В июле группа «Мумий Тролль» вернулась из кругосветного путешествия на барке «Седов» и тут же приступила к реализации двух амбициозных проектов — к выпуску нового студийного альбома и организации фестиваля «V-Rox» во Владивостоке. Оба события намечены на август. БОРИС БАРАБАНОВ встретился с лидером «Мумий Тролля» ИЛЬЕЙ ЛАГУТЕНКО в Юрмале, где музыкант восстанавливал силы перед новыми свершениями.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
— Прежде всего хотелось бы ясности насчет кругосветного путешествия. Оно ведь довольно относительное получилось. «Мумий Тролль» то и дело возникает где-то на суше — на фестивалях, на концертах по разным поводам.
— Концерты мы планируем сами, так что все можно было прекрасно совместить с нашим графиком. Кругосветное путешествие должно было стать продолжением дружеских отношений группы «Мумий Тролль» с военно-морским флотом, однако с ними никак не складывалось, и тут вдруг выяснилось, что кругосветное путешествие планирует парусник «Седов».
— Он действительно самый большой?
— Это крупнейшее учебное парусное судно в мире. Причем он реально был спущен на воду в 1921 году. По нему видно, как строили сто лет назад. Мы поднялись на его борт в Санкт-Петербурге, прошли Финляндию и Германию. Предполагалось, что мы будем документировать этот поход при помощи видеокамер и получившийся продукт заинтересует некие телевизионные структуры. Экипаж был ужасно рад нам. Но структуры видели эту историю совершенно иначе, чем я. Посреди путешествия нам пришлось не только прекратить отношения с ними, но и приостановить путешествие. Собираясь провести несколько недель на борту корабля, ты должен четко понимать, зачем ты там находишься. Мы пока еще не можем себе позволить просто так проводить так много времени на паруснике, пусть и с хорошими людьми.
— Прости, правильно ли я понимаю, что вы собирались снять фильм о кругосветке и продать его на телевидение, чтобы оправдать остановку основной работы, и это не получилось?
— Да, контракт так и не был заключен. Мы решили, что все будем делать сами, просто чтобы осталась память. Мы взяли тайм-аут. В итоге я нашел единомышленников в лице съемочной группы под руководством некоего Дэнни Драйсдейла, которого я совершенно случайно встретил на одном из фестивалей в Америке. Широкой публике он, может быть, чуть-чуть знаком как режиссер самого известного клипа группы The Killers. Мы решили, что точно не хотим делать документальное кино. Скорее это музыкальная драма-комедия, не столько туровый фильм, сколько продолжение традиций Spinal Tap. Лента будет про то, как группа из провинциального приморского городка мечтает покорить весь мир, а под рукой только паруса. Проект продолжился уже в дальневосточной части кругосветки. Мы снова сели на корабль во Владивостоке. В планах была Азия, Африка и затем Европа. Мы прошли страны, которые к тому времени уже рассматривали как участниц нашего фестивального проекта «Vladivostok Rocks» («V-Rox»),— Корею, Японию, Китай, Сингапур, Гонконг, Южную Африку. Мы лично приходили в эти порты и эти страны и лично общались с представителями музыкальной индустрии. При всей сегодняшней легкости виртуального общения физический контакт заменяет год переписки.
— Насколько «Vladivostok Rocks» отличается от российских музыкальных фестивалей, которых в этом году множество?
— В корне отличается. Умы у нас всегда будоражила модель Гластонбери. Все равно все вертится вокруг того, чтобы собрать несколько десятков тысяч человек — продать билеты, пригласить известных артистов. Это просто большой концерт. Моя идея состояла в том, чтобы организовать во Владивостоке локальный фестиваль и привязать его к Азиатско-Тихоокеанскому региону. Собственно, она всегда была на поверхности. Попытки создать такой фестиваль были еще в 1990-е... Сейчас с Владивостоком произошли серьезные перемены, взять хотя бы знаменитые мосты, которые, поверьте мне, инфраструктуру города меняют в корне уже сейчас. Что бы мы ни говорили об украденных миллионах, мосты есть. Есть приличный аэропорт, готовый принимать людей. Есть авиалинии, которые летают из Токио, Сеула, Пекина и Гонконга. Когда у тебя до Токио час лета, два часа до Сеула и Пекина, это ведь все равно что из Москвы полететь в Санкт-Петербург или в Свердловск. Идут разговоры о визовых послаблениях. Экономическое развитие Кореи и Китая — об этом и говорить нечего. Успехи в производстве товаров для всего мира отразились еще и на том, что в этих странах стала развиваться индустрия популярной музыки, в том числе независимой. Десять лет назад этого еще не было. Так же хорошо, как корейцы завалили нас плазмами, они, зная их системный подход к любому производству, неизбежно завалят нас музыкальным продуктом. Эта новая корейская поп-музыка, которая начиналась примерно в то же время, что и наша «Фабрика звезд», сейчас превратилась в многомиллиардную экспортную индустрию. Потерпите пару лет, и у нас «Олимпийский» будут арендовать под сборный концерт корейских поп-звезд. А следом за ними придет корейский хардкор, корейский прог-рок, корейский панк-рок, как это случилось в Америке и Англии. Дома у них сейчас мощнейшая поддержка, при этом в связи с успехом PSY к Корее буквально приковано внимание мировой музыкальной индустрии.
