Bright Capital — одна из крупнейших и в то же время малоизвестных российских венчурных компаний. Ее управляющий партнер Борис Рябов рассказал "Секрету фирмы", как он разыскивает стартапы на YouTube, почему российские проекты переоценены и какие тренды определяют будущее.
Парень на миллиардБорис Рябов облетел весь мир, разыскивая стартапы
Фото: Коммерсантъ
Что общего у немецкого онлайн-клуба любителей вина Wine in Black, разработчика технологии автоматизированной установки солнечных батарей из США Alion Energy и российской онлайн-фотошколы Fotoshkola.net? Во все эти проекты инвестировала Bright Capital. Компания управляет тремя фондами: Energy I на $195 млн, Фондом фондов на $15 млн и Digital (фонд планирует привлечь $100 млн). В 2013 году начинают работу еще два фонда: Energy II и Кластерный фонд энергоэффективности и энергосбережения — на $300 млн и $400 млн соответственно. Таким образом, под управлением компании будет больше $1 млрд.
Создали Bright Capital в 2010 году три человека: бывший в то время директором проектного офиса "Роснано" Михаил Чучкевич, топ-менеджер RU-COM Борис Рябов и нынешний министр по делам "Открытого правительства" Михаил Абызов, структуры которого инвестировали в первые фонды. Сейчас, как уверяет Рябов, уже больше денег "со стороны": от корпораций до семейных офисов. Например, одним из ключевых инвесторов Кластерного фонда станет Российская венчурная компания.
Изначально Bright Capital ориентировался на инвестиции в индустриальные технологии: энергетика, "зеленая" химия. Например, более $100 млн от российского фонда и его западных партнеров привлекла компания Genomatica, которая производит сырье для химической промышленности с помощью генно-модифицированных бактерий.
Большинство объектов инвестиций индустриального фонда — американские: США сейчас лидер в разработках энергетических и химических инноваций. Россия зачастую рассматривается как рынок сбыта либо поставщик сырья. Исключение, подтверждающее правило, — RRT Global. Компания, которая разрабатывает энергоэффективные методы нефтепереработки, принадлежит петербуржцам Олегу Гиязову и Олегу Парпуцу, но зарегистрирована она тоже в США. Как правило, Bright Capital инвестирует вместе с крупными западными структурами — Sequoia Capital, Kleiner Perkins Caufield & Byers, TPG и др. Таким образом Рябов надеется снизить риски.
Самый доступный для российских предпринимателей фонд — Bright Capital Digital. Здесь партнеры тоже сделали ставку на инновации. "Нам интереснее нишевые и специфические истории, чем очередной клон Groupon или Facebook",— говорит Борис Рябов.
Осенью прошлого года он общался с другом, у которого жена рисует картины. Выяснилось, что онлайн-аукциона предметов искусства в мире не существует. "На eBay можно продать картину за $5, но не за $5 тыс.: там нет механизма, гарантирующего художественную ценность",— говорит Борис. В это же время Вадим Тарасов, управляющий Digital-фондом, нашел в Германии компанию Auctionata — аукционный дом, который решил продавать предметы искусства через торги в интернете. Сделку провели всего за полтора месяца. Уже через полгода другой фонд выкупил небольшой пакет Auctionata в полтора раза дороже.
Сейчас Bright Capital сумел привлечь колоссальные для российского фонда инвестиции, а чем больше денег, тем, как правило, медленнее принимаются решения. Сохранить прежние темпы будет непросто.
Принципы
Борис Рябов, управляющий партнер компании Bright Capital
Как только стартап предлагает какую-то уникальную технологию крупной компании как стратегическому инвестору, он сильно рискует. Его могут "зажать" с точки зрения интеллектуальной собственности и выкупить задешево.
Американские венчурные фонды здорово помогают компаниям в самом начале пути. Но когда у стартапа уже есть готовый продукт, ему нужны индустриальные связи вне США и развивающиеся рынки. На этом стыке мы увидели интересные для себя возможности.
Никто всерьез русские деньги в технологическом бизнесе не воспринимал, пока в США не появился Digital Sky Technologies. Юрий Мильнер пришел и просто взорвал всем мозг.
По сравнению с корпоративным миром в нашей индустрии очень мало снобов.
Я ищу проекты всегда и везде. Компанию FloDesign Wind Turbine нашел на YouTube. Смотрел необычные ветрогенераторы и наткнулся на их ролик.
Если деньги не дают, это не значит, что бизнес плохой. Может, просто река пересохла. Рынок венчурного капитала переменчив и зависит от конъюнктуры.
Иногда ты просто не знаешь, говорят тебе правду или нет. Можно привлечь экспертов, но они тоже ошибаются. А когда ты посмотрел уже 50 сделок в каком-нибудь сегменте, складывается целостная картинка.
Чтобы создать новую технологию, редко можно уложиться меньше чем в $50 млн. Технологические проекты длинные — восемь-десять лет — и дорогие. С интернет-компаниями все быстрее и дешевле, но куда рискованнее. Победителей — единицы, проигравших — десятки тысяч.
Мы не играем в "казино", как некоторые фонды. Мы ищем мегатренды, которые определяют экономику мира будущего. Например, явно есть движение в сторону дополненной реальности, или возобновляемой энергетики, или исследований генома. Мы пытаемся находить компании, которые эти тренды могут возглавить.
Когда делаешь завод, предположим, по производству удобрений для марсианских растений, ты ничего не знаешь ни о поставщиках, ни о потребителях. Ты просто надеешься, что люди полетят на Марс и посадят там растения.
Российский венчурный рынок перегрет деньгами. Если смотреть на соотношение проектов к капиталу, то получится, что в США на один стартап придется меньше денег, чем в России. И стоимость активов заоблачная.
