В пятницу президент России Владимир Путин приехал в Псков, чтобы почтить память бойцов 6-й парашютно-десантной роты. Из расположения 76-й воздушно-десантной дивизии — специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
В этот день во Пскове было очень промозгло. Сыро и ветрено. Взлетная полоса в аэропорту обледенела, Владимир Путин задержался с прилетом.
Так же скользко, ветрено и сыро было возле КПП, где стоит памятник десантникам 6-й роты, погибшей 12 лет назад в Чечне. Часовой в шарфе, распахнутом на горле. Прямо чувствуется, как парень пальцем зацепил замотанный вокруг шеи шарф и дернул, чтоб видна была тельняшка.
Батюшка в защитного цвета куртке идет через рамку металлоискателя. Из-под куртки — ряса, под курткой — крест, который звенит, как церковный колокол. Батюшка крайне пугается этого звука — свят, свят,— но идет.
На площади стоят две таких рамки. Между ними кругом — пустое пространство и дорога. Я никогда еще не видел таких сиротливых рамок. Но люди идут, конечно, через рамки, не нарушая. Это родственники бойцов, погибших 12 лет назад. Их здесь 200 человек. А погибли тогда 84.
Рота почетного караула, которую привезли из Москвы, вместе с оркестром (оттуда же) репетирует выход из ворот.
— Так,— командует полковник, присмотревшись к ним,— оставляйте одного контрольного трубочиста, остальные уходят!
Трубач остается, немного опечаленный.
Пожилой человек с военной выправкой хорошо поставленным командным голосом рассказывает, стоя около памятника (это огромный парашют со стропами-свечками над холмом с черными вздыбленными комьями земли), про своего сына, Алексея Воробьева:
— Они должны были занять высоту. Данных о противнике не было. Шли несколько дней. Разведгруппу послали вперед, и она обнаружила наблюдательный пост, который решила уничтожить. Но чтобы не дать о себе знать, решили действовать холодным оружием. Но не получилось, и раздались выстрелы. Разведчики, среди которых был Алексей Воробьев, приняли неравный бой.
Он говорил про своего сына отстраненно, так ветераны рассказывают школьникам на уроках памяти про великих героев минувших дней. А ведь это был его сын, да и отец был не старым еще человеком, и все это придавало его рассказу что-то такое, от чего тут, в дождливой метели, содрогнуться можно было, и не от холода.
— Они отступили, и Алексей доложил командиру батальона. Поступил приказ: отходить, прикрываясь частью сил. Бандиты, преследующие их, держались к ним как можно ближе, чтоб не попасть под огонь артиллерии. У наших бойцов было уже двое раненых,— продолжал Владимир Воробьев тем же командным стальным голосом.
Рота между тем заняла высоту 7760. Оказалось, что они наткнулись на отряд в две с половиной тысячи боевиков. Командовали ими, говорили, Хаттаб и Басаев.
— Снайпер ранил командира роты,— продолжал отец Алексея Воробьева,— но они уже были на высоте. Волны атак продолжались до трех часов дня. Из 90 человек две трети были уже ранены. Хаттаб потребовал "сбросить гоблинов", он так называл наших бойцов. Высоту атаковали одновременно по пятьсот человек Хаттаба и Басаева, и к шести утра они овладели высотой. Но у них были потери! Кто-то говорит: 500 человек, кто-то — 700. 84 наших десантника погибли, шестеро раненых вернулись.
— А ваш сын? — спросили его.— Как он погиб?
— Алексей Воробьев,— ответил отец,— первым начал стрелять и последним погиб. Его нашли на высоте. Он умер от ран и переохлаждения. Взор его был устремлен в сторону врагов.
Я узнал, что Владимир Воробьев служил заместителем командира псковской дивизии ВДВ. За этими воротами был, значит, его родной дом.
Около родственников, стоявших плотной широкой колонной перед памятником у дороги, появился главнокомандующий ВДВ генерал-полковник Шаманов.
— Дорогие мои, на три шага назад! — скомандовал он.
Люди дисциплинированно выполнили команду.
Владимир Путин возложил цветы к памятнику. Его окружила толпа родственников.
— Какой хороший памятник! — сказала ему одна женщина.— Когда в темноте эти свечи зажигаются, кажется, что они трепещут на ветру, хоть и электрические, и внутри тоже все трепещет!.. И нам не по себе...
В клубе дивизии подготовили концерт памяти павших героев. Во всю ширину сцены была развернута надпись: ""В случае войны парни в голубых беретах будут брошены в пасть агрессору с целью разорвать эту пасть!" В. Ф. Маргелов.".
— Эти ребята выросли в мирное время,— сказал президент,— приехали в полк из разных уголков нашей страны, гордились тем, что служат в десантных войсках и вряд ли специально готовили себя к подвигу. Но они были готовы безоговорочно, как и положено солдату, выполнить приказ. И когда такой час настал, они совершили настоящий подвиг.
Школьники читали отрывки из поэмы "Шестая рота":
— Но держали удар до последнего боя.
Прикрывая живых, умирали мы стоя.
Зал наполовину состоял из десантников, наполовину из родных погибших. Женщины, и мужчины тоже, плакали.
Немолодой солист исполнил премьеру песни "Шестая рота":
— Крылатая пехота не вышла из огня.
Прости, шестая рота, Россию и меня.
Владимир Путин, не отрываясь, смотрел на солиста и, казалось, повторял за ним эти слова.