— А что с Китаем?
— Пять лет назад и даже три года назад я приезжал в Китай, и у них в принципе не было так называемых рок-клубов, где можно выступить. Выступали в караоке. Сейчас эти площадки есть. И есть своя сцена, свои фестивали, на которые приезжают по десять—пятнадцать тысяч человек. И эта сцена находится примерно в том же положении, что и российская.
— То есть к нам они все равно придут, и «Vladivostok Rocks» — способ воспользоваться этой ситуацией, оседлать волну?
— Они придут. К тому же те, кто ездит отдыхать в Китай, Таиланд и так далее, потихоньку узнают тамошнюю музыку. А теперь давайте вспомним, что сейчас любой западный промоутер мечтает о рынках России и Азии с их человеческим и денежным ресурсом. Грех не использовать этот интерес. Любая новая западная группа сейчас первым делом едет в промотур по Азии, часто за свой счет. Ну как не дать им еще одну точку для выступления — город Владивосток? Еще момент: японской молодежи японские фестивали часто не по карману, это отмечают, например, мои знакомые из Live Nation. Дешевле и круче съездить в Корею или на Тайвань. Так рядом Владивосток! Если не самолетом, то паромом! Я не знаю, сможет ли когда-нибудь на «V-Rox» приехать сто тысяч российских зрителей, но десять—двадцать тысяч иностранцев вполне могут сделать это мероприятие осмысленным. Наши музыканты все плачутся, что никак не могут пробиться на Запад, так вот, у меня есть ключ к восточным дверям.
— Твоя попытка фестиваля во Владивостоке ведь не единственная, я слышал о планах провести подобное событие на острове Русский под эгидой тамошнего университета.
— Я не знаю, кто еще о чем думает во Владивостоке, кроме меня, но точно никто, кроме меня, ничего не делает. Одноразовые акции вполне возможны. Вот замечательный передвижной фестиваль «Red Rocks». Во Владивостоке он тоже был. Но в следующем году случится Олимпиада, и «Red Rocks» закончится. Они приехали и уехали. Пивные и прочие спонсорские фестивали происходят в крае ежегодно, и мы во многих из них участвуем. И менеджменту нашей группы нередко приходится решать административные вопросы вместо горе-организаторов.
— Ну, наверное, без надежного союзника ваш фестиваль был бы невозможен.
— Он есть, и это результат десяти лет моих непрерывных хождений к начальникам разных уровней, в том числе в Белый дом, тот, который в Москве. Непонимания не встретил, но обычно ответ был: «Подождем. Это слишком масштабное дело, а у нас много других проблем». Даже музыкантам приходится объяснять, зачем нужен этот фестиваль, что уж говорить о бизнес-партнерах. В итоге я нашел союзника в лице городской администрации и главы города. И университет на острове Русский, кстати, уже тоже является партнером нашего фестиваля. На данный момент вокруг «V-Rox» нам удалось собрать всех неинертных представителей государственных и деловых структур региона. Как ни странно, моя уверенность в том, что такой масштабный проект может быть успешным, стала окончательной, когда я понял, что успехом пользуется маленькое заведение во Владивостоке «Мумий Тролль Music Bar». Наконец-то появилась площадка с живой музыкой для молодых коллективов.
— Вообще существует ли сейчас хоть какая-то владивостокская сцена? Я помню ваши робкие попытки конца 90-х привести вслед за «Мумий Троллем» других выходцев из региона. Но сейчас как-то все тихо.
— Попытки до сих пор робкие. В 1980-е годы Владивостокский рок-клуб, прямо скажем, был — одно название. Сейчас по большому счету тоже не существует владивостокской сцены с каким-то своим характерным лицом. Ситуация в стране в принципе не способствует развитию никаких локальных сцен. Нет никакой логистики между городами, точнее, она дорогая. А группы сегодня выживают только за счет концертов и гастролей. Интернет, социальные сети — это все хорошо, но единственный путь развития для молодого артиста — это непрерывное концертирование. Чудеса YouTube — вещь относительная. Ты можешь набрать миллиард просмотров, но после этого ты должен отправиться на два года в тур. Тот же PSY сейчас — лицо корейского туризма, он рекламирует Корею по всему свету.
