Этой весной государство активно вмешалось в ситуацию в российском судостроении. Основные дискуссии идут о том, нужно ли передавать крупные заказы исключительно отечественным предприятиям или часть можно разместить за рубежом. Ключевым претендентом среди иностранных верфей на создание техники для освоения шельфа Арктики считается немецкая Nordic Yards. О своих претензиях на арктические заказы, взаимоотношениях с государственной Объединенной строительной корпорацией (ОСК), консолидации новых активов и телекоммуникационном бизнесе “Ъ” рассказал владелец и президент Nordic Yards ВИТАЛИЙ ЮСУФОВ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
— Недавно произошла смена руководства ОСК, начались дискуссии о дальнейшем развитии корпорации и в целом судостроения. Повлияет ли это на стратегию Nordic Yards?
— Как активный участник российского рынка, мы обязательно будем отслеживать изменения в стратегии ОСК, ориентироваться на нее в значительной части своих проектов. Но думаю, что Владимиру Шмакову (новый президент ОСК.— “Ъ”) понадобится время, чтобы погрузиться в ряд отдельных вопросов. Недавно в своем первом интервью в качестве главы корпорации он говорил, что планирует провести технический и финансовый аудит текущего состояния корпорации и отдельных контрактов. Так что мы ждем обновленной стратегии развития ОСК к осени.
В стратегии Nordic Yards до 2014 года четко определено позиционирование на российском рынке. У нас сохраняется большой интерес к арктическим типам судов и ко всем типам техники, которые связаны с офшорными нефтегазовыми проектами и транспортными потоками на Севморпути. Мы сохраняем интерес к ледокольной тематике. Из заявленной Минтрансом программы строительства линейных ледоколов, в том числе для Балтики, размещены еще не все заказы. Надеемся, что их размещение будет идти через проведение открытых тендеров. Кроме того, будем продолжать переговоры о кооперации с российскими производителями в периметре ОСК и научными центрами.
— Прошлой зимой вы подписали соглашение о сотрудничестве с Крыловским научным центром, который является основным судостроительным проектным институтом в России. Какие конкретные шаги предполагает соглашение?
— В апреле на промышленной ярмарке в Ганновере мы подписали с Крыловским центром ряд договоров по отдельным проектам в развитие нашего генерального соглашения о партнерстве и представили концепцию сотрудничества президенту Владимиру Путину и бундесканцлеру Ангеле Меркель. Получили позитивную реакцию с обеих сторон. Основная идея в том, что у крыловцев есть компетенции, связанные с научными разработками и проектированием, а у Nordic Yards — производственная составляющая. Это не корпоративное объединение, но схема партнерства позволяет нам пользоваться всеми преимуществами вертикальной интеграции. Мы подписали контракт по участию Крыловского центра в разработке проекта офшорной ветровой платформы для Alstom, которую будет строить Nordic Yards. Дальше будем работать по арктическим проектам, в том числе под Севморпуть. Научно-технический потенциал центра можно в том числе использовать для судостроительных проектов, которые реализовались бы в Германии. Например, по строительству научно-исследовательских судов: Германия располагает большим флотом, но часть таких судов была построена еще в 1970-е годы, и сейчас немцы планируют их обновление.
— Не раз обсуждалось создание так называемого Арктического центра на базе Крыловского. На рынке говорили, что именно эта структура может претендовать на значительную часть шельфовых заказов. Возможна ли схема, когда Крыловский центр будет аккумулировать отечественные заказы, а затем передавать часть из них Nordic Yards?
— Схема, когда Nordic Yards и Крыловский центр будут реализовывать полнофункциональный заказ на проектирование, разработку и строительство судов, вполне возможна. Сейчас мы начали с основ, общего сотрудничества и обмена опытом. Затем, если будут появляться возможности реализации совместных контрактов, обязательно будем их рассматривать. Нельзя забывать, что Крыловский центр должен получить одобрение Минпромторга на такую деятельность. Но, думаю, если в каком-либо конкретном контракте работа с использованием зарубежной производственной базы Nordic Yards будет признана необходимой, препятствий для партнерства не будет.
