Будет ли Михаил Прохоров бороться за кресло мэра Москвы? Что он думает о "законе Магнитского" и ответных шагах Кремля? На эти и другие вопросы лидер партии Гражданская платформа и бывший кандидат в президенты Михаил Прохоров ответил обозревателю Константину Эггерту в рамках программы "Прямой разговор в прямом эфире".
–– Хочу порадовать вас хорошей новостью. Конца света, намеченного на шесть часов по Москве, не случилось. Вместо конца света у нас в студии Михаил Прохоров, лидер партии "Гражданская платформа" и бывший кандидат в президенты. Михаил Дмитриевич, приветствую вас.
–– Добрый вечер. Хорошую замену нашли концу света.
–– Я считаю, что просто суперпозитивную, я бы сказал. Михаил Дмитриевич, такой вопрос для начала, ретроспективный. Вы, если не ошибаюсь, в марте как раз после выборов президентских сказали, что взяли кредит у ваших избирателей, которых вы собрали в довольно большом количестве, неожиданном для многих. Когда будете кредит отдавать и как?
–– Я всем нашим гражданам, которые поддержали меня на президентских выборах, очень сильно благодарен. Я тогда обещал и сейчас говорю, что я их не подведу. За этот период мы проделали очень большую работу по созданию новой партии "Гражданская платформа". Эта работа такая, знаете, невеликая.
Вот когда идут выборы, это абсолютное шоу, это такой определенный экстрим. А здесь это рутинная работа, что называется, и похвастаться нечем. Похвастаться можно будет тогда, когда партия в следующем году, в сентябре, выйдет на выборы.
–– Мы поговорим обязательно о выборах, тут довольно много вопросов, естественно, есть. Но сейчас, наверное, самая горячая новость –– это голосование в Государственной думе по поводу того, что получило, может не очень грамотно по-русски, но всем зато очень ясное название "антимагнитский закон". Вы высказались негативно по поводу действий депутатов Государственной думы в части, касающейся запрета на усыновление российских детей американскими гражданами. Но при этом вы сказали: "Нельзя отвечать на недальновидные действия симметричной глупостью". Наверное, довольно общее представление есть у многих, кому это не нравится. Скажите мне, почему вы считаете закон или "акт Сергея Магнитского" недальновидным?
–– Потому что мне кажется, что в отношении между двумя странами так долго преобладало холодная война, что когда возникли обстоятельства, Россия уже другая страна: мы вступили в ВТО, и известная поправка Джексона-Вэника давно мешала, была очень искусственной была отменена, и несмотря на то, что между странами существуют определенные противоречия, нужно искать всегда друзей, а не врагов. Вы знаете, в нашей стране, к сожалению, до сих пор комплекс потери статуса великой державы является очень острым.
–– Да, конечно.
–– И когда возникают какие-то закрытые двери или красный свет, мы очень бурно на это реагируем. Поэтому, на мой взгляд, это введение "закона Магнитского", я бы так сказал, это провал и Америки, и России, что такие действия Америка ввела, то есть это провал такой внешнеполитической миссии.
–– Почему провал России, это понятно, потому что расследование фактически ушло в песок, человек погиб при крайне подозрительных обстоятельствах. Но почему же это провал Америки? Америка, получается, занимается тем, что, условно говоря, пытается наказать тех, кто совершил противоправные действия, потому что в России их наказать невозможно.
–– Если мы считаем себя современной, сильной, цивилизованной страной, а именно в такой стране я хочу жить, мы должны самостоятельно довести дело о смерти Сергея Магнитского до конца.
–– Но ведь не доводится.
–– Для этого существуют политики, которые должны постоянно работать, требовать. Но в плане успеха во взаимоотношениях двух стран это действие приводит к тому, что стороны больше теряют обоюдно, чем кто-то приобретает от этого. Поэтому, мне кажется, необходимо успокоиться, прекратить истерию по этому поводу, сделать шаг назад, спокойно сесть за стол переговоров и этот вопрос обсудить и выровнять.
Моим избирателям, тем, которые поддерживают "Гражданскую платформу", и я среди их числа, важно знать, кто повинен в смерти Магнитского. Важно, чтобы виновные были названы и в соответствии законами Российской Федерации осуждены.
