Четыре артиста и коляска

Премьера кино

Завтра в прокат выходит фильм "Игра в правду", которым театральный актер и режиссер Виктор Шамиров продолжает свой путь в кинематографе, частично состоящий из экранизации собственных спектаклей: так, два года назад на киноэкран были довольно успешно перенесены "Упражнения в прекрасном". "Игру в правду" ЛИДИЯ МАСЛОВА отнесла бы к упражнениям не то что в ужасном, но скорее в сомнительном.

Первоначально "Игра в правду" — очень популярный у широкого зрителя и ненавистный утонченной публике антрепризный спектакль по пьесе француза Филиппа Леллуша о встрече троих однокурсников с одной однокурсницей после многолетнего перерыва. Самая обаятельная составляющая творчества Виктора Шамирова, которая связана с откровенным дружеским (или не очень) общением между мужчинами, в этом фильме тоже присутствует и представлена Гошей Куценко в роли хозяина небольшой провинциальной квартиры, где разворачивается действие, а также Константином Юшкевичем и Дмитрием Марьяновым, играющими его старинных друзей-однокурсников.

Чтобы разнообразить тематику мужских бесед, автор пьесы задействует три разных варианта семейного положения: один друг холост, второй — добропорядочный отец семейства, третий два месяца назад ушел от жены и наслаждается свободой, причем с несколько навязчивой энергичностью и всеядностью. Персонаж Гоши Куценко пеняет вырвавшемуся на волю другу, неразборчиво снимающему для себя и товарищей кого ни попадя: "Мне пришлось совокупляться с этим членистоногим, а она не читала ничего, кроме "Комсомольской правды"". Тут кому-то может вспомниться аналогичная коллизия с героем Константина Юшкевича в "Рассказах" Михаила Сегала, где взрослый сотрудник издательства бросает юную и прекрасную, но необразованную и малоначитанную девушку с раздраженной репликой "Да о чем с тобой трахаться?". Авторы "Игры в правду", однако, из своих героев делать чрезмерных интеллектуалов не намерены и скорее иронически относятся к длинным разговорам между мужчиной и женщиной, обычно преследующим одну довольно очевидную цель: "Если ты с женщиной спать не планируешь, значит, тебе с ней и поговорить не о чем?"

Иногда "Игра в правду" наводит на мысль, что для задуманного психологического эффекта совсем необязательно делать женщину полноценным участником диалога, достаточно оставить ее воображаемым объектом обсуждения. Тем более что в случае надобности хорошие актеры и сами могут прекрасно изобразить женщин — например, когда речь заходит о девушках, не умеющих целоваться, и надо наглядно изобразить всю отвратительность этого неумения. Мужские игры типа бобслея, который трое друзей изображают, лежа на полу, немного превращают "Игру в правду" в киномальчишник, аналогичный комедии "О чем говорят мужчины", но все это носит довольно необременительный и приятный характер. Если что-то и омрачает встречу однокурсников, то избыток звучащей за кадром лирической музыки, а не гастрономическое недоразумение: жарящаяся в духовке утка оказывается тривиальной курицей.

Курица, однако, не главная неожиданность и не самый шокирующий гость на этой вечеринке, и не она запускает цепную реакцию признаний и разоблачений, которую подразумевает название "Игра в правду". Эта важная функция отведена четвертому персонажу, героине Ирины Апексимовой. И хотя она появляется в мужской компании в романтическом ореоле печали (а точнее, в инвалидной коляске), после этого происходящее приобретает более отчетливый характер французского водевиля, все дальше отходя от так удававшихся всегда Виктору Шамирову философских мужских разговоров за бутылкой. Когда в мужской компании появляется женщина, задушевная атмосфера угасает и скукоживается — мужики начинают мучиться мыслью, как с этой женщиной себя вести, и довольно долго не могут вспомнить те "условные рефлексы естественного общения, которые мы наработали в нашей молодости". Приходится разряжать обстановку пошловатыми двусмысленностями, шутливо обыгрывать имя героини — "Майка — футболка" — и рассуждать о том, насколько моногамия соответствует естественной биологической природе человека. При виде Ирины Апексимовой в вечернем платье с голой спиной нетрудно догадаться, почему эта снежная королева так быстро замораживает теплую компанию, возвращая всех участников сабантуя примерно в одинаковое состояние: один находит новую жену, другой возвращается к брошенной, третий понимает, что лучше оставаться со старой. Этот жирный трехслойный хеппи-энд, возможно, уместен в жизнеутверждающих французских координатах, но выглядит некоторым излишеством в контексте предыдущего кинотворчества Виктора Шамирова, прекрасно понимающего, что для хорошего и просветленного зрительского самочувствия счастливый конец совсем необязателен.