— Как вы думаете, какой в итоге будет позиция государства по передаче заказов на зарубежные верфи? В конце мая Владимир Путин на совещании по стратегии ОСК сказал, что «без должного основания» передавать заказы за рубеж нельзя.
— Однозначно, это совещание задало векторы, на которые будут ориентироваться все игроки отрасли. Но Nordic Yards не рассматривает вопрос в разрезе передачи заказов российских судостроителей, особенно государственных, куда-то там за рубеж. Это логика, в которой живет типичное российское предприятие, которое занимается не развитием своих конкурентных преимуществ, а решением сиюминутных проблем по спущенным сверху заказам. Для нас вопрос формулируется по-другому — каждая компания, будь то российская или иностранная, действует в условиях конкурентной среды и борется за заказ на тендерах. Мы не ждем, что нам будут передавать заказы, чтобы нас загрузить. Поэтому все проекты, в реализации которых нам хотелось бы принимать участие (самостоятельно, в кооперации с Крыловским центром или с российскими верфями), мы рассматриваем только с точки зрения целесообразности их исполнения на наших мощностях. Для этого действительно должны быть серьезные основания. Например, соблюдение сроков или повышение эффективности. Объем заказов российских нефтегазовых компаний под углеводородные проекты в Арктике гигантский. Конечно, в идеале эти заказы должны направляться на российские предприятия. Но там, где заказ нельзя выполнить быстро в силу перегрузки верфи или в силу того, что уже есть сорванные по срокам заказы, нужно искать другие пути его реализации.
— По вашим оценкам, в целом Минпромторг будет на стороне реализации ключевых заказов в России любой ценой или министерство готово пойти на компромисс и поддержит передачу каких-либо работ на иностранные верфи?
— Вы мне задаете вопрос, который должен быть адресован Минпромторгу, но я могу порассужать на эту тему. Я уверен, что в качестве приоритета Минпромторг будет отстаивать размещение заказов на отечественных предприятиях. И тут речь не о протекционизме. Такая политика применяется во всех странах с развитой судостроительной промышленностью — в США, Канаде, Франции, Бразилии. Да, нужно строить новые мощности — например, на Дальнем Востоке у проекта верфи «Звезда» есть большая не только экономическая, но и социальная роль. С другой стороны, Минпромторг не может оставить без внимания сроки выполнения в первую очередь шельфовых заказов. А создание нового судостроительного завода, по моей оценке, занимает семь-восемь лет. Что делать эти годы, учитывая, что большинство российских существующих мощностей сейчас перегружены? За восемь лет наши соседи, китайцы, активно приступят к освоению арктических пространств. В Китае, кстати, уже создан государственный орган под программы освоения Арктики. Так вот, вместо того чтобы занимать выжидательную позицию, Россия уже сейчас может начать незамедлительное выполнение программ, направленных на заказ ледоколов, нефтегазового флота для Арктики. Nordic Yards уже сейчас готова помочь в реализации таких проектов.
— В отрасли ходят слухи, что Nordic Yards в будущем может быть куплена российской стороной и интегрирована в Арктический центр, который станет альтернативным ОСК центром шельфового и арктического судостроения. Мне даже называли обсуждаемую цену — 41 млрд руб.
— Я сейчас ни с кем переговоры о продаже компании не веду. Что же касается целесообразности ее покупки под Арктический центр — вот вы употребили формулировку «альтернативный». А что, сейчас есть шельфовый центр? Активы «Каспийской энергии», консолидированные ОСК, не берите — это только техника на Каспий. Из-за шлюзов это географически замкнутый судостроительный кластер. Где есть еще шельфовый кластер? На Северо-Западе? Там есть опыт строительства отдельных платформ, но это единичные случаи. Так что, на мой взгляд, центра, который был бы в состоянии реализовывать строительство судов под Арктику именно с системным подходом, в России пока нет. Имеющиеся производственные мощности Адмиралтейских верфей, Северной верфи имеют сугубо военную специализацию, а на Балтийском заводе — атомная тематика. Остается только Выборгский судозавод, но это менее крупная верфь, чем первые три.
