Есть такая архитектурная выставка, "Арх-Москва", ежегодная. И она уже давно не задавалась. Как ушел Юрий Лужков, архитектура в Москве прекратилась, и не получалось, а до того, когда он был, тем более не получалось. Ну, какая архитектура, такая и выставка. А сейчас задалась
Фото: Валерий Мельников, Коммерсантъ
Нет, правда, кроме шуток, чудо что за выставка случилась. Люди уже отвыкли, разучились хвалить, и поэтому было мало хвалебных отзывов, а если бы не отвыкли, то был бы и архитектурный бенефис, и муниципальная гордость. Главной экспозицией там была "Новая Москва".
Куратором была Елена Гонсалес, которую надо назвать главным героем и молодцом выставки. Там вроде бы просто было все задумано — собрать лучшие произведения модернистской архитектуры Москвы за последние годы, но тут вопрос: как собрать и что получится вместе. И архитекторы в Москве известные — Сергей Скуратов, Юрий Григорян, Александр Асадов, Сергей Чобан, Сергей Кузнецов, Владимир Плоткин; и объекты известные — за исключением проекта реконструкции ЗИЛа Юрия Григоряна, все они уже так или иначе показывались и публиковались. Но вместе они произвели несколько сенсационный эффект.
Выяснилось, что:
— во-первых, мы можем строить качественные сложные здания современной архитектуры. После лужковской Москвы, после собянинского моратория на строительство, после Мариинского театра и острова Русский, после изничтожения Сколково в это уж вовсе никто не верил. А зря;
— у нас есть архитекторы, способные работать на мировом уровне. Последние четыре года, когда все сколько-нибудь заметные проекты, от Сочи до Петербурга, отдавали исключительно иностранным звездам, среди заказчиков, прежде всего госчиновников, твердо установилось мнение, что заказать работу русскому архитектору — все равно что на "Ладе-Калине" прокатиться. И поскольку они все провалились (см. пункт первый), то пусть теперь умоются;
— что мы строим общественные здания и дома для среднего класса, и это вполне выходит. После того как в течение 10 лет все, что мы строили качественно,— это дома для олигархов на Рублевке, возникло четкое ощущение, что единственный способ создать на наших просторах достойную жизнь — это обнести часть земли пятиметровым забором, завезти туда из-за границы все, от экскаватора до дверной ручки, и, заплатив в пять раз больше, чем стоят мировые аналоги, чувствовать, что прорвался. Оказывается, нет, теперь можно и по-другому;
— и, наконец, что мы можем гордиться нашей архитектурой. Ура.
Там почудилось, что началось какое-то будущее, а Елена Гонсалес даже процитировала десятилетней давности слоган Ильи Кабакова "в будущее возьмут не всех". Тут надо учитывать, что при всех ее личных талантах опиралась она, готовя выставку, на нового главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, чьи вместе с Сергеем Чобаном работы вошли в экспозицию "Новой Москвы". Сергей Кузнецов — одна из значимых фигур новой, собянинской команды, успешных менеджеров с человеческим лицом. В принципе, в медийном пространстве получилось, что это человеческое лицо Сергея Капкова, самого публичного политика этой новой московской генерации, но он там не один — там еще Андрей Шаронов и Максим Решетников, которые отвечают за экономическую политику, Леонид Печатников, который отказался отвечать "Комсомольской правде", Максим Ликсутов, который создал "Аэроэкспрессы",— целая команда, и они пока еще не перессорились. Так что выставка как бы демонстрирует новый имидж Москвы — вполне современной, встроенной в глобальные тренды мировой столицы. В этом "возьмут не всех" прозвучали ноты официального свойства, и многие даже забеспокоились, что как бы это не меня не взяли.
В общем, все это глубоко превосходно. Архитектура такая вещь, что это не может быть только официальной показухой — здесь все же надо строить, это большие деньги и большие организационные усилия. Так что это новый курс и всерьез. Это довольно дискомфортно, потому что, сталкиваясь с таким явлением, испытываешь чувство некоторого раздвоения.
В "Арх-Москве" если и было что хорошее за долгие годы ее существования, так это то, что она всегда была выставкой неофициальной, а в лужковское время даже и оппозиционной (ту архитектуру, которую собрала Елена Гонсалес, Юрий Михайлович не жаловал и ругал "плоскомордой"). Трудно как-то признать, что вот сменился мэр, на выставку пришло московское правительство, и она расцвела. Неловко вышло.
Я бы сказал, что выставка как-то неприятно ставит перед тобой вопрос о природе оппозиционности. Типа: ну и что вы теперь скажете? Чего вам еще надо?
Там есть еще один аспект. В прошлом году на той же выставке жюри выбрало бюро Speech, основанное Сергеем Чобаном и Сергеем Кузнецовым, "фирмой года". Тогда назначением Кузнецова на пост главного архитектора еще не пахло, можно даже сказать, что московское правительство как-то учло и вот назначило. Но получение этого звания автоматически означает персональную выставку на следующий год, и теперь на выставке мало того что презентация новой архитектурной политики, а еще и персоналка главного архитектора. Ну то есть совсем официоз.
А это вышла очень специальная персоналка. Дело в том, что бюро Speech, где, справедливости ради, Сергей Чобан играл первую скрипку, а Сергей Кузнецов — вторую, в прошлом году и так прославилось дальше некуда. Они получили призы и венецианской архитектурной биеннале, и миланской недели дизайна, и еще массу всего нашего местного, и их произведения показывали десятки раз. Так что было не совсем понятно, что ж показывать теперь.