–– Тем не менее, что же плохого будет в том, что люди, которые, возможно, причастны к этому делу, и краже миллионов, и к гибели Сергея не смогут получать визы в США, не смогут оперировать своими офшорными счетами?
–– Я просто уже сказал, что надо же всегда каждое действие рассчитывать на ту среду, в которой мы живем, поэтому вроде бы действие правильное, но оно в нашей стране вызывает исключительно эмоциональную реакцию. Поэтому нужно уметь слышать и понимать друг друга. То есть я за то, чтобы мы искали не врагов, а друзей.
–– Мы чуть-чуть еще задержимся на истории с "актом Магнитского" и ответа на него со стороны Кремля и Государственной думы. Вы привели такой аргумент, что американцы зря принимали "акт Магнитского", потому что в России гигантский комплекс неполноценности по поводу потери статуса великой державы, и, дескать, это только провоцирует негативную реакцию, раздражение и так далее. Вы знаете, Михаил Дмитриевич, я в журналистике с 1990 года и хорошо помню, как в начале 90-х годов, например, Андрей Козырев, министр иностранных дел России, говорил о том, что не надо давить на Ельцина, потому что придут страшные коммунисты. Потом в 2000-е годы говорили, давайте, не будем давить на Путина, придут страшные националисты. Вам не кажется как бывшему кандидату в президенты и, возможно, будущему, что эта позиция, которую Россия уже 20 лет занимает, и российский политический класс занимает –– "держите меня, если вы мне сделаете плохо, я такого понатворю!" –– просто уже унизительно? Вы фактически становитесь на эту позицию, насколько я понял.
–– Она у меня ровно обратная. Это дело нашей страны, это дело наших граждан с этим разобраться. Это как раз позиция сильного, что мы должны такие ситуации доводить сами без посторонней помощи.
–– Вы готовы как политик, ваша партия "Гражданская платформа", например, начать гражданскую кампанию "Справедливость для Сергея Магнитского в России"? Требовать, предположим, отзыва закона или хотя бы той части закона, которая касается детей, и вести кампанию давления на Кремль, на Думу, чтобы добиваться того, чтобы это дело было по-настоящему расследовано?
–– Да, мы несомненно это будем делать. Мы в некотором смысле уже в этой ситуации предлагаем компромисс в рамках этого скандального закона, который разделил опять нашу страну на две части. Мы сегодня как раз очень бурно обсуждали этот вопрос на гражданском комитете, и у всех абсолютное единодушие, что абсолютно аморально использовать наших детей для прикрытия любых политических каких-то задач.
Мы сразу приняли практическое действие: 46 детей, которые были уже готовы для того, чтобы их отправить за границу, чтобы дети не погибли, мы готовы по $50 тыс. выделить в каждую семью, которые готовы принять ребенка, то есть это решение мы уже приняли.
Чтобы все интересы были соблюдены, можно сделать разумный компромисс. Давайте мы распространим эту санкцию только на 19 семей, где погибли наши дети, пусть они никогда не получат визы, никогда не смогут больше усыновить наших детей. Возможно, есть сомнительные решения судов в других странах, которые были очень странными. Давайте на судью, который принимал это решение, распространим такое же правило. Это, мне кажется, будет нормальным компромиссом, потому что хотим или не хотим, мы должны друг друга слышать. И мы должны уметь договариваться в нашей стране.
–– А запрет на въезд для каких-то чиновников вроде коменданта базы Гуантанамо вы поддерживаете? Помните, были такие какие-то сообщения об этом?
–– Это уже частности, которые обрамляют суть. Они не являются уже основными. Я имею в виду, что если наше общество так бурно обсуждает этот вопрос, лучшей формой было бы отложить его для более содержательного обсуждения. Мы должны друг друга слышать, потому что хватит делиться на красных и на белых. Это столько раз было в нашей истории. Пытаться надо друг с другом уметь договариваться.