— Фестиваль «V-Rox» будет бесплатным для зрителей?
— Да, потому что продажа билетов — это еще одна отрасль администрирования, мы к этому не готовы. Администрация Владивостока подтвердила готовность закрыть вопросы, связанные с городскими площадками, в черте города. Мне практически среди ночи пришлось разбудить мэра и добиться ответа на вопрос «да или нет?». В ходе нашей кругосветки мне много приходилось общаться с чиновниками, и я понял, что многие хотели бы видеть группу «Мумий Тролль» среди своих союзников, но в данном случае мы говорим о реалистичных вещах в конкретном регионе. Вот представьте себе, мы сидим и разговариваем с бывшим ректором Дальневосточного университета, ныне губернатором края Владимиром Миклушевским. Речь заходит о том, что в университет приедут учиться зарубежные студенты. И у меня возникает вопрос: зачем? Чем вы собрались привлекать этих 16–17-летних подростков в город Владивосток? Историями про то, как за японскую машину в 90-е годы могли застрелить пулей в лоб и никому за это ничего не было? Или это про «в нашу гавань заходили корабли»? Этот вопрос больше никого не волнует, потому что пароходство чуть ли не продано-перепродано, и не раз. Пресловутый нефтеперерабатывающий завод будет находиться не во Владивостоке, а в Находке. Игорные зоны? Хорошо, вы хотите сделать второе Макао. Вы слышали когда-нибудь об университете Макао? Во Владивостоке нужно создавать культурную среду. Из тех немногочисленных ростков, которые есть. И это должен быть не только спонсорский кинофестиваль, на который люди даже пройти не могут. Что теоретически может привлечь широкую аудиторию во Владивостоке? Там прикольное лето и пляжи. Это единственное место в стране, где можно заниматься серфингом, это научно подтверждено. Но для того чтобы эти места стали нашей Калифорнией, нужно поработать.
— Так что же в «V-Rox» особенного, кроме близости к Азии?
— Это шоукейс-фестиваль. Такой фестиваль не может проходить в городе с населением больше миллиона. В Москве или даже в Екатеринбурге он просто растворится в других событиях, город его не почувствует. Хороший пример — город Эдинбург, который весь целиком становится площадкой для фестиваля. Или Остин, где проводят «South By Southwest». Во Владивосток едут музыкальные продюсеры, организаторы концертов и фестивалей не только из Кореи и Китая, но и, например, организаторы американского фестивалей «Coachella» и «Burning Man». Будут большие концерты, клубные выступления, панели, мастер-классы — такой формат очень удобен для начинающих артистов. Они могут прийти и лицом к лицу встретиться с теми людьми, до которых им в обычное время не достучаться. Если брать пример с «South By Southwest», то это фестиваль «неподписанных», независимых групп, которые могут в принципе заявить о том, что в состоянии что-то делать как концертный коллектив. После того как традиционный шоу-бизнес развалился, «South By Southwest» стал вообще точкой притяжения всех независимых групп планеты, потому что там все журналисты, все промоутеры. Когда «Мумий Тролль» выступал на «South By Southwest», группа Muse играла, условно говоря, во дворе кафе просто потому, что это дверь в американский рынок, а у них были на повестке дня альбом и тур. Для меня лично момент открытия чего-то нового превалирует над возможностью посмотреть на больших звезд. «А я видел эту группу, когда она еще играла во дворе!» — вот это дорогого стоит.
— Давай вернемся к делам группы «Мумий Тролль». На фоне историй о вашем кругосветном путешествии немного отошла на второй план идея записать альбом, посвященный русскому року, на аутентичных инструментах. Она жива?
— Альбом записан, в нем десять песен. Что касается использования мотивов «русского рока», то здесь, скорее, имеется в виду дань сегодняшнему дню. На молодой сцене ситуация сейчас во многом напоминает ту, что была в 1980-е. Я имею в виду то, как собираются молодые музыканты, то, как они записывают музыку и представляют ее на сцене. Альбомы, на которых рос я — альбомы «Аквариума», «Звуков Му», «Алисы», «Кино»,— люди записывали в тех условиях, которые они могли себе позволить. И они по большому счету не знали, куда они все это денут. То же самое происходит и сейчас. Инструменты сейчас другие, но суть осталась — люди придумывают песни ради самого творчества, не представляя себе, как это потом доносить до слушателей. Некоторые альбомы 1980-х получились настолько хорошими, что, если не смотреть на дату выпуска, их можно принять за вполне современный материал.
