Необходимое про зло

Анна Наринская о книге «Сталинский нос» Евгения Ельчина

Книга Евгения Ельчина "Сталинский нос" проходит по разряду скорее нужных, чем хороших. Можно было бы даже сказать, что в ее случае нужность перевешивает недостаток хорошести. То есть сказать так было бы можно, если бы ураганное нагромождение патентованных ужасов времен репрессий не делало бы этот богато иллюстрированный текст — особенно к концу — довольно трудным для не только восприятия, но и вообще понимания.

Свою книжку Евгений Ельчин оформлял сам, вернее, рисовал сам — по соотношению картинок и текста она лишь чуть-чуть недотягивает до модного жанра графического романа. На художника он выучился в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии, а в 1983 году, в возрасте двадцати семи лет, эмигрировал в Америку, где стал заниматься иллюстрацией и рекламой. "Сталинский нос" он написал по-английски, но в работе над русским переводом, который сделала Ольга Бухина, принимал самое деятельное участие.

В том, что эта книжка рассчитана в первую очередь на детей американских, кстати, нет никакой проблемы — современному российскому ребенку про сталинское время приходится объяснять практически столько же, сколько ребенку иностранному. Ельчин этим и занимается, поясняя, будто невзначай, что в коммуналке, где живут "сорок восемь честных советских граждан", на всех одна кухня и одна уборная, а пионерский галстук — это "треугольник простой красной материи". (К середине текста, впрочем, начинает неотступно преследовать мысль, что вместо всего этого лучше было бы поместить там что-нибудь вроде иллюстрированного глоссария.)

В принципе, "Сталинский нос" — это приспособленный для детей сплав двух взрослых произведений. Одного не очень сложного и одного — очень. Повести Лидии Чуковской "Софья Петровна" и фильма Алексея Германа "Хрусталев, машину!".

И даже неважно, действительно ли автор вдохновлялся ими в реальности — в любом случае это просто очевидная смесь двух этих подходов к описанию времени террора. Тут используется ровно тот же прием и даже практически тот же сюжет, что у Чуковской: наивно и безоглядно преданный режиму человек, боготворящий Сталина и верящий в существование "врагов народа" (здесь это десятилетний мальчик), сталкивается с тем, что под каток репрессий попадает самый близкий ему человек (у Чуковской — сын героини, у Ельчина — отец героя). Но если "Софья Петровна" — произведение предельно реалистическое, то "Сталинский нос" довольно быстро вываливается в мрачную фантасмагорию "хрусталевского" типа. Уже первая, описывающая коммуналку, главка заканчивается словами: "и по утрам мы часто поем революционные песни, дожидаясь своей очереди в уборную". (У Германа такого вроде бы не было, но вполне могло бы быть).

К "Хрусталеву" и зрители, и особенно критики, как мы знаем, относились по-разному, но невозможно отрицать одно — огромность замысла, размах и даже просто длина этого фильма допускает и даже гармонично вмещает такой показательный парад ужасов, такое напластование реальностей. На территории детской книжки это же самое выглядит сумбурно и искусственно.

"Всем известно, что масштаб происходившего под руководством Сталина — массовых убийств, сети концентрационных лагерей, депортации целых народов — оказался возможен только благодаря соучастию всего населения СССР. Все об этом знали, но либо молчали из страха, либо сами принимали участие в беззакониях",— пишет в послесловии к своей книжке Евгений Ельчин. Это явно очень важное для него утверждение, и поэтому "Сталинский нос" просто распирает от "участников беззаконий", так что в какой-то момент трудно избавиться от ощущения, что если уж прямо все были такими, то, возможно, они заслужили то, что с ними происходило. А так как главный герой книжки (школьник Саша Зайчик, у которого накануне дня приема в пионеры арестовали отца — сотрудника НКВД) в каком-то тонком сне общается то с самим товарищем Сталиным, то даже отдельно с его носом, неудивительно, что к концу книги хорошие намерения автора сводят повествование к какому-то антисталинскому гиньолю.

Но какой бы эта книжка ни была, ее перевод здесь — это первая заметная попытка говорить с нынешними детьми на приближенном к понятному им языке о том, что такое был сталинизм. В стране, где прошлое чем дальше, тем больше превращается в какую-то расплывчатую кашу "нефальсифицированной" истории, где нет добра и зла, а есть "прошлое нашего Отечества, которым нам следует гордиться",— это вещь в любом случае ценная. Пусть даже не для детей, а для взрослых, которые, поняв, что тот разговор, который предлагает Евгений Ельчин, возможно, не самый удачный, хотя бы задумаются о том, каким он должен быть.

М. Розовый жираф, 2013

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...