"Историю войны сделали символом веры"

Очередная депутатская инициатива за "неправильные" исторические взгляды обещает тюрьму. Какая часть нашего прошлого может оказаться вне закона, выяснял "Огонек"

Видный законотворец последних месяцев Ирина Яровая внесла на рассмотрение в Госдуму свое новое детище — статью УК 354-1 "Реабилитация нацизма". Эта статья вводит уголовную ответственность (заключение на срок до пяти лет или штрафы в размере 300-500 тысяч рублей) за одобрение действий нацистов, а также за "отрицание деятельности армий стран антигитлеровской коалиции по поддержанию и восстановлению мира и безопасности во время Второй мировой войны". Инициатива депутата у граждан вызывает озноб, а у профессиональных историков еще и вопросы. Какие именно, "Огоньку" рассказал Олег Будницкий, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий НИУ ВШЭ.

— В 2009 году аналогичный законопроект уже вносился в Госдуму, но был отклонен. Как вы думаете, зачем сейчас понадобилось его дорабатывать и доводить до чтений?

— Политическая подоплека здесь, по-моему, на поверхности. У нас историю войны сделали не историей, а символом веры. Политики почему-то уверены, что они-то знают "историческую правду". Знают, что защищать. Однако не будем забывать, что познание прошлого — это процесс, поэтому оценки и интерпретации многих событий могут со временем меняться. Не так давно один мой коллега доказал, что в некоторых местах "Повести временных лет" описывается не древний Киев, а Иерусалим, поскольку летописцы были монахами и нередко "цитировали" Библию. И вот я думаю, что, интересуй наших депутатов история Киевской Руси, моему коллеге теперь, несомненно, вменили бы статью за превратное толкование нашего прошлого. Военная тема просто ближе и заметней: по социологическим опросам, для россиян Великая Отечественная — ключевое событие ХХ века, затронувшее едва ли не каждую семью. Поэтому ей уделяется особенно пристальное внимание.

— Однако вы не станете отрицать, что есть некоторые важные исторические факты, которые лучше бы не подвергать оригинальным интерпретациям: например, то, что фашисты совершали преступления против человечности. Эти истины нужно защищать от искажений?

— В законопроекте Яровой, по сути дела, говорится о двух вещах. Во-первых, об ответственности за отрицание решений Нюрнбергского трибунала, а во-вторых, за отрицание миротворческой и освободительной роли войск антигитлеровской коалиции. С первой частью можно согласиться. Если какие-то люди утверждают, что нацисты ничего преступного не делали, их, бесспорно, стоит привлечь к суду. Казалось бы, специального закона для этого не требуется, потому что у нас уже есть законы, которые могут быть в таких случаях применены. Однако, учитывая все возрастающее количество публикаций, как бумажных, так и в интернете, содержащих явное оправдание нацизма, возможно, нам не мешало бы последовать образцу тех европейских стран, где прописаны очень строгие наказания за пропаганду подобных взглядов. Когда вы набираете в интернет-поисковике, к примеру, слово "холокост", на вас первым делом обрушиваются публикации, его отрицающие. За подобные тексты их авторы получили бы в некоторых европейских странах реальные сроки, а у нас они спокойно издаются и тиражируются. Конечно, неонацизм, и особенно в России, стоит преследовать по закону.

— Другими словами, решения Нюрнбергского трибунала можно назвать непререкаемой "исторической правдой"?

— Вина нацистов в преступлениях против человечности была в Нюрнберге доказана и оспорена быть не может. Кстати, некоторые строгие законники и тогда, и впоследствии указывали, что трибунал был юридически неправомочен, так как победители судили побежденных по специально созданным для этого законам. Но здесь я солидаризируюсь с Марком Алдановым, который писал, что хоть сомнения его друга, знаменитого адвоката Василия Маклакова, относительного этого трибунала и справедливы, но нацистских преступников все равно надо было повесить. Невиданные в истории человечества преступления потребовали специальных законов и специального суда.

Однако это не значит, что в Нюрнберге было сказано последнее слово о нацистских преступлениях. Сейчас мы знаем гораздо больше, чем судьи в 1945-1946 годах. Хотел бы подчеркнуть, что суд в Нюрнберге не был "показательным". Например, советская сторона пыталась добиться судебного решения, подтверждающего ее версию преступления в Катыни: о том, что якобы польские офицеры были расстреляны нацистами. Однако суд на предварительных слушаниях признал доказательства советской стороны неубедительными, и этот вопрос в Нюрнберге не рассматривался. В то же время суд отказался принять к сведению секретные протоколы к Пакту Молотова — Риббентропа: добрые отношения между союзниками были на тот момент важнее.