Про длительные сроки строительства верфи на Дальнем Востоке я уже говорил. Дальше — проект новой верфи на острове Котлин. Не буду говорить о сложности сооружения новой площадки, привлечения квалифицированной рабочей силы на остров в часе езды от Петербурга при отсутствии инфраструктуры — как производственной, так и социальной. Абстрагируясь от этих факторов, системно Котлин потребует затрат, оценивающихся, если я не ошибаюсь, в 55 млрд руб. Вот на этом фоне и возникают, наверное, дискуссии насчет того, насколько целесообразно с чисто экономической точки зрения, отвлекаясь от патриотических соображений, приобретение той или иной зарубежной площадки. По цене это более дешевый путь, чем 60 млрд руб. на Северо-Западе и под 120 млрд руб. на «Звезду» Но для этого нужно стратегическое решение.
Но пока, подчеркну, речь идет о развитии технологического потенциала шельфового судостроительного центра. Его можно было бы развивать — в том числе в рамках кооперации Nordic Yards с Крыловским центром. Мы будем, безусловно, с коллегами очень внимательно изучать вот этот вариант, готовиться к нему, это очень большая ответственность.
— А ваши верфи сейчас полностью загружены или есть мощности для новых заказов?
— Стопроцентная загрузка — страшное дело, как показывает практика. Это слишком напряженный режим работы, отсутствие пространства для маневра. Поэтому мы никогда не стремились к стопроцентной загрузке. Сейчас я бы оценил загруженность Nordic Yards примерно на 60–65%. Это тот уровень, который мы считаем оптимальным.
— Новые верфи не планируете покупать, чтобы расширить мощности? Мне рассказывали, что не так давно вы принимали участие в поездке на две немецкие верфи, которые находятся в сложном финансовом положении. Говорят, что потенциальная покупка этих верфей обсуждалась в том числе с немецким правительством. Предполагаю, что речь идет о верфях P+S, которые расположены недалеко от ваших площадок и банкротятся с конца прошлого года.
— Конечно, мы отслеживаем все процессы, происходящие на крупных судостроительных площадках в Европе. И естественно, мониторим, что происходит в непосредственной близости от нас — на бывших верфях P+S, которые находятся в очень сложном положении, там введена жесткая процедура банкротства. Мы смотрим, какие особенности у площадки, каковы ее конкурентные преимущества. На мировом рынке в борьбе за заказы гораздо важнее иметь технологии, четкую специализацию, а не какой-то дополнительный завод. Ровно по этому критерию мы оценивали площадки, ранее принадлежавшие P+S. Этот анализ пока не завершен, но я не исключаю, что может выйти какой-то интерес к верфи в Штральзунде. Мы можем включить ее в программу своей производственной кооперации — в том числе в силу территориальной близости. При этом подчеркну, что официальных предложений о покупке от немецкого правительства в мой адрес не поступало.
— Какие-то еще европейские площадки интересны для интеграции в Nordic Yards?
— Да, мы анализировали и другие площадки, в том числе на северо-западе Германии. Nordic Yards активно интересуется темой офшорно-ветровой энергетики, строит ветровые платформы для Siemens, есть заказ Alstom. В этой теме есть много производственных этапов, освоить которые Nordic Yards было бы интересно. Помимо наших гигантских платформ есть меньшие по размеру платформы, и есть, например, производство подводных фундаментов для них. Учитывая рост популярности ветровой энергетики, такие фундаменты будут заказываться в ближайшие годы в Европе в количестве сотен и тысяч штук. Мы нашли в Германии площадку, которая располагает компетенциями по их производству, ведем ее анализ.
— Речь идет о покупке этого актива?
