Вчера в североирландском Лох-Эрне закончился саммит G8. Скандалов вокруг саммита до его начала было гораздо больше, чем на нем самом. Более того, специальный корреспондент "Ъ" утверждает, что скандалов на этой "восьмерке" не было, пожалуй, совсем, притом что один скандал, казалось, был гарантирован — при обсуждении проблемы Сирии. О том, как удалось избежать этого скандала,— в репортаже нашего специального корреспондента АНДРЕЯ КОЛЕСНИКОВА.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Канадский премьер Стивен Харпер наделал шума на "восьмерке", заявив, что России не место за столом G8, раз она поддерживает сирийских головорезов, и что в этот раз в Ирландии собрались G7 плюс один (скорее уж тогда G8 минус один).
На самом деле все было совершенно не так драматично. У господина Харпера, что называется, вырвалось, а дальше началась журналистика на марше. Вчера канадский премьер, отвечая на вопросы все тех же журналистов, два раза давал это понять.
Хотя у нас в этом смысле дипломатия, конечно, простая: не забудем — не простим!
Между тем за два дня удалось все-таки согласовать совместную декларацию по Сирии, под которой в результате подписались все восемь лидеров. Еще накануне шансов на это было, по общему мнению, ничтожно мало.
Как происходило согласование, легко понять на примере термина "переходное правительство". О его необходимости говорит "семерка". России такой термин не нравится, потому что он, считается, автоматически исключает из этого правительства Башара Асада.
В результате в резолюции написали формулировку "создание переходного органа, который будет обладать всей полнотой ответственности". Это почему-то устроило всех.
На пресс-конференции после саммита Владимир Путин на вопросы журналистов отвечал, что называется, в рабочем порядке. Ничего принципиально нового не прозвучало. Господин Путин заявил, что у российских экспертов нет фактов, подтверждающих, что правительство Башара Асада использовало химическое оружие (впрочем, это утверждение не означает, что таких фактов нет у других экспертов).
Единственный раз господин Путин оживился. Его спросили, действительно ли он был одинок на саммите, то есть против семи остальных, особенно в дискуссии по Сирии:
— Это абсолютно не так! Ни разу не было так, чтобы Россия в одиночку отстаивала свою позицию! — воскликнул президент России.— Всегда есть люди сомневающиеся, люди, которые хотят разобраться поглубже!
То есть интересы России в дискуссии отстаивали, получается, и другие страны.
И нельзя ведь сказать, что это не так. Один человек в этот момент проводил такую же пресс-конференцию с соседнем шатре на территории Лох-Эрна и отвечал на те же самые вопросы по поводу одиночества Владимира Путина. И он сказал то же самое. Это был британский премьер Дэвид Кэмерон.
Перед этими пресс-конференциями появилась и итоговая декларация. Отдельной резолюции, посвященной Сирии, вопреки утренним ожиданиям, в конце концов так и не появилось. В итоговой декларации несколько пунктов были тем не менее посвящены Сирии. При желании эти пункты можно считать, собственно говоря, резолюцией (если кого-то беспокоят вопросы дефиниции).
Участники G8 договорились выделить $1,5 млрд "для удовлетворения гуманитарных потребностей Сирии и соседних с ней стран". "Мы признаем,— говорится в декларации,— что, учитывая масштабы вызовов, потребуются и новые взносы" (то есть на самом деле лидеры "восьмерки" допускают продолжение гражданской войны в Сирии и даже усиление ее, хотя говорят, конечно, и прямо противоположное).
"Восьмерка" осудила любое использование химического оружия в Сирии и при этом высказалась деликатно: "Мы полны решимости в отношении того, чтобы те лица, которые, возможно, будут признаны ответственными за применение химического оружия, понесли наказание".
"Восьмерке", судя по всему, не нужны великие потрясения. Ей нужна великая "восьмерка".