Премьера кино
Фото: Filmz.ru
Завтра в прокат выходит триллер "Маньяк" (Maniac), ремейк одноименной картины Уильяма Ластига 1980 года, рассказывающей о любителе реставрировать старые манекены с помощью еще теплых женских скальпов. Оригинальность новой версии заключается в том, что все происходящее видится глазами убийцы, и потому исполнитель главной роли Элайджа Вуд появляется в кадре нечасто, но ЛИДИИ МАСЛОВОЙ и того хватило.
Ребрендинг "Маньяка" спродюсировал француз Александр Ажа, давно старающийся оживить свой любимый жанр слэшера в "Кровавой жатве" (Haute Tension) и "У холмов есть глаза" (The Hills Have Eyes) и вызвавший на этой стезе уважение по крайней мере хладнокровной жестокостью и пониманием, что уж если вообще затеваться с резней, то не отворачивать камеру в леденящие моменты, а показывать членовредительство в максимально безжалостных подробностях. В "Маньяке" с этим тоже все в порядке, но главное, чего не хватает Александру Ажа, это чуть более легкого отношения к своему творчеству: как в фильме 1980 года потный маньяк, которого играет Джо Спинелл, периодически издает угрожающее сопение, так и во время просмотра нынешнего "Маньяка" кажется, что прямо-таки слышишь за кадром напряженное сопение продюсера, ужасно переживающего, получится ли у режиссера Франка Халфуна все одновременно, чтоб было и страшно, и красиво, и новаторски, и с психологией.
В смысле красоты (во всяком случае, красивости), пожалуй, почти "зачет", и приставку "трэш", передающую всю простодушную корявость старого фильма, 30 лет спустя смело можно заменить на "глэм". Начать хотя бы с самого облика героя: по сравнению с малопривлекательным восьмидесятническим маньяком, мужчиной лет 45 с бугристой кожей и бухгалтерским неспортивным телосложением, с которым априори неприятно встретиться в пустой ночной подземке, Элайджа Вуд, втянувший щечки и обросший холеной щетинкой, выглядит утонченным хипстером. А противный бойфренд (Сэмми Ротиби) его новой знакомой, сразу полюбившейся маньяку красивой французской фотографини (Нора Арнезедер), столкнувшись с ним у писсуаров во время вернисажа, так и вовсе с ходу определяет в нем гея и отпускает ехидные замечания по поводу его единственного пиджачка.
Что касается более сложной задачи, чем создание красивых декораций и высокохудожественных композиций с манекенами, а именно погружения в голову маньяка, для которого и должна служить субъективная камера, то погружение это удалось разве что на полшишечки. Несколько раз герой с неподдельным ужасом смотрит на свое отражение в зеркале — особенно шокирует его вид в огромном зеркале на потолке над кроватью одной из жертв, собирающейся доставить ему оральное удовольствие. В момент наивысшего отчаяния маньяк разбивает зеркало в ванной с отчаянным вопросом к самому себе: "Зачем ты это делаешь, зачем?" — который остается без ответа. Традиционные отговорки создателей фильма: "Мы, мол, хотим не просто покромсать людей, а понять, почему это происходит" — звучат, как всегда в таких случаях, неубедительно, и предложенные объяснения располагаются в банальной "эдиповской" плоскости: героя преследуют мучительные воспоминания о том, как темпераментная мама (Америка Оливо) шлялась по вечерам, оставляя его одного, а если и возвращалась пораньше, то с мужиком или даже двумя. Естественно, он до сих пор не может этого простить всем существующим женщинам, в каждой из которых он так или иначе видит мать, и старается сделать так, чтобы мама больше никуда от него не уходила.
Существенным элементом декора становится в "Маньяке" легкий налет синефилии: герой идет с девушкой-фотографом в кино на "Кабинет доктора Калигари", после чего начинает представлять себя словно внутри черно-белого фильма. Культурная девушка шутит с господином реставратором про доктора Франкенштейна, осознает художественную ценность того, чем он занимается (ну, пока не узнает про скальпы): "Твои манекены, как мои старые негативы", называет его "пришельцем из прошлого" и предполагает, что "встретила последнего из истинных романтиков". В смысле романтичности сегодняшний ремейк, пожалуй, и правда превосходит фильм 1980-го, где герою было напрочь отказано в личном счастье и красавица-фотограф, быстро мелькая длинными ногами, убегала от маньяка по кладбищу среди надгробий. Создатели нового фильма немного иначе распорядились судьбой возлюбленной маньяка, отчего их живодерское произведение стало смахивать на пресловутый порнофильм из анекдота, где в финале "все поженятся".