А у Сергея Чобана — одна из лучших мировых частных коллекций архитектурного рисунка (там с XVI века, она показывалась в ГМИИ и даже в Эрмитаже), а на днях они открыли в Берлине частный музей архитектурной графики. И вот на "Арх-Москве", вместо того чтобы устроить персональную выставку своего бюро, они показали свои рисунки архитектуры. Они постоянно ездят по миру и рисуют, ну как в XVIII веке.
Сергей Чобан — блестящий рисовальщик, с нервным, раскованным, наступательным штрихом, властной композицией, решительной, иногда даже несколько истерической линией, у него четкий собственный стиль, подчерк довольно взвинченного рационалиста. Сергей Кузнецов явно начал рисовать под его влиянием, у него графика более компромиссна, иногда даже сентиментальна, он позволяет себе пройти по готовому листу белилами, смягчая образ, тут другой характер, обаяние молодого человека, которому нравится нравиться другим. Для людей, любящих архитектурную графику, их диалог — это страшно увлекательное дело. Но я хотел сказать о другом.
Неожиданно сама структура экспозиции напомнила другие выставки. Давным-давно, когда жива была еще советская власть, было принято так. Там был официальный зал, где выставлялись разные райкомы, кинотеатры, спальные районы и чего они там еще строили, и с другой стороны как бы камерный. Там они выставляли свою живопись. Причем все было очень по ранжиру, архитекторы более или менее рядовые показывали свои рисунки Суздаля или Пскова — Новгорода, более заслуженные, но как бы отчасти фрондирующие — пейзажи вокруг собственных дач с фрагментом веранды, служилые партийцы — виды соцстран, а директора институтов и секретари союза архитекторов — Парфенон и небоскребы Нью-Йорка. О стиле там не было и речи, рисовали они все одинаково. Это была реалистическая живопись маслом с элементом этюдной раскованности, причем по мере продвижения к Нью-Йорку степень раскованности падала. Тем не менее эта живопись была, и была обязательна для всех, как они себя называли, "зодчих", потому что подчеркивала, что экспонент не просто проектирует чего в райкоме скажут, а еще и член творческого союза, тонкая душа, имеющая право на дополнительную жилплощадь.
Нет, они, конечно, ужасно рисовали, это нельзя сравнивать с графикой Чобана. Но они не так уж плохо строили, как теперь выясняется. Там, на "Арх-Москве", параллельно с выставкой были разные круглые столы и семинары, в том числе про наследие 70-х годов. Я не поклонник этой архитектуры, мне соцмодернизм напоминает про психологические травмы пионерского возраста, то двойку поставят, то морду набьют, мраморный райком вызывает в душе у меня чувство политинформации. Но мне вот что пришло в голову.
Какой-нибудь монреальский павильон Михаила Посохина-старшего, или его же СЭВ на Новом Арбате, или Северное Чертаново, или Министерство дорожного строительства в Тбилиси, спроектированное Георгием Чахавой (знаете, такое в форме наваленных друг на друга пеналов), или Техцентр на Варшавке Леонида Павлова — все это вполне могло бы стоять на выставке "Новая Москва" рядом с работами Кузнецова и Чобана, Плоткина, Скуратова и Григоряна. Те же большие геометрические формы, та же специфическая смелость композиций большого масштаба, та же лаконичность, замкнутость формы... Полет сундука над бескрайним простором. Конечно, другое качество строительства, но ведь в макетах этого не видно. И потом не совсем понятно, как будет выглядеть то, что сегодня знаменует собой "новый курс" Москвы, через 40 лет — глядишь, и у Плоткина окна запылятся, и рафинированность его пропорций приобретет несколько потрепанный вид.
Сейчас 1970-е годы в моде, во всем мире в моде, и наши архитекторы хотят к ним вернуться и вот даже успешно возвращаются. На новом технологическом уровне, в другой экономике, с европейским качеством, но вернуться. Я опять о том, чего хочется, чем успокоится сердце.
Вот смотрите, это архитекторы, которые были в оппозиции, их выставляют кураторы, которые были в оппозиции, на выставке, которая была оппозиционная. И они прекрасны и представляют новый курс Москвы, которая со своим капковским лицом Собянина выглядит явлением не оппозиционным, конечно, но весьма специфическим в сегодняшней России — так сказать, компромиссным между командными высотами, ориентированными на сами знает что, и московским населением, гуляющим в шубах по бульварам во фрондерском направлении. А чем это так отличается?
Вот нынешняя власть — она с уважением относится к наследию Леонида Ильича Брежнева. Если взять это общество за основу и как-то его подремонтировать... Конечно, на новом технологическом уровне, конечно, в другой экономике, конечно, с соблюдением мировых стандартов качества, но вообще-то неплохо это могло бы так получиться. Было бы чем гордиться, была бы вера в себя, в то, что можем...
Архитектура такая вещь, что она не умеет высказываться только про самые основные, базовые желания общества. А когда все мелочи исчезают, то оказывается, что в основе они вообще хотят одного и того же, у них один позитивный идеал. Ну, есть, конечно, разногласия в том, как к нему идти, в ногу, так сказать, или свободно гуляючи, но это же чепуха, а не разногласия. Не будь у нас тут мелких неловкостей между Москвой и остальными, Владимир Владимирович сам мог бы открывать эту выставку, присовокупив к ней олимпийские стройки, брежневские и свои.
Как-то это тревожно, не находите? Важно вроде не только то, что в будущее возьмут не всех, а еще кто будет брать и куда. С другой стороны, другого будущего у нас для вас нет.