На этой неделе Госдума примет закон об экономической амнистии. Когда эта амнистия задумывалась, речь шла о том, что на свободу выйдет почти 100 тыс. человек. Сейчас уже понятно, что освободят не больше пяти тысяч.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
Алексей Навальный (проходит обвиняемым по ст. 160 УК РФ — присвоение или растрата) не подпадает под экономическую амнистию, которую Госдума должна одобрить на этой неделе. Михаил Ходорковский тоже не подпадает — повторная судимость, больше одной статьи. Не подпадает подруга Евгения Ройзмана Аксана Панова, бывший шеф-редактор екатеринбургской газеты "Ura.ru",— потому что проходит подозреваемой сразу по трем статьям УК (159, 201, 163). Предприниматель Алексей Козлов недавно вышел на свободу, поскольку суд снял с него обвинения по одной из статей обвинения,— но по амнистии он бы не вышел, поскольку статей две, вину свою Козлов не признал и вред не компенсировал. Даже бизнес-омбудсмен Борис Титов, который считается инициатором амнистии и тверд в своем стремлении считать ее успешной при любом исходе, полагает, что на свободу выйдет меньше 10 тыс. человек, другие эксперты говорят, что их может быть всего несколько сотен.
По идее амнистия, когда и кем бы она ни затевалась,— это, естественно, акт гуманизма как таковой, но кроме того — некий знак обществу. В большинстве случаев это знак, призывающий воспрянуть духом и чему-то вместе с властью порадоваться. Поэтому в России, например, амнистии принято было объявлять по случаю юбилеев, побед, восшествий на престол и прочих знаменательных дат. Но иногда в акт гуманизма закладывали и более масштабную идею, как, например, пытался вложить в амнистию 1953 года идею признания ошибок сталинского режима Лаврентий Палыч Берия. И, хотя лично для Берии попытка ничего ценного не дала, а страна получила в итоге "холодное лето 53-го", но сотни тысяч невинно осужденных вернулись домой.
Нынешняя амнистия, казалось, тоже не для веселья по случаю, а чтобы донести четкий месседж. Буквально все признаки этого налицо. Во-первых, ни к какой дате не привязана. Официальные лица ведь не подтвердили ни одну из бытующих версий: дескать, к юбилею Ходорковского, к его же третьему делу или, как шутит Борис Титов, к падению ВВП. Во-вторых, в самой направленности амнистии — намек. Это первая в истории экономическая амнистия. Раньше были либо чисто политические, либо смешанные, но таких — никогда.
Возможно, и была у кого-то из инициаторов идея, чтобы, объявив эту амнистию, власть признала, что за последние годы большое число предпринимателей были осуждены невинно, и этим актом заявила бы о готовности исправить ошибку. Но то, что примет на этой неделе Госдума, не имеет к этой идее ни малейшего отношения. На свободу выйдут признавшие, раскаявшиеся, возместившие, то есть те, кому в любом случае положено было выйти по УДО, и притом сидящие по таким экзотическим статьям, по которым вообще мало кто сидит. То, что это все профанация, стало понятно после того, как из законопроекта были вычеркнуты основные части "резиновой" 159-й. С середины нулевых по этой статье на срок до десяти лет сажали и сажают по 25 тыс. человек в год. Значит, все-таки не нужно здесь искать никаких месседжей, а скорее все-таки дату. Радоваться только нечему — ни в связи с Ходорковским, ни про ВВП.
Зато есть и плюсы. Чуткая к воле президента Госдума демонстрирует противоречивое отношение к законопроекту: Ирина Яровая призывает дальше сокращать список амнистируемых, чтобы в него случайно не прокрались расхитители бюджета, Владимир Жириновский вовсе отказывается голосовать за амнистию. Депутаты настойчиво втолковывают населению, что, освобождая этих "жуликов", общество возвращает в свои ряды лиц, "склонных к повторному совершению преступления". Но преступление значительной части тех, кто мог бы подпасть под нормальную, полноценную экономическую амнистию,— в том, что они, собственно, рискнули заниматься бизнесом. А склонности к повторному совершению этого преступления у них после выхода из тюрьмы, скорее всего, не останется.