Многократная чемпионка Олимпиад и первенств мира в лыжных эстафетах Нина Гаврылюк из Петербурга всего лишь третий раз за свою 12-летнюю спортивную карьеру завоевала серебряную награду чемпионата в личной гонке (однажды она была третьей). Во вторник на дистанции 10 км по системе Гундерсена она уступила лишь итальянке Стефании Бельмондо. Для 30-летней Гаврылюк нынешний чемпионат — последний, и, следовательно, возможность стать хотя бы однажды чемпионкой мира не в эстафете она уже упустила. После гонки НИНА ГАВРЫЛЮК дала интервью нашему корреспонденту в Рамзау ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ.
— "Тридцатку" побежите?
— Шансов получить там медаль крайне мало. А быть восьмой или десятой... Зачем?
— В какой из прошедших личных гонок вероятность получить "золото" была наивысшей? Специалисты считают, что именно вы подошли к чемпионату в наилучшей форме.
— Победа на "пятерке" коньком на этапе Кубка мира в Зеефельде стала неожиданностью для меня самой, однако именно из-за нее на меня возлагали надежды и на коньковые гонки в Рамзау. Кстати, Бельмондо в Зеефельде явно не напрягалась, мы же, наоборот, рвали и метали на этой дистанции, чтобы попасть в стартовую четверку на чемпионате. А надо было сделать по-другому: дать, например, Юлии Чепаловой пробежать коньковую гонку, тогда бы она чувствовала себя не ущемленной, как теперь, а спокойной. Может, ее папа (отец Чепаловой Анатолий является ее личным тренером.— Ъ) нашел бы ей вариант смазки, при котором она смогла бы стать призером.
Ольгу Данилову надо было приберечь и дать ей возможность пробежать все дальнейшие гонки. В других командах нет такой внутренней конкуренции, поэтому, например, у шведок даже заявленная лыжница может на старт не выйти. Ну не захотела она. У нас же, наоборот, рвутся все.
— Вас легко выбить из колеи?
— Мне кажется, я сама себе больше мешаю. Ситуация, может, и не стоит того, чтобы о ней бесконечно думать, но я, не умея отвлечься, часто теряю веру в себя. Впрочем, я сама сплошь и рядом порчу настроение другим.
— Но ваша интеллигентная манера общения, кажется, исключает какую бы то ни было агрессию...
— Это иллюзия. Просто с малознакомыми людьми я веду себя иначе, чем с близкими, которым от меня часто достается. Потом, как правило, об этом жалею, но вида все равно не подаю, стоя на своем. Но, если мое мнение отличается от мнения других, я не стану его навязывать.
— В чем причина вашей неудачи в гонке на 15 километров?
— Мы не сумели подойти к чемпионату на пике формы. Во-вторых, лыжи слишком плохо скользили на второй части дистанции, и, в-третьих, я слишком быстро для себя начала гонку: не успела втянуться, как мышцы устали.
— Но вы же опытный человек...
— Так хотелось победить, что эмоции перекрыли разум.
— А на "десятке" тоже хотелось выиграть?
— Уже ничего не хотелось, потому что я очень устала на "пятерке" — все-таки думала, что смогу занять хотя бы третье место. Но настал момент озарения: дай, думаю, попробую сделать рывок. Раз — и получилось.
— Раньше вам, по-моему, было начхать на победы в личных гонках. В этом сезоне вы на них нацелены как никогда. Может, от того, что с уходом Вяльбе расширилось жизненное пространство?
— Какая-то доля правды в этом, безусловно, есть, да и у Лазутиной не все получается в сезоне, как она хотела. Раньше я даже на тренировках была как бы на втором плане. Сейчас наш новый тренер Александр Воронин дал нам с Даниловой понять, что лидеры — это мы. Может быть, отсюда и появилась уверенность, что все у меня в этом году сложится по-другому?
— В чем феномен Бельмондо?
— У нее какая-то гипертрофированная мотивация на победу. Она выделялась своей необыкновенной живостью еще с юниорского возраста. Помню, в 88-м на Олимпиаде в Калгари подлетела ко мне настырная девчонка: давай, мол, значками меняться. Почему-то этот момент зафиксировался в памяти. Стефания известной тогда не была, но мне запомнилась. А она-то уж точно с тех пор на нас глаз положила.
