Владимир Жириновский предложил запретить прессе сообщать о массовых убийствах. Заместитель главного редактора телеканала РЕН-ТВ Марианна Максимовская обсудила ситуацию с ведущей Маргаритой Полянской.
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ / купить фото
Как заявил лидер ЛДПР, остановить преступления не получится до тех пор, пока СМИ в подробностях распространяют эту информацию. Заявление прозвучало после того, как 22 апреля житель Белгорода Сергей Помазун открыл огонь в одном из магазинов, а затем и на улице города. Погибли шесть человек.
— Вы согласны с мнением Жириновского?
— Конечно, с этим мнением я не согласна. Да и он сам вряд ли согласен с собственным мнением, которое публично высказал. Я вспоминаю в связи с этим заявлением господина Жириновского, как сам Владимир Вольфович 20 с лишним лет назад появился в российской политике, вызвал своими тогдашними заявлениями, фактом своего появления, существования на российском политическом небосклоне абсолютный шок у журналистов. Было даже как-то модно между собой обсуждать, не стоит ли нам, журналистам, вовсе не показывать Жириновского.
— Чтобы лишний раз не пиарить?
— Совершенно верно. Не давать ему трибуну, чтобы не пропагандировать его взгляды, которые тогда многим казались едва ли не фашистскими, националистическими. На полном серьезе это обсуждали российские журналисты между собой. Потом оказалось, что запретить и не показывать Жириновского невозможно, потому что это такое же явление в нашей жизни, как снег зимой, слякоть весной, духота летом. Невозможно не показывать то, что реально, то, что происходит, любопытно, то, что является тенденцией, трендом и так далее.
Здесь другая история, она не смешная, в отличие от той, 20-летней давности. Конечно, Владимир Вольфович Жириновский сам не верит, что сейчас возможно не сообщать по телевизору, по тем же федеральным телеканалам, правительственной, официальной и неофициальной прессе о том, что в реальности происходит в стране. Особенно, если речь идет об убийствах, терактах, о глобальных вещах. В советское время это можно было делать. Нам могли несколько дней не сообщать о том, что произошло в Чернобыле, и потом очень долго не сообщать о реальности вообще, о масштабе этой катастрофы.
Но сейчас эпоха интернета, другая эпоха. Это нереально. Владимир Вольфович сам это прекрасно знает. Зачем он делает такие заявления? Очевидно, что такое простое решение популярно среди малообразованной части населения, которая во многом, наверное, является электоратом Владимира Вольфовича.
Делая такое очередное абсурдисткое заявление, Владимир Вольфович делает то, к чему он привык за 20 лет своей политической карьеры — привлекать к себе самому внимание. Ему это удается, потому что мы же с вами не проигнорировали это его абсурдное заявление, а серьезно обсуждаем.
— Часто бывает, что наши политики высказывают определенное мнение, все эксперты и люди воспринимают это как пиар, громкие заявление. А потом это становится действующим законом, за который положено определенное наказание. Если дойдет до того, что заявления лидера ЛДПР станут законопроектом, законом о том, что СМИ запретят рассказывать о массовых расстрелах, преступлениях, как будут действовать журналисты в такой ситуации? Как тогда решать, о чем сообщать в эфире, о чем нет?
— Полностью то, о чем вы сказали, произойти не может. Невозможно запретить законодательно рассказывать о терактах, что уже пытаются сделать наши законодатели. Это действительно происходит. Например, принять законодательную норму, что журналисты не должны упоминать о национальности преступников, что, кстати, во многом затруднит понимание людьми сути произошедшего. К примеру, не рассказать о том, что братья Царнаевы взорвали Бостон, а сказать, что просто некие люди, которые когда-то были россиянами, а один до сих пор имеет российский паспорт. Что за люди?
— В данной ситуации при упоминании самого имени — Джохар Царнаев — россиянам все понятно.
— Но вводя такие законодательные абсурдные ограничения, противоречащие логике, здравому смыслу, конечно, законодатель только усложнит ситуацию для самого себя. Потому что возникнет масса вопросов, раздражения у людей и зрителей. В общем, ничего путного из этого не получится. Я абсолютно убеждена, запретить вовсе рассказывать СМИ о терактах невозможно. Это абсурд, этого никто делать не будет.
Но нелепые законопроекты могут появляться и в дальнейшем. Мы видим, как работает сейчас этот самый "взбесившийся принтер", его не случайно так называли, эту "палату №6". Да, может быть какая-то история. Допустим, запрещаем рассказывать о национальности преступников или брать интервью у родственников жертв, потому что это может повредить их психологическому состоянию. Из этого вытекает то, о чем мы с вами раньше говорили — непонятна суть произошедшего, если не взять интервью и не попробовать разобраться, кто, что, почему, зачем, ради чего, из-за чего все это происходит и сделано. Да, такого рода вещи могут происходить, и чего еще ждать от "взбесившегося принтера", я лично не знаю. Но глобально запретить рассказывать вообще о такого рода резонансных вещах, как в советское время или сейчас в КНДР, конечно, нельзя. Я убеждена, что этого не будет.