Действие "Хичкока" Саши Джервази — историю о том, как Альфред Хичкок загорелся идеей снять и снял "Психо" (1960),— обрамляют выходы заглавного героя, обращающегося напрямую к зрителям, как обращался он к ним в телевизионном цикле 1950-х годов "Альфред Хичкок представляет". Это очень хорошо, когда режиссер — я имею в виду, естественно, Джервази — понимает и границы того, что снимает, и пределы собственных творческих возможностей. Его "Хичкок" — не по статусу, а по духу и по эстетике,— телефильм: и в общепринятом, и в хорошем смысле слова.
"Телевизионный" — значит "жестко ограниченный заботой о комфорте зрителей". Никаких визуальных изысков, минимум героев. В меру познавательная, в меру развлекательная линейная, простая история с предопределенным хеппи-эндом. Да, продюсеры, уверенные, что на Хича нашла блажь, фильм ужасов никак не соответствует его режиссерскому темпераменту, а зрителей не заставить смотреть парафраз гадкой истории убийцы и некрофила Эда Гейна, отказали ему в средствах. Снимал он на свои, заложив дом. Но ночевать под мостом ему не пришлось: успех к "Психо", в отличие от такого магического шедевра, как "Головокружение" (1958), пришел сразу.
Преодолевая дефицит саспенса — какой же фильм о Хичкоке без саспенса,— авторы дополнили производственную линию линией ревности. Шестидесятилетний Хичкок (Энтони Хопкинс) вбил себе в голову, что Альма (Хелен Миррен), его жена с 1926 года, его незаменимый соавтор, его единственная, наконец, женщина, спит с Уайтфилдом Куком (Дэнни Хьюстон), сценаристом его "Незнакомцев в поезде" (1951). На самом деле они сочиняли сценарий, уединившись в коттедже на морском берегу. Но даже это объяснение излишне: нелепость любых подозрений очевидна при первом же взгляде на Альфреда и Альму. Так что ревность не заряжает экран напряжением, а, напротив, лишь "утепляет" героев.
Сценарный юмор — какой же фильм о Хичкоке без юмора — тоже телевизионного свойства. Толстяк в нелепой соломенной шляпе и с огромными садовыми ножницами в руках, которыми, вместо того чтобы отчекрыжить Альме голову, он покорно подстригает кусты, это, очевидно, смешно само по себе. Черный юмор — какой же фильм о Хичкоке без черного юмора — черен лишь по названию. Показывая, как герой Энтони Перкинса (Джеймс д'Арси) должен кромсать героиню Джейнет Ли (Скарлетт Йоханссон), Хичкок входит в раж, доводящий актрису до истерики: примерещились на ее месте родные и близкие — Альма с Куком, агент, секретарша — ну и размахался ножом. От этого миллион раз апробированного гэга зритель со стула не свалится.
Безусловно, когда ножницы вертит в руках Хопкинс, а наложить на легендарную сцену убийства в душе музыку Бернарда Херрмана ему советует — а то бы он сам не додумался — Хелен Миррен, это выглядит не так уж и нелепо: английская актерская школа, что тут поделаешь.
С другой стороны, эпитет-метафора "телевизионный" значит и то, что, исходя из той же заботы о зрителях, великого человека в фильме не изобразят полнейшим уродом. Кто-кто, а уж Хичкок едва ли не сильнее прочих культурных героев ХХ века нуждается в подходе, очищенном от скандальности. Ну не повезло ему однажды: сморозил глупость, рассказал, как в детстве его — это родители такое наказание придумали — заперли в камере в полицейском участке. После этого Хичкок прослыл пожизненно напуганным неврастеником, сублимирующим на экране собственные страхи.
Вдвойне ему не повезло, что жил он до свадьбы с мамочкой, женился девственником — и всю жизнь хранил верность Альме. Это настолько нетипично для ХХ века, тем паче для мира кино, что Хичкока признали безусловным извращенцем, хотя и не совсем понятно, в чем его извращение заключалось. Говорят, в том, что он предпочитал актрис-блондинок, которых "приятно мучить". В таком случае Хичкок — единственный в мире мужчина, объявленный маньяком за самые стереотипные мужские фантазии.
Ну а то, что он работал в Голливуде в 1940-1950-х годах, совсем добило его репутацию: вульгарные фрейдисты подвели как бы научную базу под версию Хичкока — неврастеника и извращенца.
Слава богу, такого Хичкока в фильме почти нет: он разве что подсматривает через дырку в стене гримерной за переодевающимися актрисами. Что Вера Майлз (Джессика Бил), уже работавшая с Хичкоком, нашептывает Ли о его тиранических замашках, можно списать на женскую и актерскую вредность. А что он довел Ли до судорог — так ведь для пользы дела: иначе не стала бы она самой знаменитой жертвой экранного убийства и не сохранила бы до сих пор этот титул.
В общем, это фильм о хороших людях, не просто любящих, не просто жить друг без друга не способных: Альфред и Альма — это практически одно существо. Не только потому, что каждый из них знает наизусть и не покушается на причуды другого, но и потому, что заняты они одним делом — кино. Их общие воспоминания — это воспоминания о том, как писали вместе первый сценарий или как снимали "Леди исчезает".
А что касается юмора, то все "телевизионные" гэги сполна компенсирует якобы печальный, а на самом деле безумно смешной эпизод. Хичкок задумывается о скоротечности жизни, почти что уже и прошедшей, и скорбно смотрит на фотографию себя, еще даже не тридцатилетнего, энергично руководящего съемками. Известный мотив: как молоды мы были, как стройны и кудрявы. Только вот именно в этом случае контраста между молодым Хичкоком и пожилым не возникает. Какой он был, таким и остался: подбородков, правда, прибавилось, зато глаза так не пучит, как в молодости.
В прокате с 21 февраля