— Пока рассматриваем менее затратный путь — не приобретение, а контрактную схему кооперации. Приобрести площадку в Германии непросто, я знаю это на опыте. Нужно давать твердые гарантии по загрузке, сохранению штата. Купил завод — будь добр дать письменную гарантию по обеспечению занятости для 500–700 человек. Учитывая то, что в среднем хороший специалист в Германии стоит €50 тыс. в год, гарантия на 500 человек в год составит порядка €25 млн.
— Планируете ли вы принять участие в строительстве ледокола мощностью 25 МВт (ЛК-25) совместно с Балтийским заводом? Говорят, что такой вариант вам интересен.
— Да, мы делали предложение Балтзаводу конкретно по ЛК-25, пока реакции нет. Ранее делали предложение по ЛК-25 в адрес руководства ОСК. Но, к сожалению, Андрей Дьячков (экс-президент ОСК.— “Ъ”) не отреагировал тогда на это предложение. Оно не было отвергнуто, на рабочем уровне признавалась необходимость рассмотрения такого варианта. Видимо, в силу грядущих изменений в структуре управления ОСК этот вопрос не был приоритетным. Сейчас, я думаю, мы будем возвращаться к нему как на рабочем уровне с Балтзаводом, так и стратегически с новым руководством ОСК. Мы обязательно будем делать предложения ОСК кооперироваться и по ЛК-60 (ледокол мощностью 60 МВт.— “Ъ”).
— Какие конкретно работы по ледоколам могла бы выполнить Nordic Yards?
— Наша основная компетенция — управление проектом по всем ключевым узлам, за исключением энергетической установки. ЛК-60 — это чрезвычайно сложный проект, прецедентов строительства ледоколов класса ЛК-60, по моей информации, нет. По этому проекту, учитывая все сложности, крайне важно провести доработку. Проект был изначально разработан в 2008–2009 годах, прошло пять лет. Нужна верификация технических решений, принятых на тот момент. Я уверен, что Балтзавод справится с корпусными работами по ледоколам в полном масштабе. Потенциал нашего участия в строительстве, помимо генерального управления проектом, может быть еще и в работах по достройке и пусконаладке.
— Каковы перспективы по судостроительным заказам «Газпрома» и «Роснефти»? Есть ли какая-либо определенность по тендерам?
— Без сомнения, у «Газпрома» и «Роснефти» будет большая необходимость в шельфовой технике, учитывая дополнительные лицензии на освоение месторождений. В первую очередь потребность будет в судах снабжения и технического обслуживания. Эти проекты будут крайне интересны для Nordic Yards, ведь суда для эксплуатации в аналогичной ледовой обстановке практически не строились в мире. Но пока нет понимания по срокам и методам основания месторождений, не ясно, какая конкретно техника будет нужна. Второй фактор, в котором для нас очень важна определенность,— модель разработки месторождений. Мы должны понять, будут нефтегазовые компании делать это с помощью собственного флота или привлекут операторов, таких, например, как «Совкомфлот». В любом случае на проектирование и строительство судов для шельфовых проектов нужно закладывать минимум три года. Около полугода уйдет на формулирование техзаданий, еще не меньше двух с половиной лет — на строительство судов. А значит, минимально возможный срок для начала освоения месторождений с новой техникой — конец 2016 года. На сегодняшний день у меня нет информации, чтобы «Газпром» или «Роснефть» проводили или планировали в ближайшие месяцы какие-либо тендеры на шельфовую технику.
— Как реализуется контракт по строительству двух аварийно-спасательных судов мощностью 7 МВт для Росморречфлота?
— Мы подписали этот контракт в середине декабря прошлого года. В сентябре начнем резку металла, в ноябре планируется закладка киля. Все доработки проектной документации мы завершаем сейчас. Строительство обоих судов будет вестись параллельно. В общем, все идет по плану.
— Ожидаете ли еще размещения заказов на подобные суда? Какие еще заказы со стороны Минтранса интересны Nordic Yards?
