Премия литература
Мистификатор Фигль-Мигль, получая премию, был вынужден открыть свое настоящее лицо — филолога Екатерины Александровны
Фото: Сергей Семенов, Коммерсантъ
В воскресенье в Зимнем саду гостиницы "Астория" состоялось вручение — по итогам открытого голосования жюри — XIII литературной премии "Национальный бестселлер". МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ болел за роман Максима Кантора "Красный свет", но победу "Волков и медведей" загадочного Фигля-Мигля, оказавшегося филологом Екатериной Александровной, счел актом литературной справедливости.
Концептуальная прелесть, театральность и саспенс "Нацбеста" являют себя во всей красе, когда жюри загоняет себя в патовую ситуацию, отдав двум авторам равное количество голосов. Так оно и получилось.
За бортом голосования остались летящий куда взбредет "восточный ковер" Ильдара Абузярова "Мутабор" и "Видоискательница" Софьи Купряшиной, томик абсурдных, натуралистических и неприятных текстов. Лауреат-2012 (роман "Немцы") Александр Терехов выбрал гей-драму из жизни "элиты" "Власть мертвых" Ольги Погодиной-Кузминой, наиболее — в хорошем смысле — легкий текст. Исполнительный вице-президент кинокомпании "Централ Партнершип" Злата Полищук — "Лавр" филолога-"древника" Евгения Водолазкина, сравнимое — в хорошем и плохом смыслах — с Умберто Эко житие травника-праведника XV века, четырежды за 450 страниц меняющего имя.
"Питерская фракция", отягощенная историческим образованием,— тележурналист Ника Стрижак и заведующий отделом новейших течений Русского музея Александр Боровский — страстно голосовала за Кантора. За Фигля-Мигля — лучший украинский писатель Сергей Жадан и главный редактор журнала "Вопросы национализма" Константин Крылов, автор фэнтези под псевдонимом Михаил Харитонов. Победителя выбрал почетный председатель жюри, гендиректор телеканала "2х2" Лев Макаров: ему, возможно, оказалась близка несколько мультяшная природа героев Фигля-Мигля.
"Красный свет" — тяжеловес, презирающий жанровые рамки, казался безальтернативным фаворитом. Злая сатира — скорее в духе Салтыкова-Щедрина, а не Александра Проханова — на "болотную" оппозицию (автора можно упрекнуть в стрельбе из пушки по воробьям) не главная компонента текста, подобного многоглавому дракону. О войне — это историческая линия романа — Кантор пишет с жестокой, сухой, энергичной достоверностью, казавшейся утраченной русской литературой. "Мефистофелевская" линия почти бессмертного Ханфштенгля, ментора Гитлера, выводит автора — как выводила Льва Толстого линия Наполеона в "Войне и мире" — на нокаутирующие рассуждения о равенстве и неравенстве, войне и революции, о большой истории, где элита вермахта наследует средневековым гибеллинам, а мировые войны — Тридцатилетней войне.
"Волки и медведи" — "литературная литература". Эта антиутопия была бы герметичной, если бы не ее милые детали (запах сургуча на почте), делающие мир после катастрофы почти уютным. Петербург распался на феоды, где кровожадно, но понарошку лютуют менты, контрабандисты, какие-то китайцы, снайперы, анархисты, охранники "фриторга". Канцлер снаряжает экспедицию — установить "новый порядок" — на Дикий берег, городские кварталы, ставшие джунглями дикарей, крепостных клоунов, чей язык — "харыпка" (это баба такая), "чмутки", "наборзе" — без толмача не понять.
Неожиданная победа Фигля-Мигля позволяет сформулировать парадокс "Нацбеста": премию получают, безусловно, достойные ее авторы, но с опозданием, не за те книги, за которые должны были бы ее получить. Захару Прилепину "Нацбест" достался за сборник "Грех", а не за "Патологии" или "Санькю". Фиглю-Миглю — не за остроумную полифонию абсурдистского детектива "Ты так любишь эти фильмы", обойденного в 2011 году "Остромовым" Дмитрия Быкова, а вот за "Волков и медведей", за сиквел ее первого романа "Щастье". Вообще в этом году сложилась ситуация вполне кинематографического свойства: "Мутабор" подхватывает мотивы "ХУШа" Абузярова, "Власть мертвых" — "Адамова яблока" Погодиной-Кузминой.
Но, в конце концов, "Красный свет" — лишь первый том заявленной Кантором трилогии, что дает шанс в будущем проверить парадокс "Нацбеста" опытным путем.