Дюссельдорфскую школу фотографии — по крайней мере, благодаря аукционными рекордам лучших учеников Бернда и Хиллы Бехер — теперь знают все. Лейпцигскую — ту, что рождена легендарной Высшей школой графики и книжного искусства,— знают многие. Существует ли в природе берлинская школа — как школа — вопрос дискуссионный. Но если существует, то Арно Фишер (1927-2011), даром что преподавал в Лейпциге и много еще где, берлинской школы, послевоенной, конечно, берлинской школы, можно сказать, творец. Эту ретроспективу куратор Маттиас Флюгге начал готовить вместе с самим мэтром незадолго до его кончины — тот успел отобрать около 140 своих снимков. Выставку, сделанную в высшей степени добросовестно, как и все произведения штутгартского Института связей с зарубежными странами (ifa), Гете-институт уже показал в Петербурге, Красноярске и Новосибирске, а из Москвы отправит дальше — в Калининград. Коренной берлинец Арно Фишер был человеком и фотографом сугубо городским, всем своим чувственным аппаратом настроенным на урбанистическую, мегаполисную, столичную даже волну, но, кажется, из всех перечисленных городов именно в изобильной и благополучной Москве он ощутил бы себя чужаком. Ведь его Берлин — город, несовместимый с благополучием, город выморочности, обделенности, разделенности, тревоги и робких надежд, город, у которого все отнято.
Фото: © Arno Fischer; Institut für Auslandsbeziehungen e. V. (ifa)
Фото: © Arno Fischer; Institut für Auslandsbeziehungen e. V. (ifa)
Справедливости ради надо сказать, что Арно Фишер не ограничивался Берлином, любил Нью-Йорк и выпустил две нью-йоркские книги, ездил по миру, бывал в СССР. Делал портреты. Портреты безымянных людей определенных профессий, но не как Август Зандер — без зандеровского социологизма, без каталогизаторской одержимости, без всякой системы. И портреты знаменитостей, актрис, в частности — Марлен Дитрих (он, кстати, снимал ее на советских гастролях в 1964-м). Марлен Дитрих, между прочим, была в восторге от фишеровских снимков — еще бы, ему удалось создать совершенно довоенный фотографический образ, словно бы камера попала в руки к воскресшему из пепла Освенцима Эриху Саломону. Арно Фишер работал и на журнал мод Sibylle — вдвоем с супругой (и собственной ученицей) Сибилле Бергеманн они произвели революцию в модной съемке ГДР, вытащив моделей из прилизанных студий на берлинские улицы с руинами и обшарпанными стенами. А когда в середине 2000-х семейство Фишер-Бергеманн принудительно выселили из их любимой берлинской квартиры, потому что обшарпанные стены грозили стать руиной и дом поставили на капремонт, и супруги перебрались в городок Гранзее к северу от Берлина, он начал снимать тамошний сад на полароид. Травинки, былинки, цветочки, птички — все, как акварелью писано. Говорят, расставание с берлинской квартирой их подкосило: Бергеманн умерла в 2010-м, Фишер — годом позже. То ведь была не просто квартира — то был салон, место встречи ветеранов группы Direkt, туда приходили Картье-Брессон и Хельмут Ньютон, там Фишер вел свои семинары для студентов. В общем, полароидные снимки сада в Гранзее выглядят как Овидиевы "Скорбные элегии". Они оба, похоже, не могли без Берлина.
«Западный Берлин, Тиргартен, 1 мая», 1959 год
Фото: © Arno Fischer; Institut für Auslandsbeziehungen e. V. (ifa)
Самая известная работа Арно Фишера — книга "Берлинская ситуация". В нее вошли фотографии 1953-1960 годов, она должна была выйти в 1961-м, но тут в Берлине построили стену, и книгу запретили издавать. Там есть один якобы пророческий снимок 1953 года: старая кирпичная стена, прорезанная сверху донизу, будто молнией, трещиной. После запрета книги эта разделенная надвое трещиной стена иначе как метафора Берлина не воспринималась. Но вообще-то вся книга о разделении, пока еще не воплотившемся — весомо, грубо, зримо — в Берлинской стене. На Западе — реклама сладкой жизни, дорогие машины, дорогие туалеты у дорогих женщин, манто, шпильки, заманчивые витрины на Курфюрстендамм, отчетливо буржуазный облик у людей, что у утонченных аристократов, что у жирных и простоватых мещан. На Востоке — тяжеловесные сталинские дворцы Штраусбергерплац, проезд какой-то советской делегации по Трептову, воспитательница с детсадовцами на прогулке, рабочий народ в бедной, рабочей или просто изрядно поношенной одежде. Все это, в принципе, легко вписывалось бы в простую пропагандистскую картину биполярного мира. Если бы на фишеровском Востоке не было бы печальных и дико смотрящихся посреди уцелевшей застройки пустырей, почти древнеримских развалин Унтер-ден-Линден и совершенно безрадостных, напряженных лиц у взрослых и детей — например, на демонстрации, движущейся по аллее Сталина в День Республики 7 октября 1956 года. Чаще всего лица у берлинцев Арно Фишера — неважно, "восточные" они или "западные" — напряженные, хмурые, настороженные, чего-то ждущие. И в таких лицах гораздо больше, нежели в ландшафтах и архитектуре, в руинах и новостройках, запечатлелась атмосфера этого странного города, у которого все в прошлом или все в будущем, но только не в настоящем. Города, замершего в ожидании — то ли ангела из вендерсовского "Неба над Берлином", то ли осени 1989-го.
"Арно Фишер. Фотография". Галерея искусств Зураба Церетели, с 23 марта по 12 мая