— Строительство «спасателей» мощностью 7 МВт предусмотрено ФЦП «Развитие транспортной системы» до 2015 года. В нее было заложено строительство только четырех таких судов. Первое судно было размещено на Амурском судостроительном заводе в еще 2009 году и, по нашим данным, размещается там и по сей день. Средства, предусмотренные на второе судно, пошли на строительство так называемого асимметричного ледокола, этим проектом занимается завод «Янтарь» совместно с Arсtech Helsinki Shipyard. Строительство, скорее всего, будет закончено только к середине следующего года. Два оставшихся судна строим мы. Пока неизвестно, предусмотрено ли дальнейшее финансирование строительства судов-спасателей мощностью 7 МВТ, ждем новостей от Минтранса на эту тему. Что касается других перспективных заказов — нам крайне интересно строительство паромов. Минтранс планировал активно обновлять паромный флот как на Балтике, так и на Дальнем Востоке. У нас большой опыт в проектировании и строительстве таких судов, и мы готовы к кооперации с российскими предприятиями по этим заказам. Но пока конкретики по тендерам нет.
— Какова сейчас долговая нагрузка Nordic Yards?
— Долговая нагрузка компании невысокая. В основном мы пользуемся такими финансовыми инструментами, как банковские гарантии под реализуемые проекты. По гарантиям среди крупных банков мы в основном работаем с госбанком KfW и Deutsche Bank. Если говорить о кредитах наличными деньгами, то их доля невелика, общий долг на уровне €30 млн. В основном мы кредитуемся в евро, кредиты в рублях нам менее интересны, чтобы избежать более высокой ставки. Основной кредитор среди российских банков — ВТБ, с ним мы работаем в первую очередь по строительству спасательных судов мощностью 7 МВт.
— Была информация, что Сергей Шойгу хочет отказаться от участия в «Основе Телеком». Потом появилась информация, что Минобороны отозвало свои согласования, из-за чего оператор не может получить частотные присвоения и начать работать. В каком статусе сейчас ваши отношения с Минобороны?
— Думаю, имеет смысл еще раз проговорить факты. Что касается намерения отказаться от частот. В ряде СМИ действительно была информация, что Минобороны не заинтересовано в дальнейшем развитии «Основы Телеком», но официального разъяснения данной позиции мы не получали. Компания работает по модели государственно-частного партнерства. При создании «Основы Телеком» были определены основные принципы, которые сохраняются и сейчас: ответственность за финансирование проекта и строительство сетей полностью лежит на «Айкоминвесте». Нет никакого противоречия с намерениями министерства не участвовать в развитии проекта. Мы несем стопроцентную ответственность за строительство сети и это в наших интересах.
В то же время такая модель отвечает и интересам государства, позволяя его представителю Минобороны существенно влиять на уровень принимаемых решений, а значит, реализовывать собственные задачи в приоритетном режиме. У Минобороны однозначно есть потребность в высококачественных услугах связи, в том числе реализованных с помощью технологий беспроводного широкополосного доступа. Об этом не раз говорили и Владимир Путин, и Дмитрий Медведев. Мы уверены, что государственно-частное партнерство абсолютно оптимально: нет нагрузки финансировать, участвовать в операционной деятельности, но есть возможность при необходимости получить услугу.
Что касается частот, они были выделены «Основе Телеком» ГКРЧ (Государственной комиссией по радиочастотам.— “Ъ”) в соответствии с законом «О связи» и положением о комиссии. Как предусматривает этот механизм, отказаться от частот может сам оператор либо ГКРЧ может прекратить действие своего решения о выделении частот, если оператор нарушает условия выделения. Мы выполняем все свои обязательства, законных оснований для прекращения решения ГКРЧ не было и нет. Достаточно четко это дал понять министр связи (и массовых коммуникаций Николай Никифоров.— “Ъ”), заявив, что не видит законных оснований для отзыва частот у «Основы Телеком».
