Выставка живопись
Уроженец Одессы и личный друг Бунина отплыл в эмиграцию в 1919 году, успев посотрудничать и с большевиками, и с Добровольческой армией Деникина. В Третьяковке показывают собрание Воронежского художественного музея, куда наследие Нилуса передали родственники в память о дружбе с Буниным. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.
Начать стоит с того, что первый издатель "Протоколов Сионских мудрецов" Сергей Нилус художнику, скорее всего, не родственник. Петр Александрович Нилус был внуком генерала — участника войны 1812 года. Он учился в Одессе, потом съездил на год в петербургскую Академию художеств, но ушел оттуда по совету Ильи Репина, увидевшего в Нилусе готового художника, которого учеба может лишь испортить. В молодости Нилус был отъявленным передвижником, участвовал в выставках Товарищества, но потом открыл для себя эстетов из "Мира искусства" и увлекся романтической любовью к прошлому, принявшей в его случае вид чрезвычайно декоративных вещей для гостиной. Сам Нилус свои работы зрелого периода называл кринолинами. Сюжет почти везде один и тот же — дама в шикарном платье на фоне пейзажа в духе барбизонской школы. В общем, сам бог велел Нилусу обосноваться в Париже, и с коммерческой точки зрения, в отличие от многих деятелей передового искусства, он если не процветал, то и не голодал.
Самая интересная часть жизни Нилуса, однако, с искусством почти не связана. Он наблюдал и участвовал в культурной политике как большевиков, так и белых в те месяцы, когда Одесса переходила из рук в руки. Это безумное время описано с характерной брезгливостью Буниным в "Окаянных днях". В отличие от писателя, Нилус старался найти в большевиках хорошие черты и не отказывался с ними сотрудничать. Отпраздновать дебют пролетарского праздника 1 Мая советская власть решила масштабно и выписала из Киева для творческого руководства монументальной пропагандой Александру Экстер. Нилус согласовывал эскизы, правда, из них ничего не сохранилось. А в августе 1919-го, когда город заняла армия Деникина, Нилус перешел под белые знамена и оформлял праздник с противоположным идеологическим смыслом — "день Добровольческой армии" 22 сентября. И еще рисовал антибольшевистские плакаты, благо деникинцы авангард не любили и заказывали декорации членам Товарищества южно-русских художников. Наверное, только в плакатах (которые в Третьяковке, к великому сожалению, не показывают) Нилус опередил эпоху: через пять-десять лет советская власть возьмет на вооружение казенный реализм, оставшийся от белых. Понятно, что очередной приход большевиков не оставил бы Нилуса и компанию в живых, так что в декабре того же года они воспользовались пароходом и оказались в Париже.
"Как очень одаренному человеку, ему все давалось удивительно легко,— писала о Нилусе жена Бунина Вера Муромцева.— В 17 лет он написал поразительно хороший этюд, а напрягаться он не любит". В своем развитии Нилус остановился на "Мире искусства", футуристов и прочий авангард считал упадничеством и после переезда в Париж окончательно закрепил за собой нишу эстетского ретро. Все, что умел Нилус, он умел хорошо, но делал не лучше, чем первопроходцы за сорок лет до. Лодочную пристань на его картине легко спутать с той, которую писал в 1860-е Клод Моне. Натюрморты не тронуты аналитическим взглядом Сезанна — Нилус обходился без конусов и шаров, а писал как есть, ну, или чуть более ярко. Его "Антракт" 1920-х годов очень похож на "Чаепитие в Фоли-Бержер" Ренуара вплоть до перчаток и цилиндров, моды, оставшейся в XIX веке. Человек из Серебряного века, конечно же, не мог обойтись без Пушкина, и знакомая фигура в — опять же — цилиндре и с бакенбардами возникает на двух полотнах. В "Одинокой прогулке" 1930-х появляются, снова с опозданием, восточные ноты: темный Пушкин, похожий на ниндзя, задумчиво парит над набережной при свете заходящего солнца.
Город, где возникла современность в нынешнем понимании, все-таки заставил Нилуса хоть ненадолго отвернуться от ностальгии. Городские пейзажи ("Выход из метро", "Строящийся дом") дают Париж таким, каким он был при жизни Нилуса. Это, пожалуй, самые удачные его работы, хотя в них уже чувствуется нечто от раскрашенных фотографий. Умер художник в 1943 году в оккупированной немцами столице. Жаль, что не дождался хеппи-энда: может быть, он примирил бы Нилуса с тем "злом", от которого художник бежал.