Премьера кино
Под занавес весенних каникул на экраны вышел анимационный фильм "Эрнест и Селестина: Приключения мышки и медведя" (Ernest et Celestine), удостоенный премии "Сезар" и специального упоминания в каннской программе "Двухнедельник режиссеров". С тем, как выглядит мир, населенный одними мышами и медведями, не без любопытства ознакомилась ЛИДИЯ МАСЛОВА.
В создании "Эрнеста и Селестины" участвовали бельгийцы Стефан Обье и Венсан Патар, знакомые любителям анимации по довольно упоительному мультсериалу "Городок Паника" (Panique au Village) 2009 года про игрушечных ковбоя, индейца и коня, шедшему по каналу 2х2. В компании с третьим режиссером, дебютантом Бенджаменом Реннером, на этот раз Обье и Патар использовали популярную у французских детей серию иллюстрированных книг бельгийки Габриэль Венсан. В отличие от абсурдистско-юмористического "Городка Паники" "Эрнест и Селестина" скорее лирическая зарисовка и визуально выполнена совсем иначе. С педагогической точки зрения она полезна хотя бы тем, что создает у детей, привыкших к компьютерной американской анимации, раскрашенной по принципу "вырвиглаз", альтернативное представление о том, как еще можно изображать окружающий мир, и дает возможность воспринимать неагрессивные, неброские оттенки. По картинке это старомодный карандашно-акварельный рисунок, словно только что возникший на бумаге, преимущественно в сероватых, голубоватых, розоватых и коричневатых тонах, слегка напоминающих нежные иллюстрации, которые делала к своим книжкам еще одна детская писательница — англичанка Беатрис Поттер.
По идеологии предложенный в "Эрнесте и Селестине" мир устроен как раз без особо сложных оттенков и нюансов, с простым и понятным дуализмом: в верхней его части живут огромные медведи, в нижней, подземной, маленькие мыши. Мыши и медведи взаимно друг друга недолюбливают и боятся, но их сосуществование имеет зубоврачебную философскую подоплеку: мыши считают, что построили всю свою мышиную цивилизацию исключительно благодаря своим искусным передним резцам, а когда мышь их теряет, то обречена на ужасную смерть, если ей не вставить новые, и так уж получилось, что лучшая замена для мышиного зуба — молочный зуб медвежонка. Поэтому мыши заняты преимущественно тем, что вставляют друг другу медвежьи зубы, а собирают их будущие дантистки-стажерки, и одна из них — главная героиня, сирота Селестина, отличающаяся от остальных мышей тем, что любит рисовать, а главное и самое страшное — изображает своего воображаемого лучшего друга в виде огромного медведя. С ним она однажды и знакомится во время очередной вылазки за зубами — только что проснувшийся и голодный Эрнест-дауншифтер, лишенный особых средств к существованию уличный музыкант, обнаруживает Селестину в мусорном баке и собирается сожрать ее. Однако она успевает заговорить ему опять-таки зубы и дает наводку на подвал дома одной буржуазной медвежьей семейки: папа продает сладости, чтобы у соседских детей портились зубы, а мама вставляет им новые — таким образом богатство семьи прирастает с двух сторон, как объясняют будущему наследнику-медвежонку, оставленному без сладкого.
Лишенный хотя бы в малейшей степени отрицательных персонажей, "Эрнест и Селестина" — фильм, если продолжать дантистские метафоры, довольно беззубый, очень толерантный, никого не осуждает и даже не высмеивает, а спокойно констатирует устойчивый заведенный порядок: наверху царит нормальная медвежья корысть, а внизу — нормальная мышиная трусость (Селестине снятся кошмары, что она плавает в море темно-серых мышей, продолжающих запугивать ее большим страшным медведем, с которым она твердо решила связать свою жизнь). После того как медведя с мышью, все-таки нашедших общий язык на почве любви к искусству (музыке и рисованию), объявляют в розыск за воровство, происходящее приобретает политические мотивы, и начинает попахивать полицейским государством, которое сажает медведя в мышиную тюрьму, а мышь — в медвежью и инкриминирует им примерно одно и то же: что их боятся. Неприличная дружба, нарушающая общественный порядок и подрывающая устои, грозит вылиться в изрядные сроки для обоих, но тут форс-мажорные обстоятельства в виде пожара, как бог из машины, вторгаются в довольно безвыходную для героев ситуацию и помогают им переломить общественное мнение, которое наконец оставляет их в покое. Таким образом, мораль из французской басни о мыши и медведе вытекает хоть и не очень радостная, но, по крайней мере, честная и реалистичная: часто бывает, что и в человеческом мире, лавируя между мышами и медведями, надеяться особенно не на что, кроме как на счастливый форс-мажор, но главное при этом — самому не зевать.