"Левый фронт" Сергея Удальцова вышел из подполья. Столичная прокуратура заявила, что больше не имеет претензий к оппозиционной организации и разрешает ей возобновить свою деятельность. На вопросы ведущего Андрея Норкина ответили активистка "Левого фронта" Евгения Третьякова и политолог Станислав Белковский.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ / купить фото
Между тем, Сергей Удальцов по-прежнему остается под домашним арестом по делу об организации беспорядков на Болотной площади 6 мая прошлого года. Он не имеет права давать интервью. Деятельность "Левого фронта" была приостановлена 19 апреля. Прокуратура указывала на то, что организация неправомерно собирала деньги, публикуя объявления на своем сайте, а также не отчитывалась перед фискальными органами об использовании имущества.
— Станислав Александрович, почему такое решение приняла прокуратура? Вы согласны, что "Левый фронт" действительно допускал некие нарушения, теперь эти нарушения организация устранила, и все хорошо? Или что-то еще есть тут?
С.Б.: Я не знаком с документами "Левого фронта", поэтому ничего не могу сказать о том, допускал он нарушения или нет. Я могу лишь говорить о том, что такие решения в современной России принимаются только в политическом контексте и по политическим причинам. Поэтому прокуратура могла прекратить свои претензии к "Левому фронту" только по политическим основаниям.
— Какие здесь политические основания?
С.Б.: Эти политические основания могут быть самые разные, но в том числе и стремление угодить активной части москвичей в преддверии выборов мэра Москвы, назначенных на 8 сентября. Существует и немало конспирологических теорий относительно меры сотрудничества представителей "Левого фронта", включая Сергея Удальцова, со следствием по известному делу, связанному с Гиви Таргамадзе, однако я эти версии комментировать не берусь, поскольку недостаточно информации о природе этих явлений.
— Евгения, то, о чем говорит Станислав Белковский достаточно осторожно, вы как к этому относитесь, к этим конспирологическим теориям?
Е.Т.: Что касается конспирологических теорий, я, честно говоря, не слышала ничего о сотрудничестве Сергея со следствием. Насколько известно мне, Сергей отказался от дачи показаний, свою вину ни он, ни Леонид не признают, поэтому о каком-либо сотрудничестве говорить, наверное, все же не приходится.
Что касается политической подоплеки обновления деятельности "Левого фронта", то, наверное, это имеет место быть, поскольку в общем и целом претензии, которые были указаны, были притянуты за уши и ничего общего с законом не имели.
"Левый фронт" — незарегистрированная организация, и те нарушения, на которые указывала прокуратура, были удивительны всем.
— Там, насколько я помню, в том числе и к символике была претензия, к звезде пятиконечной. Вы заменили символ организации?
Е.Т.: Символика не менялась. Символика действительно была не зарегистрирована. Честно говоря, и для меня, и для тех юристов, которые знакомились с распоряжением прокуратуры, было удивительно, как можно зарегистрировать символику незарегистрированной организации. Однако такая попытка была предпринята — была попытка зарегистрировать символику в Минюсте. Однако Минюст отклонил данную заявку в связи с тем, что деятельность "Левого фронта" была приостановлена. Насколько я понимаю, сейчас прокуратура по символике никаких претензий не имеет.
— Станислав Александрович, конкретно по этой истории с символикой, как-то совсем странно это выглядит.
С.Б.: Да многое из того, что делают российские правоохранительные органы, выглядит очень странно, включая известный приговор по делу "Кировлеса". Поэтому еще раз говорю, я не юрист и не берусь судить о том, насколько эти претензии обоснованы, хотя из общих соображений они выглядят и звучат довольно абсурдно.
Я лишь говорю о том, что есть политическая подоплека у такого решения, потому что если бы было жесткое политическое указание "Левый фронт" "замочить", он был бы "замочен". Раз поступило обратное указание, значит, мы наблюдаем очередной симптом перестроечного синдрома, "перестройки-2", о котором я давно говорю: когда власть одной рукой хочет загасить оппозицию, закрутить гайки, неожиданно убеждаясь в том, что сорвана резьба, и поэтому закрутить гайки слишком сильно не удается; с другой стороны, она хочет подкормить активную часть российского общества иллюзиями либерализации. Как самосдувающийся прогноз, эти иллюзии превращаются в реальную либерализацию, поэтому в любом случае можно поздравить "Левый фронт" и нас с тем, что какова бы ни была политическая подоплека, и даже если верны конспирологические теории о сотрудничестве ряда представителей "Левого фронта" со следствием, все равно это позитивно сказывается на политической среде, поскольку увеличивает количество субъектов, способных участвовать в политической движухе в обозримом будущем, в том числе и в преддверии выборов мэра Москвы, назначенных на 8 сентября.
— Евгения, скажите, что означает конкретно для деятельности "Левого фронта", что теперь претензий нет. Что вы планируете делать в ближайшее время?
Е.Т.: Для "Левого фронта" это означает лишь то, что он будет продолжать существовать и действовать в том правовом поле, в котором действовал ранее.
— Вы, может быть, будете более активно действовать? Видите, Станислав Белковский несколько раз говорил о московских выборах.
Е.Т.: Да, я знаю, что скоро выборы. Наверное, не секрет, что Сергей пытался в них поучаствовать, но с конспирологической точки зрения или с какой-то иной, власти сделали все возможное для того, чтобы этого не произошло. Насколько я понимаю, "Левый фронт" пока не принял никакого решения о своем участии или неучастии в каком-то виде в предстоящих событиях.
— Просто потому что не успели, или есть какая-то другая причина?
Е.Т.: Поскольку события развиваются стремительно в последнее время, оно сжалось, и событий происходит очень много, был непонятен ни состав участников выборов, ни то, как они будут происходить.
— Господин Белковский, вы как видите участие "Левого фронта" в движухе именно по выборам? Если пока нет у них у самих ответа.
С.Б.: Сергей Удальцов и Алексей Навальный — товарищи по Координационному совету оппозиции, хотя оба они собирались выдвигаться. "Левый фронт" обладает определенным оппозиционным ресурсом для участия в массовых акциях, и, возможно, этот ресурс может быть задействован. Кроме того, я думаю, организаторы досрочных выборов мэра исходят из того, что чем более власти будут лояльны к "Левому фронту" в преддверии выборов, тем меньше вероятность участия его активистов в несанкционированных акциях, которые все более тревожат власть.
— Чем опасны подобные несанкционированные акции?
С.Б.: Тем, что они никак не ограничены какими-то бы ни было рамками закона и подразумеваемыми политическими обязательствами оппозиционеров по отношению к власти, обязательствами, которые во многом сковали протестное движение в тени разрешенных митингов. Да, народа выходило много, но никакого политического продолжения развития это не получило. В то время, как первая за последнее время крупная несанкционированная акция на Тверской в минувший четверг, пусть, конечно, и не была причиной освобождения Навального, мы, не будучи наивными людьми, прекрасно понимаем, что решение об освобождении принималоь в рамках совершенно других механизмов, но, тем не менее, произвела на власть достаточное впечатление.