–– Вы знаете, мне странно от политика слышать "давайте не будем делиться". Политика –– это разделение по определению. Хорошо, мы не будем делиться на красных и белых. Но все равно страна разделена на консерваторов и либералов, верующих и неверующих, на тех, кто голосует за "Яблоко", и на тех, кто голосует за коммунистов, и тех, кто голосует, простите, за "Единую Россию". Разделение в политике это нормально. Без разделения не было бы политики.
–– Я имею в виду в этом конкретном случае. Потому что речь идет о жизни детей. Я думаю, что здесь как раз тот самый случай, когда все силы, которые вы перечислили, должны исходить из гуманистических традиций, которые хорошо описаны в нашей русской классической литературе. Давайте следовать этому.
–– Я понял, что вы готовы действовать в рамках кампании по отзыву этих положений. Кампанией по борьбе за справедливость для семьи Магнитского партия готова заниматься или нет?
–– У нас есть определенные предложения. Мы их еще до конца не выработали. Причина заключается в том, что когда входишь в какой-то проект, нужно сделать такой алгоритм, чтобы он был успешным. Потому что само участие –– это сотрясание воздуха.
Мы настроены на конечный результат. И, конечно, мы приложим все усилия, чтобы справедливость в данном случае восторжествовала. Это, в конце концов, не только престиж нашей страны, это же может коснуться абсолютно любого гражданина.
–– Михаил Дмитриевич, у вас сегодня прошло заседание федерального гражданского комитета партии? Правильно я понимаю, что это мозговой центр вашей партии? Скажите, как вообще идет партийная работа? Каковы результаты, достигнутые с момента окончания президентской кампании и активизации "Гражданской платформы"? Что происходит с партией?
–– Во-первых, мы зарегистрировались. Это тоже было нелегко. Вы, наверное, знаете, что была предпринята попытка единороссами забрать название "Гражданская платформа". Но нам удалось отстоять это название, правда, нас придержали, чтобы мы не успели как партия поучаствовать на прошедших весенних выборах. Поэтому мы сейчас основную задачу свою видим в подготовке к выборам следующего года. Их должно состояться порядка 7000. Наш принцип остается таким, каким и был –– только там, где мы можем подготовить достойных кандидатов, партия будет участвовать на выборах. То есть ради участия на выборах, когда нет сильного кандидата и нечего сказать, участвовать нельзя. Это размывает основную базовую идею.
У нас в партии есть уникальная система, как раз федеральный гражданский комитет, в который входят как члены политического политсовета, так и 18 абсолютно беспартийных, то есть мы вместе с гражданским обществом вырабатываем наиболее интересные вопросы, которые стоят на повестке дня нашего государства.
Сегодня мы, например, обсуждали вопрос, и очень бурное было обсуждение идеи, прозвучавшей на съезде, об укрупнении российских регионов, исходя из экономической целесообразности. Также стоял вопрос о проведении национальной политики. В нашей стране это очень важно, потому что национальный вопрос является одним из важнейших для целостности нашей страны, его вывод его на надтерриториальный уровень.
Иначе говоря, сейчас нарушаются права наших граждан, то есть если есть некоторая республика, которая организована по национальному признаку, то де-факто там российская конституция не работает, потому что система выстроена так, что представителям других наций не удается реализовать равные права.
Поэтому наше предложение крайне простое –– любой гражданин РФ любой национальности имеет возможность и должен иметь возможность в любой точке нашей страны получить равные права для защиты своего, если хотите, национального достоинства. Это нормальная система.
–– Какие регионы, по-вашему, сегодня устанавливают свои правила? Путин об этом тоже говорил в своем послании Федеральному собранию. Вы знаете конкретно что-нибудь?
–– Я могу привести пример. Это обязательная сдача татарского языка в Татарстане в школе. А если кто-то не хочет?
–– Чечня вас не беспокоит?
–– Чечня, по-моему, всех беспокоит. Я уже неоднократно говорил о том, что законы РФ на территории Чечни не очень действуют.
–– Я хотел бы вас спросить о том, какова ваша программа по Северному Кавказу как потенциального кандидата в президенты, лидера партии, которая будет, наверное, бороться за власть. Что делать с этим самым вопросом Северного Кавказа, который беспокоит всех, но никто не знает, что с ним сделать?
