Вчера президент России Владимир Путин и президент Египта Мохаммед Мурси встретились в сочинской резиденции "Бочаров ручей". Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ узнал, что египетский президент производит впечатление человека не мудрого, а основательного, и выяснил, что на переговорах не один час обсуждали проблему Сирии. Кроме того, президент Египта попросил у России кредит в размере $3 млрд и, скорее всего, получит эти деньги.
Фото: Коммерсантъ / купить фото
Фото: Коммерсантъ
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
После беседы с Мохаммедом Мурси Владимир Путин сказал, что переговоры были очень подробные и предметные. И это не было преувеличением: беседа в узком составе продолжалась 3 часа 40 минут. Это было, конечно, беспрецедентно долго для такого рода встреч.
Потом один из участников переговоров рассказал мне, что очень долго говорили про ситуацию в Сирии.
— Очень многое стало понятнее,— сказал мой собеседник.— Мы даже не ожидали, что все будет так информативно.
После этого я поговорил еще с одним участником переговоров, который считает, что господин Мурси проникся идеями, которые ему излагал господин Путин, гораздо больше, чем президент России проникся идеями президента Египта.
Возможно, это случилось потому, что на переговорах Мохаммед Мурси попросил у России кредит. Сумма, которую хочет одолжить Египет у России, держится в тайне, но удалось выяснить, что речь идет о $3 млрд. Для лидера революционного народа, который смел с политической карты Африки прежнее правительство во главе с Хосни Мубараком, это вполне революционный жест: Египет очень давно ничего не просил у России.
— Скажите,— спросил я у министра сельского хозяйства России Николая Федорова, тоже участвовавшего в переговорах,— вот вы близко общались с Мохаммедом Мурси, видели, так сказать, его глаза, заглянули в них, как в свое время Джордж Буш-младший заглянул в глаза Владимиру Путину. Господин Мурси и правда производит впечатление революционного лидера?
— Революционного?..— замялся Николай Федоров.— Ну, он производит впечатление настоящего представителя восставших... ой, то есть восточных народов! Основательного... Хотел сказать — мудрого, но слово "основательного", по-моему, поглощает признаки мудрости, да?
Если не хочешь говорить, что видишь перед собой мудрого человека, но не хочешь обидеть его, то, конечно, поглощает.
— А вот некоторые считают, что господин Мурси в своей стране контролирует в основном только центр Каира,— сказал я.— Нужно ли так сразу устраивать с ним отношения на длительную перспективу?
— Знаете,— задумчиво сказал Николай Федоров, который к тому же является сопредседателем межправительственной комиссии России и Египта (той самой, про которую Владимир Путин после переговоров сказал, что решено возобновить ее работу,— то есть дал понять, что до сих пор она не работала),— я вот что скажу. Можно надеяться, что у нас перспективы... есть! Да, есть перспективы!
Казалось, уже достаточно ему убеждать в этом самого себя. Но Николай Федоров еще раз для верности повторил:
— Есть.
— А производят ли все-таки египетские переговорщики впечатление людей, которые пришли надолго? — поинтересовался я.— Они уверены в себе?
— Они ничем не отличаются от тех, что были раньше,— все взвесив, сказал Николай Федоров.
То есть, как и те, кого смела революционная волна, уверены в себе.
— Я понимаю,— продолжил министр сельского хозяйства,— о чем вы говорите. Мы все это тоже учитываем, но не исходим из того, что они пришли не всерьез.
Я констатировал, что годы, проведенные в чувашской политике, не прошли для Николая Федорова даром.
Как министр сельского хозяйства Николай Федоров обратил внимание прежде всего на то, что египтяне очень заинтересованы в поставках зерна и растительного масла из России.
— Я вообще давно заметил эту закономерность: чем сильнее революционные настроения в стране, тем больше люди...
Он помедлил, подбирая слово.
— Едят? — подсказал я.
— Да, едят! — обрадовался Николай Федоров.— Есть такая закономерность.
— А кто эти египетские генералы с такими большими красивыми погонами? — спросил я у Николая Федорова.
— Один,— рассказал он,— участвовал в переговорах. Это командующий противовоздушной обороной Египта (еще одна тема переговоров стала понятней.— А. К.). А второго не знаю... Это его адъютант, наверное! Видите, какая цепь на мундире!.. А, у него, наверное, ядерный чемоданчик! — догадался Николай Федоров.
Я не хотел знать такую возмутительную тайну: она могла слишком дорого стоить.
Ведь до сих пор Египет не только отрицает наличие ядерного оружия, а даже никто и не намекает, что оно у Египта есть.