Кремль в конце тоннеля

Фильм "Метро", который мог бы стать гимном человеческому мужеству и усилию, оказался очередным панегириком государству

Андрей Архангельский

Начнем с хорошего: на широкие экраны выходит отечественный фильм, посвященный нашему времени, а не войне 1812, скажем, года. Второе: тут не высосанный из пальца сюжет, а то, что в России случается довольно часто,— техногенная катастрофа (в московское метро хлынула вода из Москвы-реки, грозя обрушить город). Мало того, в фильме прямо показано, что причина катастрофы — не американский заговор, а обычное русское раздолбайство. Наконец, это чуть ли не первый наш фильм-катастрофа со времен "Экипажа".

Почему фильмы-катастрофы и триллеры важны? Они выполняют социальную функцию: готовят человека к худшему. И лучше это увидеть в кино, чем в жизни.

От такого кино не требуется оригинальных режиссерских ходов, все уже придумано американцами, законодателями жанра. Достаточно, чтобы происходящее выглядело достоверно. А во-вторых, чтобы жертвы статистов не были напрасны, прежде чем снимать такие фильмы, нужно договориться о концепции: кто у нас в фильме спасает — человек сам себя или государство человека?

От ответа на этот вопрос зависит, по каким лекалам будет строиться фильм. Если концепция патерналистская, условно, "Спасти рядового Райана",— вы снимаете фильм о том, как хорошо и бесперебойно работает государственная машина и она готова ради спасения одного посылать на смерть целую армию. Если вы снимаете о том, как по вине государства человек оказался в сложной ситуации и должен как-то сам выбираться,— это другая концепция, другие лекала.

В "Метро" все интересным образом смешалось: примерно до 50-й минуты авторы следуют концепции "человек, помоги себе сам", а с 51-й — "не дергайтесь, государство сейчас вас спасет". Это забавно — каждый раз наблюдать, на какой минуте американские лекала коверкаются русским вмешательством. Например, в фильме "Август. Восьмого" это случилось на 25-й минуте, а в "Метро" — на середине фильма. Что можно было бы даже считать прогрессом, но, на какой бы минуте это ни случилось, это сразу уничтожает все предыдущие достижения.

Пока шестеро выживших выбираются из затопленного тоннеля метро, пока они ругаются друг с другом, ища выход, ты этому веришь. Государство в это время решает свои задачи — логично. Люди спасаются сами — тоже логично! Фильм работает ровно до того момента, пока несчастные после всех передряг не добираются до люка, через который уже видно Садовое кольцо. И в этот момент продюсеры спохватываются. Внутренний цензор это называется или как-то еще — неважно. Так-так, мысленно говорят себе продюсеры. Что же у нас получается? Получается (нервно утирая пот со лба), что огромное государство (которое давало нам деньги на этот фильм) вовремя не уследило, довело до трагедии, по его вине погибли люди — мало того, у нас еще и выжившие спасаются сами, без помощи государства. Нет, так нам больше денег не дадут. Отматывай!..

И тогда авторы обрушивают героев обратно в мутную жижу (буквально), возвращают на нулевую отметку и, чтобы им было чем заняться, устраивают бойню между мужем и любовником жены, которые по случайности оказались в одном вагоне. Да еще какую!.. Эти двое, забыв об усталости, начинают так махаться, что, кажется, стены метро сейчас обрушатся повторно.

Просто эти люди — идиоты, хладнокровно сообщает нам фильм. Мы поначалу думали, что беда может их сплотить, но теперь нам все ясно, поэтому сейчас на помощь к ним придут эмчеэсовцы. И дальше уже начинается нормальный заказной фильм про МЧС, о том, как государство в последний момент приходит на помощь. И с помощью МЧС герои выбираются на поверхность через тот же люк, через который еще 10 минут назад было никак невозможно выбраться.

О чем этот фильм, как говорится? О том, что спастись можно только с помощью государства. А без государства пропадешь. Ощущение, что два разных режиссера снимали фильм — до и после 50-й минуты.

Это о концепции фильма. Теперь о достоверности. Она ведь не только в том, как люди гибнут при крушении вагона. Достоверность в действиях, словах героев, типичных для такой ситуации. Недостоверность — бич русского кино. Полфильма нас пытаются убедить, как государство обеспокоено спасением оставшихся в живых. В жизни, и все это прекрасно понимают, начальник метро не будет беспокойно спрашивать, остались ли внизу живые люди, и судорожно отхлебывать водку из пластмассового стаканчика. Потому что в это время ему будет звонить министр или, страшно сказать, из Кремля, Сам, и единственное, о чем будет думать начальник метро,— как бы ему самому уцелеть в этой заварухе.

Или вот — как разговаривают герои фильма. Это напоминает анекдот о том, как один электрик говорит другому: "Гражданин Петров, неужели вы не видите, как вашему товарищу капает на голову расплавленное олово?" Ни одного живого в простоте слова: особенно это касается работников метро. Они все почему-то повторяют слово "инструкция", зачем, если все уже пошло не по инструкции? В этом же и главный интерес кино — показать людей "не по инструкции". Но там продолжают бубнить в той безличной манере, свойственной русской бюрократии: "Надо срочно решать вопрос с консервацией тоннеля".

Или вот подбор актеров. Зачем в каждый массовый фильм нужно тащить актрису Светлану Ходченкову? После долгих лет совместной жизни ее героиня изменяет мужу, "хорошему хирургу" (Сергей Пускепалис), с "застройщиком Москвы" (Анатолий Белый). Хотя одного взгляда на актрису Ходченкову достаточно, чтобы понять, что такие женщины сразу выходят замуж за главных застройщиков Москвы, минуя хороших хирургов. Человеческое горе и актриса Ходченкова — это несоединимые вещи, к чему это насилие?..

Главный смысл фильма-катастрофы — показать, что беда способна объединить разные слои общества. Символический итог — от каждого человека в трудной ситуации есть какой-то толк, никто у нас не лишний. Авторы "Метро" смело нарушают эту концепцию: мало того, что пользы особой ни от кого из героев нет, так еще и общий враг нашелся. Как почти в каждом русском кино, всех сплачивает только зоологическая ненависть к интеллигенту. В недавнем сериале Валерии Гай Германики единственный интеллигентный человек оказывается маньяком. В нашем фильме интеллигент всем мешает, он карикатурно беспомощен и неадекватен, а в конце по глупости погибает под обломками поезда, шепча чеховские репризы типа "Кончена жизнь!". Интеллигенция идет своим путем — и погибает, такой вот фитилек от создателей фильма.

Фильм, который должен бы стать историей о человеческой солидарности, напротив, указывает на непреодолимый социальный разрыв. Это фильм о том, что нас, таких разных, лучше держать подальше друг от друга. Врачей и застройщиков Москвы. Интеллигентов и милиционеров. Власть и общество. Это фильм о том, что все вместе мы никчемны и спасти нас может только случайность. Она же — МЧС.