–– Как обычно, во главу угла всегда встает экономика, поэтому ситуация, при которой огромные трансферты тратятся на территории Северного Кавказа много лет и не дают результата для повышения благосостояния жителей, есть, конечно, исключения, но в целом…
–– У нескольких жителей с благосостоянием все нормально.
–– Совершенно верно. Но, понимаете, происходит ситуация, странная с точки зрения экономики, что живут умные талантливые люди на определенной территории и не могут себя прокормить. Это не проблема Северного Кавказа. У нас из 83 регионов 74 являются убыточными. Вы представляете, что это такое? Соответственно, значит, что-то там не то. А как раз не то –– это то, что территория нашей страны имеет самые большие внутренние границы.
То есть весь мир в рамках процесса глобализации делает таким образом, чтобы товары, услуги, капитал, люди могли спокойно перемещаться и искать свое применение, а мы установили внутри страны внутренние границы, через которые перейти очень сложно.
–– Два конкретных вопроса. Первый: вы можете себе представить, что вы убираете федеральный трансферт из Чечни, и говорите, что Чечня больше не будет Чечней? Все эти люди, которые сейчас там не берутся за автоматы, за них возьмутся и вернутся в леса, скажут вам. Второе: укрупнение регионов предлагалось не раз, в том числе и при Борисе Ельцине. Если помните, его предложение может не очень серьезно следует воспринимать. Но Жириновский предлагал, по-моему, 20 регионов сделать в России. Это проблема, о которой говорят много-много раз, и всегда наталкиваются, с одной стороны, на обвинение в том, что вы хотите нивелировать национальную идентичность и насадить русский национализм, с другой стороны, в том, что теперь если все это порушить, то вообще весь Северный Кавказ переедет в Москву и Санкт-Петербург. Вы взялись за решение вопроса, который никто не может решить?
–– По-моему, это не является препятствием в настоящий момент. Я уже приводил один раз пример, что в Москве проживает 250 тыс. татар, граждан России. Ведь никто же почему-то не планирует всех в один район свезти и говорить, что т теперь у нас граждане России, которые представляют татар, будут жить в одном районе. Почему же мы из нашей страны-то сделали такое гетто? В чем логика? Более того, этот проект, естественно, немедленно реализовать нельзя. Этот проект рассчитан на срок от 10 до 30 лет, наверное. Но с чего-то надо начинать. Когда возникает какая-то идея, сначала она воспринимается в штыки, а затем она потихоньку, потихоньку, становится уже общепринятой.
–– Михаил Дмитриевич, американский посол Майкл Макфол заявил, что США обеспокоены принятием "антимагнитского закона." Прокомментируйте это, пожалуйста. Ваша реакция, вы согласны с ним?
–– Видите, что происходит? Вопрос, который можно было бы решить другими способами, сейчас вышел в область большой политики и будет иметь плохие последствия для двух наших стран.
Поэтому мне кажется, здесь надо и американской стороне, и нашей стране остыть, попытаться сделать хотя бы полшага назад, обсудить эту проблему и попытаться наладить диалог. Это то, что мы с вами как раз уже обсуждали, что те или иные действия в условиях нестабильности мира в настоящий момент приводят потом к таким последствиям, из которых мы потом еще десятилетия будем выбираться.
–– Но от чего Макфолу-то остывать? Он сказал, что их беспокоит то, что судьбы детей используют как инструмент политики. С этой фразой вы согласны?
–– С этой фразой я согласен.
–– А с чем не согласны?
–– Я не согласен с общей ситуацией. Я считаю, что необходимо нам самим внутри нашей страны решать эти вопросы цивилизованными способами. Когда гибнет человек, общество обязано знать, что произошло и кто в этом виноват. В соответствии с законами нашей страны эти люди должны понести наказание –– это первое. Это позиция сильной страны. С точки зрения внешней политики наша страна должна исходить из очень прагматичных подходов. Все, что хорошо гражданам нашей страны и российскому бизнесу, это хорошо для внешней политики нашей страны. Поэтому защита интересов граждан и бизнеса –– вот основа.