Выделение частот сделано на достаточно длинный горизонт — до 2021 года, соответственно, мы активно реализуем план строительства сети. На этом пути уже достигнуты первые успехи. В трех городах, Иванове, Ярославле и Владимире, мы фактически завершили строительство. Сети могут быть запущены, но для этого необходимо решить вопросы, о которых вы говорили,— получить частотные присвоения. Есть четкий порядок рассмотрения радиочастотных заявок и назначения частот. В соответствии с ним мы подали радиочастотные заявки, получили положительные решения по экспертизе электромагнитной совместимости (ЭМС) от Минобороны в декабре 2012 года, от ГРЧЦ — в феврале текущего года и ждали от Роскомнадзора присвоения частот. Роскомнадзор не принял решение, ссылаясь на то, что Минобороны отменило свое положительное заключение об ЭМС.
— То есть вы не связываете такое поведение в отношении компании с тем, что Сергей Шойгу ранее заявлял о нежелании участвовать в проекте?
— Подведомственная структура Минобороны является владельцем блокирующего пакета акций компании. Скорее мы ожидаем, что министерство будет способствовать развитию проекта.
Есть факт подачи наших радиочастотных заявок, есть установленный порядок рассмотрения подобных заявок, и есть факт нарушения этого порядка со стороны служб, которые рассматривали заявки. В соответствии с этим порядком невозможно отменить ранее выданное положительное заключение ЭМС. Именно с этим связаны наши обращения в суд, жалоба в Минсвязь, на которую мы пока не получили ответа. Подана жалоба в ФАС — в нарушениях в отношении одного оператора могут быть усмотрены угрозы развития конкурентной среды. Процедура для всех одна. Можно с уверенностью сказать, что это риск для любого оператора, начинающего строительство новой сети. Сложившаяся ситуация и то, как она разрешится, важны не только для «Основы Телеком», но и в целом для отрасли, ее инвестиционной привлекательности.
— Вы обсуждали с Минобороны эту ситуацию?
— Она должна быть рассмотрена на годовом собрании акционеров «Основы Телеком» в июне. Я направлял предложение в Минобороны о продолжении сотрудничества, об участии представителей министерства и «Воентелекома» в совете директоров (несмотря на долю в блокпакете, наш партнер-акционер имеет 40% голосов в совете директоров). Надеюсь, что они по-прежнему будут участвовать в деятельности компании.
— Был ли какой-нибудь ответ на ваше предложение?
— Нет.
— С тех пор как Сергей Шойгу заявил, что не заинтересован в развитии проекта, Минобороны выдвигало вам какие-то предложения?
— Нет.
— А вы им?
— Только то, о котором сказал.
— Зачем вам сохранять Минобороны в качестве партнера, если они заявляют, что у них больше нет интереса?
— Сейчас министерство декларирует отход от участия в тех или иных видах коммерческой деятельности, планирует концентрироваться на функциях, свойственных армии. В этом смысле заявление Минобороны в отношении «Основы Телеком» не является чем-то из ряда вон выходящим.
В то же время модель государственно-частного партнерства, по которой создавалась «Основа Телеком», предусматривает наше обязательство построить сеть с подсистемой конфиденциальной связи, которая может быть использована для нужд Минобороны в том случае, если оно выразит такое желание. Это позволит реализовать одну из стратегических государственных задач с помощью привлечения частного инвестора. Мы по-прежнему готовы выполнять взятые на себя обязательства.
— Сколько на данный момент инвестировано в «Основу Телеком»? Это ваши или привлеченные средства?
— Сумма приближается к 6 млрд руб. Это средства «Айкоминвеста». При сохранении текущего темпа строительства, объем инвестиций может превысить 10 млрд руб. к концу 2013 года. Это будут собственные средства и как минимум торговое кредитование. Соответствующее требование уже определено в тендере на закупку оборудования для строительства сети в Москве, итоги которого планируется подвести в конце июня—начале июля. С пуском сетей в коммерческую эксплуатацию будем использовать банковское финансирование и другие инструменты.
— Что для вас значит невозможность включить уже построенные сети в трех городах? У вас есть прогноз, когда сможете урегулировать ситуацию?