— Но, видимо, неудобную правду про события в Катыни мы не готовы защищать с тем же рвением, что и миротворческую роль антигитлеровской коалиции...

— Это не так. Российскими историками опубликованы практически все основные документы по Катынскому делу, они доступны и бесспорно доказывают, что Катынь — одно из многочисленных преступлений сталинского режима. Государственная дума приняла соответствующее заявление по этому вопросу. Однако иногда законодатели берутся "защищать" историю действительно крайне неумело. Вторая часть законопроекта, посвященная борьбе с критиками действий союзнических армий, вызывает много нареканий: по существу, за ней стоит идея отсечь неканоническую, с точки зрения инициаторов законопроекта, интерпретацию тех или иных событий истории. Да, бесспорно, войска антигитлеровской коалиции освободили мир от коричневой чумы. Однако что произошло в сентябре 1939 года, когда советские войска вошли в Польшу, сражающуюся с нацистами, и ударили ей в спину? Можно сколько угодно говорить об освобождении Западной Украины и Западной Белоруссии (в 1920 году Польша в самом деле захватила земли гораздо восточнее "линии Керзона" — этнографической границы польских земель), но это не отменит факта раздела Польши Гитлером и Сталиным. Не все, вероятно, знают, что Галиция, то есть Западная Украина никогда не входила в состав Российской Империи, а была частью Австро-Венгрии, потом перешла Польше. Во Львове в 1930-е годы больше 60 процентов населения составляли поляки, украинцы — меньше 10 процентов. Эта страница Второй мировой оценивается историками по-разному: кто-то говорит, что Сталина таким образом оттягивал начало войны на своей территории, а кто-то, наоборот, считает, что секретные протоколы открыли войне дорогу, потому что без защищенного тыла Гитлер не решился бы развязать европейскую кампанию. И вот теперь мне хочется спросить наших законодателей: могут ли историки подвергать сомнению действия советского руководства и исполнителя его воли — Красной армии? Или это уже уголовное преступление?

— Какие споры могут вызывать действия нашей и союзнической армий с 1941-го по 1945-й?

— Спорных и, скажем так, острых проблем более чем достаточно. К примеру, только в 1993 году стала доступна статистика потерь Красной армии, впервые приведенная в подготовленной военными историками книге "Гриф секретности снят" (она постоянно переиздается под разными названиями и с уточненными цифрами). Там, в частности, сообщается, что 994 тысячи военнослужащих за время Великой Отечественной были осуждены военными трибуналами. Не стоит думать, что все они пострадали безвинно, большинство солдат поплатились за реальные преступления — мародерство, дезертирство и прочее. Возникает вопрос: дозволено историкам изучать воинскую преступность? Утверждать, что этот сюжет маловажен, никак не получается: почти миллион осужденных — не шутка. 20 декабря 1944 года верховным командованием нашим войскам была дана прямая санкция на мародерство: солдатам разрешалось ежемесячно отправлять домой посылки до 5 кг, офицерам — до 10 кг, генералам — до 15 кг. Можно только догадываться, чем руководствовался Сталин. Возможно, это был способ как-то вознаградить солдат, которых дома ждала разруха. Понятны и чувства наших солдат, входивших в европейские города после опустошенных Украины, Белоруссии и России. Мой научный руководитель Борис Итенберг служил на бронепоезде командиром огневого взвода, прикрывал мосты и тому подобное, поэтому оказывался в немецких населенных пунктах уже после наших передовых частей. Он вспоминал, что в недавно взятом Гумбиннене из домов было вынесено буквально все, была срезана кожа с диванов и кресел. Но даже в таком разоренном виде европейский уклад впечатлял. "Увидел я жизнь неслыханно хорошую",— писал Итенберг домой. Я читал множество солдатских дневников, писем — все были потрясены увиденным. Принимали обычные фермерские дома за помещичьи усадьбы, восторгались поилкам для скота... И конечно, такой достаток у людей, разоривших их страну, рождал ненависть. Первая реакция была — снести эту Германию с лица земли. Поначалу у нашей армии были даже проблемы с обустройством госпиталей: пригодные для этого помещения уже были сожжены первым эшелоном.