— Весит Бельмондо килограммов сорок пять, это имеет значение в лыжах?
— Ни рост, ни вес, ни возраст в лыжном спорте, по-моему, значения не имеют. Во всяком случае, не так, как в других видах. Характер у нас нужен. Как у Вяльбе, Лазутиной и Бельмондо. Мне не хватает характера, чтобы в личных гонках бегать. Кстати, давно замечено, что у Бельмондо лучше всего получается бежать в толпе: она кайф ловит от того, что должна между всеми проскочить. Гундерсен, эстафеты — здесь ее просто не удержать. И если у нее в глазах мелькают люди — она должна их догнать и разорвать. В личной гонке я, например, не могла бы себя заставить кого-то догонять, а в эстафете — пожалуйста. Тот же синдром: догнать и разорвать.
— В эстафете-то "золото" вы нам гарантируете?
— Во время эстафеты может помешать любая случайность. Да и у итальянок, кроме Бельмондо, запросто умеющей на "пятерке" отыгрывать до 30 секунд, довольно ровная команда подбирается. Поэтому, если мы не обеспечим себе сразу солидного отрыва, она сможет догнать любого из нас.
— Вы еще сколько намерены бегать?
— Этот год последний или предпоследний. Силы иссякают. Да и нервы тоже. Дальше передо мной два варианта: или как капитан погранвойск буду работать на таможне, или, подучив английский с компьютером, займусь бизнесом. Если повезет, может, магазин и спортклуб с мужем откроем в Питере.
— Под общим названием "Гаврылюк и Ко"?
— Думаю, в Петербурге мое имя не будет звучать, как Вяльбе в Магадане.
— Откуда к вам лично течет благополучие?
— Что ногами заработаю — вот и все мое благополучие. Муж у меня — военный (Игорь Бадамшин, известный в прошлом лыжник.— Ъ), тоже капитан, но его зарплата меньше моей.
— Да, но у вас еще есть контракты с Adidas, Fischer...
— Победа хотя бы на одном этапе кубка (она стоит 6 тыс. швейцарских франков.— Ъ) приносит больше всех моих других контрактных за целый год. Есть у меня домик в Парголово — не такой, как у Вяльбе, поскромнее. Еще машины — старый "Крайслер", швейная и стиральная. И двухкомнатная квартира в Петербурге. А еще муж, 9-летняя дочка Женя, которая учится во втором классе престижной гимназии, и собака Тим — что-то такое черненькое и беспородное.
— Если не знать, что вы спортсменка, вас скорее можно принять за научного работника или, скажем, учителя.
— У меня с детства больше, чем к спорту, ни к чему другому способностей не было. Я занималась плаванием, гимнастикой, легкой атлетикой — всем понемножку. Но когда пришла в лыжи, сразу появились результаты. Нет, я не жалею, что стала лыжницей. Единственное, что у нас плохо,— всегда холодно. Легкая атлетика в этом смысле выгоднее.
— Не будете упрекать себя за то, что в спорте сделали не все, что могли?
— Знаю я все свои ошибки. Но все равно жизнь не переделаешь, и как она прошла, так и прошла.
— Кто из молодых лыжниц, на ваш взгляд, не без искры божьей?
— Чепалова выделяется своим характером. В определенных случаях даже жестким, что для спорта весьма важно. Но я не знаю, куда он ее заведет. Юля может чего-то добиться, но все равно второй Лазутиной или Вяльбе она, мне кажется, не станет. Стабильности ей не хватает. Они косили все подряд за счет многолетней подготовки, работали, как лошади: встали и побежали. И будут бегать, попутно соревнуясь между собой, пока их не остановят. Они всегда должны были быть первыми. Такие уж они.
— А вам что мешало?
— Жалость к себе. Бежишь иногда на гонке и думаешь: и зачем же я это делаю? Особенно когда чересчур тяжело становится. И как раз в этот самый момент, когда подобные мыслишки подкрадываются, непроизвольно-то и сбавляешь скорость. А секунды летят.