— Поскольку строительство ведется за счет собственных средств, прямых финансовых потерь мы не несем. Но с точки зрения бизнеса для «Основы Телеком» важно начать коммерческую эксплуатацию сети в городах первого этапа уже осенью в этом году. Поскольку нарушения законодательства, на наш взгляд, очевидны, мы рассчитываем на положительное для компании решение суда, что позволит приступить к коммерческой эксплуатации в запланированные сроки.
Пока «Основа Телеком» продолжит интенсивное строительство сети во всех 20 городах первого этапа с проведением тестирования в городах, где сети уже готовы к эксплуатации.
— Какой отдачи и когда вы ожидаете от проекта?
— В смысле вложенных инвестиций? Уточняю потому, что в моральном отношении отдача есть уже сейчас. У нас штат больше 400 человек. Это не только компетентная, но и сильно мотивированная команда: профессиональные амбиции при возможности принять участие в проекте по строительству с нуля первой федеральной сети LTE — мощный фактор, стимулирующий полную самоотдачу большинства сотрудников «Основы Телеком». С точки же зрения инвестиционных ожиданий мы рассчитываем на окупаемость в течение пяти—семи лет.
2013–2014 годы будут временем активного строительства. Наибольшую потребность в услуге качественного беспроводного доступа сейчас испытывают средние города — с населением 300–600 тыс. человек, которые и вошли в план первого этапа роллаута. А дальше будем улучшать покрытие, запускать сети в менее крупных городах. Стратегическая задача «Основы Телеком» — построить федеральную сеть, обеспечив качественное покрытие населенных пунктов с населением от 100 тыс. человек практически во всех регионах страны. О городах-миллионниках будем думать на более поздних этапах развития компании.
Единственным исключением станет Москва, где мы начинаем строительство уже в самое ближайшее время и где собираемся оказывать услуги с качеством выше, чем в среднем на рынке. Так же как и для других операторов, для нас столичный рынок крайне важен. Количество базовых станций, которые мы будем здесь размещать, существенно превышает планы, заявленные другими операторами. Так, например, в Москве предполагается установить около 2,5 тыс. базовых станций. Такие планы удлиняют горизонт окупаемости, но мы считаем это оправданным.
— Недавно вы заявили, что рассматриваете возможность альянса с Tele2. Это идея или были переговоры с ВТБ (владеет «Tele2 Россия»)?
— Сейчас, когда новый акционер (ВТБ) определился со структурой управления, мы планируем сделать предложение руководству Tele2 о возможном сотрудничестве. Tele2, безусловно, заинтересована в возможности использования технологии 4G. Это позволит ей в том числе решить проблему оттока абонентов из-за отсутствия услуги мобильного ШПД.
— Еще выход в Москву…
— Да. Но пока наша сеть — это сеть передачи данных, голосовую услугу можно будет получать на втором этапе, когда будет обеспечено достаточное качество покрытия. Кроме того, на сегодняшний день законодательство запрещает реализовывать телефонный сервис в сетях передачи данных.
— Почему вы не можете обратиться за лицензией на оказание голосовых услуг?
— Весь вопрос не в наличии лицензии (она у нас есть), а в несовершенстве нормативно-правовых актов, которые регулируют деятельность в рамках выданных лицензий. Телефонные сервисы поверх IP нельзя реализовать потому, что запрещен стык сетей передачи данных с телефонными сетями общего пользования в соответствии с постановлением правительства №161 от 28 марта 2005 года, приказами Минкомсвязи №97 и №98.
— Мне казалось, что невозможность передавать голос в сетях LTE — это чисто технологическая проблема. Эту услугу пока можно оказывать переключением в другие технологии, например 3G…
— Такое мнение существует, но оно неверное. В LTE апробировано и реализовано решение по передаче голоса. Возможно, операторы говорят так, потому что им необходимо загружать и 3G-сети тоже…
— Ведете диалог с Минкомсвязью, чтобы снять законодательные барьеры?