–– Поступила уже реакция на ваше интервью. Вот Twitter-ленту я свою читаю, у нас, конечно, здесь не вечер ответов на вопросы по заявкам, но, тем не менее, вот персонаж с ником New_Russia с иронией пишет: "Россиянам предлагают американские доллары за усыновление, чтобы детей не усыновили американцы". Это про предложение вашей партии дать по $50 тыс. каждой семье, которая усыновит российского ребенка.
–– Я здесь иронии вообще не вижу. Надо спасать детей, 46 человек, для жизни которых есть очевидная угроза. Поэтому мы пытаемся, пока мы все обсуждаем, по крайней мере, не забывать о судьбах конкретных детей, поэтому ирония здесь неуместна.
–– Вернемся к разговору о партийной жизни. Вы сказали о том, что один из проектов –– это обсуждение укрупнения регионов. По вашим словам, проект трансформации Федерации от 10 до 30 лет. Вам идти на выборы осенью следующего года. Вы же, наверное, не пойдете с разговором о том, что нужно делать через 10 лет, и предложите что-то более конкретное. Например, на выборах губернатора Московской области ваша партия будет участвовать?
–– Мы сейчас ищем кандидата, у нас есть определенные наметки. Мы сейчас смотрим и будем готовить конкретную программу по развитию региона. Потому что когда и губернатор, и когда мэр идет на выборы, он должен идти с очень четкой программой и с командой. Случай, когда приходит харизматичный человек, у которого нет никаких способностей для управления либо городом, либо регионом, в данном случае работать не будет, потому что любая хорошая идея и победа альтернативной "Единой России" партии, если человек не готов и команда не готова, будет примером со знаком минус. Мы этого себе позволить не можем.
–– В интервью "Известиям" вы сказали, что вы сами не пойдете на эти выборы.
–– Сам не пойду.
–– Если ваша партия не сможет найти в своих рядах кандидата, который устроил бы ее, вы готовы поддержать какого-нибудь резко антирежимного кандидата, дать ему, если хотите, свою платформу?
–– Мы готовы поддержать кандидата, взгляды которого совпадают с нашими по большинству вопросов, и если он способен формировать сам или в коалиции с какими-то партиями профессиональную команду для управления тем или иным регионом. Потому что задача победы на любых выборах –– это улучшение жизни наших людей.
–– Три главных темы кампании по выборам губернатора Московской области, которые. по вашему мнению, будут основными?
–– Я думаю, что первая острейшая тема, это взаимоотношения Москвы и Московской области. Она будет очень острой. Вторая тема, которая, очевидно, всплывет –– это загруженность всех региональных дорог от решения правительства Москвы не пускать грузовики, потому что никто не подготовился и, соответственно, грузовики будут километрами стоять вдоль трасс. Поэтому мы ожидаем, что будет довольно серьезный транспортный коллапс, потому что никто не подумал о том, как это отразится на инфраструктуре. Третий вопрос ––последствия этих решений в части стоимости продовольствия.
Я думаю, что качество жизни и стоимость продовольствия будут главными вопросами, которые будут обсуждаться, если мы говорим о программе на земле.
–– А миграция, рынок труда?
–– Миграция, рынок труда являются общим вопросом для всех регионов. Мы говорим о проблемах, которые касаются конкретно Московской области.
–– Скажите, а кто ваши политические противники и кто ваши политические союзники, хотя бы в партийном плане?
–– Основным нашим конкурентом я считаю "Единую Россию". Мы так свою стратегию и тактику партийной работы и строим.
–– Вы в интервью "Известиям" сказали, что с Удальцовым вам трудно общаться, потому что он противник частной собственности, а у Навального вас не устраивает национализм. Вам вообще кто-то из так называемой несистемной оппозиции симпатичен, хотя бы из членов Координационного совета?
–– Я думаю, что Геннадий Гудков. Мы же говорим о тех, кто входит в КС? Затем, например, Кац. Поэтому есть люди, с которыми мы разделяем общие ценности.
–– Какие это ценности?