— Ненависть, конечно, распространялась не только на вещи, но и на местных жителей...

— Поначалу — да. Наверное, самый острый и неприятный сюжет, касающийся поведения некоторых военнослужащих Красной армии в Германии,— это изнасилования. Он совсем не нов, как кому-то может показаться. В 1964 году на английском языке была опубликована замечательная книга британского журналиста, сына русских эмигрантов Александра Верта "Россия в войне 1941-1945". Верт почти всю войну находился в СССР, выезжал в действующую армию и отзывался о советских людях с большой теплотой. Тем не менее, в СССР перевод книги вышел с большими купюрами: около 200 страниц было выброшено ("для служебного пользования", впрочем, подготовили полный перевод). В частности, целомудренные цензоры вырезали фрагмент, в котором журналист спрашивает советского офицера о "некорректном" отношении советских солдат к немецким женщинам, а его собеседник, майор, говорит: "Слушай, наши ребята так изголодались по сексу" (думаю, майор употребил какой-то синоним, но так у автора). Некоторые наши историки и политики поспешили объявить публикации зарубежных исследователей на эту тему клеветой. Однако это подтверждают советские источники, например, доклад Берии и Серова Сталину, донесения политработников. Именно в советских источниках говорится об изнасилованиях военнослужащими Красной армии не только немок, но и советских женщин, угнанных на работу в Германию. Что нам с этим делать? Все отрицать? Нужно понимать, что в армии служили очень разные люди: вследствие огромных потерь в конце войны в действующие части были призваны десятки тысяч уголовников, освобожденных из лагерей. Да и вообще, изучали ли мы по-настоящему, что происходит с человеком на войне? Если мы хотим ограничиться "парадной" историей войны — тогда, конечно, таких тем касаться нельзя. Показательно, что Европа тоже не сразу была готова к обсуждению подобных сюжетов. В 1954 году на английском, в 1956-м — на языке оригинала в Швейцарии вышел анонимный дневник немецкой журналистки "Женщина в Берлине", в котором рассказывалось о серии ее изнасилований, а потом и "романов" с советскими солдатами. Автора подвергли в Германии остракизму, заявив, что эта книга порочит немецких женщин. Тогда автор запретила переиздавать дневник до своей смерти. В 2003 году он был вновь опубликован — и стал бестселлером. Его перевели на основные языки мира (кроме русского). Что-то изменилось: теперь жизнь маленького, реального человека в годину бедствий оказалась в центре внимания.

— Моральный облик союзников тоже небезупречен?

— Да, на изнасилования, увы, многие смотрели сквозь пальцы. Рассуждая, что, дескать, война есть война, французы устраивали массовые изнасилования в Штутгарте, американские солдаты отметились не только на немецкой, но и на союзнической территории. Вообще в то время преступления на сексуальной почве так и не стали предметом серьезного рассмотрения. Впрочем, что это мы о союзниках? Насколько мне известно, никто не судил вермахт за создание системы военных борделей, в которых принудили "служить" тысячи женщин на оккупированных территориях, в том числе и в СССР. Я вообще не уверен, что этот факт широко известен. А, говоря о союзниках, давайте спросим себя: как оценить бомбардировку Дрездена? На город за одну ночь были совершены три налета союзной авиации, превративших его в огненную печь. Я могу понять чувства людей того времени: после всех преступлений нацистов казалось, что ничто сделанное с немцами не будет "слишком". Но ведь мы — не они. Мы ведь считаем, что у нас другие моральные принципы, что мы и наши союзники были сильнее не только потому, что у нас было больше танков и самолетов.

— Почему общество хотят уберечь от разговоров о таких сюжетах? Они действительно способны поколебать нашу веру в Великую победу?

— Видимо, инициаторы законопроекта считают, что общество еще не выросло из "коротких штанишек" и не в состоянии оценить сложность и неоднозначность истории. При всех негативных моментах, которые затрагивались в сегодняшнем разговоре, не следует забывать главное: войска антигитлеровской коалиции разгромили нацистов и освободили от них Европу. Проблема в том, что на этом трудно поставить точку. Красная армия принесла освобождение от нацистов и одновременно — сталинский вариант социализма. Наши войска сражались с польскими антикоммунистическими силами, без поддержки СССР коммунисты не смогли бы прийти к власти в Чехословакии в 1948 году. Еще раз: в истории редко бывают однозначные ответы на непростые вопросы.

Беседовала Ольга Филина