— Диалог ведется на экспертном уровне. Осенью прошлого года эта тема была одной из приоритетных в рамках подготовки новой редакции закона «О связи». Наличие запрета на сопряжение сетей — это прямое препятствие для реализации телефонных сервисов на сетях передачи данных. Его нужно ликвидировать не столько для того, чтобы облегчить жизнь LTE-операторам, сколько для того, чтобы предоставить потребителям возможность пользоваться качественной и недорогой связью. Качество голоса, переданного по IP в LTE-сетях, в силу их пропускной способности будет выше, чем в сетях предыдущих поколений. Возможности LTE-сети позволят поднять качество телефонной связи, реализовать стереофоническое звучание и голос высокой четкости HD-Voice, что невозможно ни в 2G, ни в 3G.
— Насколько критично для вас наличие голосовых услуг? Вы видите себя конкурентом «большой тройке» или операторам передачи данных? Смартфоны или модемы?
— На первом этапе наш основной приоритет — услуга доступа в интернет. Но возможность предоставления голосовых услуг в будущем также будет представлять интерес, так как этот сервис дает возможность интенсивного увеличения абонентской базы, открывает путь к оказанию интегрированных услуг связи. Что касается абонентских устройств, то для нас приоритетны устройства с небольшим экраном, смартфоны.
— Но смартфон — это устройство, по которому можно звонить. В вашей же сети такие услуги не предоставляются…
— Почему? Есть смартфоны с возможностью работы нескольких SIM-карт. Их масса. Именно смартфоны являются основным потребителем трафика в мобильной передаче данных. Это связано с потребительским опытом, с удобством пользования этим видом устройств для веб-серфинга, для проверки электронной почты и т. д. Модемы, Wi-Fi-роутеры — более ограниченные в возможностях решения. Если посмотрите на основных производителей телефонов, то практически все отказались от производства устройств несмартфонного типа — без touch-screen и многофункциональной операционной системы. Это позволяет надеяться на то, что под наш стандарт будет широчайший выбор смартфонов. Уже есть Samsung Galaxy S4, Nokia Lumia, HTC One, Huawei и другие. Это не удивительно, потому что китайский рынок, где сети LTE строят в том же диапазоне, что и «Основа Телеком», огромен. Уже сейчас на рынке доступно свыше 110 различных абонентских устройств для сетей LTE-TDD, которые могут работать в нашей сети.
— Если вернуться к вопросу о Tele2. О каком формате сотрудничества может идти речь? Схема MVNO (виртуального оператора мобильной связи) или вхождение в капитал?
— Отталкиваться будем от модели двухстороннего MVNO, но говорить о каких-то конкретных моделях преждевременно, диалог пока не ведется.
— С другими операторами 2G, 3G обсуждали возможность сотрудничества? Хотите обсудить?
— Думаю, мы будем делать соответствующее предложение и другим операторам, поскольку возможность предоставления услуг мобильной передачи данных по технологии LTE превращается в необходимость. Те, кто не будет ее иметь, будут постепенно отставать в конкурентном поле. На определенном этапе коллеги из «Скартела» делали предложение по использованию своего ресурса другим операторам. У нас нет информации, есть ли удачные прецеденты подобного сотрудничества. Модель корпоративной аффилированности «Скартела» и «МегаФона» я не беру. Важно то, что никто из операторов на сегодняшний день не ввел масштабных сетей в эксплуатацию. Будем следить за развитием событий в этой части, но считаем, что наш план по развитию сетей более интенсивный.
— Зимой Алексей Ким в интервью “Ъ” говорил, что помимо «Основы Телеком» «Айкоминвест» заинтересован в развитии других проектов в телекоме, ИТ и других смежных сферах. Есть ли какие-то проекты?
— В настоящий момент все усилия, интеллектуальные и финансовые ресурсы сконцентрированы на «Основе Телеком». Параллельно мы внимательно смотрим, пожалуй, на венчурное инвестирование, на продукты, решения и компании, которые так или иначе связаны с телекомом или могут быть капитализированы благодаря синергии с «Основой Телеком». Стратегия подхода к венчурному инвестированию будет формироваться позже.