–– Общечеловеческие ценности. Они всем понятны. Что вообще государство существует для человека, а не наоборот. Поэтому хотелось бы, чтобы наша страна была свободной страной, где максимальное количество органов власти избиралось, чтобы система государственная работала максимально приближенно к муниципальным образованиям. То есть сейчас все деньги забираются из муниципалитетов, уходят в Москву, и оттуда по относительной логике распределяются между регионами.
Я считаю, что все деньги максимально нужно возвращать в муниципальные образования, запретить посты сити-менеджеров, и, соответственно, губернаторы должны быть избираемы без всяких фильтров. Если мы не введем конкуренцию в политическую систему, у нас не будет конкуренции ни в одной сфере политической жизни. Без этого есть угроза распада страны, если хотите.
–– Но политическая сфера контролируется администрацией президента и Владимиром Путиным. Я вас спросил, кто ваши политические противники, вы очень красиво мне сказали: "Наши конкуренты –– "Единая Россия". Не противники, а конкуренты. Вы в одном из своих предыдущих интервью говорили, да это есть и на сайте "Гражданской платформы", что вы не оппозиция, вы альтернатива. Мне кажется, что это выглядит как вежливая попытка сказать Владимиру Путину: "Мы не опасны". Владимир Путин –– ваш политический конкурент?
–– Все зависит от того, по какому вопросу мы с вами ведем обсуждение. Потому что есть вопросы, где с человеком согласен, а есть, где не согласен. Например, с его видением политической системы я не согласен. Я являюсь его оппонентом. По вопросу Сирии, например, наши позиции во многом совпадают. Поэтому я всегда хочу дискуссию вести по конкретному вопросу. Потому что если есть вопросы, по которым ты не согласен, но не можешь дать конструктивный ответ, как ты считаешь, нужно поступить, значит, что ты занимаешься политической болтовней.
Мне хотелось бы перевести работу нашей партии на очень прагматичную основу. У нас есть ценности, есть программа, есть видение. Всегда нужно говорить, какая должна быть последовательность действий, чтобы в результате этих действий всем стало лучше, но не говорить о том, что я эту книгу не читал, но она мне не нравится. Это, к сожалению, беда нашей российской политики –– очень низкий профессиональный уровень.
–– Вы не можете же пойти на выборы и сказать своим сторонникам: "Вы знаете, я иду на выборы, но вот здесь я буду Путину оппонировать, а здесь мы с ним практически пойдем вместе, условно говоря, против Зюганова"?
–– Альтернатива не в этом.
–– А в чем?
–– Альтернатива заключается в том, что мы готовы брать на себя ответственность за управление страной и приводить к власти новое политическое поколение. Ни одна другая партия, имеется в виду помимо "Единой России", которая, собственно, партией не является, это технической инструмент в исполнении заданий администрации президента и правительства.
Все остальные, так называемые думские партии, это тоже хорошо разыгранный сценарий квазиоппозиции. Мы сегодня ввели такой термин, я думаю, что он приживется, он называется "политическая коррупция", когда политические партии, находящиеся в Государственной думе, плюс "Яблоко" –– они набрали чуть больше 3% –– получают из государственного бюджета деньги на содержание.
Это ничто иное как политическая коррупция. Потому что партия должна жить на взносы своих членов партии или своих сторонников. Об этом многие забывают. Когда мы боремся с коррупцией, начинать надо с политической коррупции.
–– "Единая Россия" –– ваш конкурент, оппонент и так далее, и тому подобное. Но если смотрим назад, на последний год, можете ли вы сказать, что требования, записанные в резолюциях митингов, которые были в Москве в декабре, феврале и далее, это и требования партии "Гражданская платформа"?
–– Все зависит от того, про какие митинги мы говорим. Что касается реформы политической системы, всеобщие выборы максимально, это да. Если мы имеем в виду лозунг "Россия без Путина", то нет.
–– Почему?
–– Потому что. Я считаю, что Россия должна быть и с Путиным, и с Навальным, и с Ходорковским, и с Прохоровым. Это наша страна, и мы должны, опять повторюсь, не делить людей на красных и на белых. Мы должны уметь договариваться, при всем том, что у нас могут быть абсолютно разные взгляды.
