой, тоже отец трехлетнего ребенка, строитель Дмитрий Тарасов, каждое утро после того, как отвозит ребенка в детский сад, встает на выезде из Бутово на МКАД и мешает водителям нарушать правила, объезжать пробку по обочине, создавая тем самым еще большую пробку. Другие водители прозвали его Сантой и некоторые проверяют утром "Яндекс.Карты", чтобы проверить, на месте Санта или нет. Говорят, если есть — выехать на МКАД из Бутово в 9 утра можно за 10 минут, если нет — минимум за 40. Бутовский Санта проводит так ровно час и едет на работу на стройку во Внуково.
Модель Наталья Водянова приехала в Москву этим летом для участия в фэшн-съемке с победителями Паралимпийских игр и узнала, что накануне в Крымске началось наводнение. На следующий день она уже была в Крымске, организовывала лагерь для детей, пострадавших от наводнения.
Примерно в это же время московский фотограф Митя Алешковский на Воробьевых горах организовывал сбор гуманитарной помощи и отправлял ее фурами в Крымск. С тех пор Митя открыл объединенное социальное медиа "Нужна помощь", где пытается заниматься журналистикой и волонтерством-благотворительностью одновременно и привлекать к этому других журналистов. Говорит, что понимает, что профессия журналиста — рассказывать о проблемах, а не решать их, но что же делать, если от того, что ты рассказываешь, в нашей стране ничего не меняется — приходится решать.
Ресторатор и певица Варвара Турова, вступившая в борьбу за справедливый суд над преподавателем Центральной музыкальной школы Анатолием Рябовым, объясняла на всех доступных ресурсах, почему обвинения в его адрес сфабрикованы, собирала подписи в его защиту, призывала всех стоять у суда на каждом заседании, писать про это, кричать про это и перепощивать про это — и победила: профессора оправдали.
Журналист Григорий Охотин и программист Даниил Бейлинсон в процессе всех митингов организовали сервис "ОВД-Инфо", который оперативно собирает информацию о том, кого где задержали, куда везут, что делать, а также помогает с адвокатами и доставкой еды и одежды в ОВД.
И таких примеров в этом году много.
Все эти совершенно разные по интересам, социальному положению и политическим взглядам люди, начавшие заниматься вдруг не своим делом, не изменились в одну секунду, не задумались о смысле жизни, не познали Бога, не осознали свою ответственность, не были слепы и не прозрели.
Но их поразил вирус альтруизма, простите за пошлость.
Много лет активистами было принято считать тех, кто требует. Требует, чтобы государство заботилось о неблагополучных гражданах, чтобы система здравоохранения обеспечивала лечением, квотами и лекарствами больных, чтобы суды справедливо судили, чтобы дорожные службы решали проблемы пробок. Активисты требовали и пытались добиваться от государства того, что оно должно своим гражданам.
Новый активист не требует, а делает.
Потому что требование подразумевает, что тебе кто-то что-то должен — но эта идея явно себя не оправдала. Потому что никто никому ничего не должен. То есть в теории, может быть, и должен, но по факту — нет. Это относится к государству, это относится и к людям.
И часть из нас, конечно, в этом году так и не перевела денег ни одному из больных детей, сообщениями о которых пестрят наши ленты в социальных сетях, которые, может быть, мы сами и перепощивали. Все это потому, что часть из нас эта зараза еще не поразила. Но мы о ней уже очень хорошо знаем.
Пораженные альтруизмом люди, те самые очаги инфекции, от которых она пошла,— особая группа, часто оголтелая и мало приятная в общении. Великие добрые дела и прорывы, как правило, совершаются фанатиками, неспособными видеть нюансов и оттенков. Раньше эти люди существовали как-то отдельно, обособленной кастой, в которую если не стремиться, то и не попадешь.
В этом году оказались пораженными те, кто, казалось бы, совсем к этому не стремился. Просто незащищенный контакт — все, ты в деле.
Митя Алешковский просто привез вещи на Воробьевы горы и увидел, что волонтеры не справляются. И не смог уехать. А потом не смог не поехать в Крымск. С кем из пораженных связалась Водянова — неизвестно, но волонтеры "Лизы Алерт" — это по-настоящему зараженные люди, которых становится все больше и больше с каждым потерявшимся и которые творят настоящие поисковые чудеса, ни в какое сравнение не идущие с работой МЧС.
Сама я летом брала интервью у Любови Аркус, четыре года назад случайно ввязавшейся за другого режиссера в съемки про жизнь мальчика-аутиста и увязшей в этом на всю судьбу этого мальчика и фильм "Антон тут рядом". Все началось с того, что мальчику Антону уже обещали, что он поедет в летний лагерь, и Любовь Аркус уже обещала другому режиссеру съездить и подснять его там. Съездила, подсняла. А потом выяснилось, что заболела у мальчика мама. А потом... Слово за слово Любовь Аркус всерьез занялась проблемой аутизма, проблемой отсутствия такого диагноза у людей старше 18 лет, проблемой изоляции родителей с аутистами, проблемой фашистских психоневрологических интернатов. Обо всем этом она рассказывала мне в интервью, и хоть я и не самый чувствительный человек, но наверняка сказала что-то эмоциональное в ответ, вроде "Какой ужас!" или "Что же делать?". Теперь я занимаюсь сайтом фонда помощи аутистам "Выход", на открытии которого неделю назад президент фонда Дуня Смирнова сказала, что если бы Любовь Аркус помешалась на Марсе, то все бы мы уже собирались в космическую экспедицию.
Сама болезнь появилась не в этом году, но вдруг стали различимы эпидемия и скорость ее распространения. Этих пораженных вирусом альтруизма людей оказалось вокруг так много, что совершенно невозможно предсказать, где можно встретиться с ними — случайные строители на дорогах, старые знакомые, встреченные в гостях, адекватные еще вчера коллеги, попутчики, даже таксисты. Сопротивление бесполезно.