–– Михаил Дмитриевич, вот уже на вашу фразу о том, что Россия должна быть со всеми, включая Путина, один мой друг в Twitter написал с ником Vasya_Fuse: "Предана волна изменений. Перестали верить в возможность будущего после того, как Прохоров дал нам всем почувствовать себя обманутыми, потому что мы теперь не верим ему". Что вы на это скажете?
–– Доверие нужно заслужить конкретными делами. И тем, кто по каким-то причинам, пока не доверяет, надо конкретными делами это доказывать. Я это буду делать, потому что говорить умеют многие, делать умеет мало кто. Поэтому я делами это буду доказывать.
–– Очень трудно делать дела политику в условиях политической системы, которая не позволяет работать никому без разрешения администрации президента, без разрешения свыше. Вы сами сказали, что нынешние политические партии –– это фактически структуры президентской администрации. Что вы с этим-то будете делать? Я вам честно скажу, ваша уклончивая позиция, что я никого не критикую, я буду делать конкретные дела, я избегаю политических лозунгов, многих, даже просто смотрю по тому, как сейчас комментируют наше интервью в Twitter, раздражает и вызывает недоверие.
–– Я просто считаю, что та политическая сила, которая говорит: "Я –– оппозиция, и моя задача –– быть против чего-то", обрекает себя на политическое небытие, потому что объединяться "против" очень легко на коротком промежутке, а вот попробовать объединиться "за" всегда очень сложно.
В администрации президента и в правительстве работает достаточное количество наших сторонников, просто они не могут в силу своей должности это активно сказать. Не использовать контакты, которые есть у нашей партии в администрации президента, и в правительстве, и даже в Государственной думе было бы непрофессионально. Мы это будем делать, нравится кому-то это или не нравится. Потому что если нашу идею, в которую мы верим, которую мы разрабатываем, уже можно провести в жизнь руками этой администрации и этого правительства, мы это обязательно будем делать. То, что авторами были мы, а сделаем не мы, это нормально. Потому что речь идет о том, будет ли наша страна в том виде, в котором существует сейчас или нет. Но надо думать не о том, кто автор и кто победитель, а страна-то останется или нет.
–– Владимир Путин сделает вам новогодний сюрприз, позвонит и спросит под Новый год: "Михаил Дмитриевич, я хочу вам предложить стать премьер-министром России". Вы согласитесь?
–– Вы думаете, я в таком возрасте в сказки верю? (Смеется)
–– А вдруг все эти люди, многочисленные ваши "контакты", которые вы будете использовать, уговорят, переломят ситуацию в администрации президента, и подумает президент и скажет: "Давайте Прохорова я хочу попробовать. Молодой, перспективный". Вы скажете "да" или "нет"?
–– Вопрос очень простой: что делаем и каковы будут полномочия. Если это совпадает, хотя бы процентов на 60, с тем, что я считаю нужным делать и будут даны полномочия, при которых ты это можешь сделать, то тогда этот вопрос можно рассматривать серьезно. А занимать просто должность –– такой цели у меня точно нет.
–– У меня осталось два вопроса, которые задают обычно под конец интервью, уж тем более, накануне Нового года. Первый вопрос: у вас есть некая ролевая модель в политике и в жизни, знаменитая фигура какая-то, может быть, на кого бы вы хотели равняться?
–– Пока нет. Хотелось бы быть самим собой.
–– Наступающий год, я лично восточному календарю не очень доверяю, но наступающий год –– год Змеи. Вы –– змея по гороскопу, насколько я понимаю. Вы себя, какой змеей видите?
–– Честно говоря, я себя змеей вообще не вижу. (Смеется)
–– То есть если бы вам пришлось идентифицировать себя со змеей, то вы не знали бы, с какой именно?
–– Может быть, из всех змей, которых я помню, наименьшая у меня отрицательная реакция на удава. (Смеется)
–– Ну что ж, "удав" –– Михаил Прохоров. Лидер партии "Гражданская платформа" и бывший кандидат в президенты был сегодня в прямом эфире радио "Коммерсантъ FM". С наступающими праздниками вас, Михаил Дмитриевич, и до новых встреч в эфире.
–– Спасибо. Вас так же. И всех наших радиослушателей. С Новым годом!