— Недаром группа The National копирует «Звуки Му»...
— ...а Massive Attack поет «Гражданскую оборону». Все встает на свои места. Там живут точно такие же люди, как и мы. Когда мы работали в западных студиях, меня не раз спрашивали о том, что у нас вообще происходило в музыке: «А что у вас было в 1970-е годы?»
— «Бременские музыканты».
— И я им ставил «Бременских музыкантов», Курехина, «Кино», «Звуки Му». Когда мы были в Африке, я даже сделал на местном общественном радио серию передач о нашей музыке. Как это ни странно, ЮАР и Россия во многом похожи. Падение апартеида и перестройка случились примерно в одно время. Олигархический капитализм существует во многом по похожим законам. Идеологические мотивы в белом обществе при апартеиде во многом были похожи на наши. Та же западная рок-музыка не особо приветствовалась — по религиозным мотивам. В 1980-е годы у них не особо что было, так, маленькие клубы. А потом все забурлило. Мне в этом всем интересно, как и в любой другой стране, как живут рок-музыканты. Чем они живут? Зачем они живут? Тащить туда кого-то из Америки или Англии дорого (как и к нам), и локальная сцена развивается по каким-то своим законам. В большом масштабе они могут апеллировать только к именам, давно застрявшим в сознании, типа группы Depeche Mode, Train или Робби Уильямса. И там даже есть аналоги фестиваля «Нашествие», замкнувшиеся на ортодоксальной местной сцене. Так что особенности локальной сцены, выходящей из-под какого-то гнета,— это не в чистом виде российский феномен. Это скорее временной стержень альбома. Что же касается инструментов, то идея использовать их при записи возникла, когда во время одной из промокампаний наши английские коллеги предложили использовать в качестве приза для поклонников «винтажную» гитару советского производства. Вроде как это привлекает коллекционеров. И мы кое-что нашли даже среди своих собственных вещей. Мы попробовали поиграть и поняли, что по большому счету звук из этого извлечь можно. Да, на этой гитаре неудобно играть на концерте, да, она издает один довольно забавный звук, но с ней можно работать.
— Меня, как слушателя, должна пробить ностальгическая слеза?
— Никакой ностальгии, если не считать определенных отсылок с точки зрения лирики, но это для тех, кто глубоко знаком с русским роком. Мои собственные «приветы» определенным авторам. Это разноплановый альбом, и в нем вполне достаточно и «неживой» записи.
— Это правда, что он называется «Брат-3»?
— В альбоме есть песня с таким названием. А насчет названия альбома пока решение не принято.
— Еще одна новая песня, которая обратила на себя внимание, звучала на закрытии Универсиады в Казани.
— Нам сообщили, что предполагается создать видеоряды для песен, и из всех идей мне, конечно, больше всего понравилась история с репортажем из роддома. То есть была трансляция родов.
— Прямой эфир?
— Так задумывалось изначально. И с этим видео прекрасно совпала песня «Малек», которую мы тоже написали на борту «Седова».
— Послушай, из нашей беседы ясно, что у тебя очень много работы. Но при этом, кроме исполнения твоих обязанностей, общественность от тебя, как и от многих других музыкантов, постоянно требует комментариев на острые темы, включения в борьбу на какой-либо стороне, позиции в отношении судебных процессов. Как ты проводишь для себя границы между тем, где реагировать и где промолчать?
— Действительность последних лет показывает, что какая ни была бы реакция так называемых известных музыкантов и актеров, это реакция в никуда. Посидели, помусолили в блогах, и на этом все закончилось. То есть мне предлагается заниматься вещами, от которых ничего не зависит. А комментарии и дискуссии обычно отбирают очень много времени. Тебя физически втягивают в какой-то процесс, причем втягивают даже не те, кто судит, а некие сочувствующие, комментаторы. Из круга комментаторов потом довольно сложно выбраться. Одно цепляет другое. Название нашей группы позволяет мне судить о том, кто такой «тролль». Не то чтобы я не симпатизировал кому-то или наоборот, просто есть реальная ситуация — у меня несколько другая миссия, нежели комментарии. Надо, чтобы жизнь не останавливалась. В Англии человек пошел и облил картину Ротко, его посадили в тюрьму. Он тоже сидит в тюрьме. Не по политическим мотивам, по художественным. Боно или Стинг могли бы всю жизнь потратить на его защиту. Повторю, каждый из осужденных или осуждающих считает это своей миссией. У меня есть своя миссия, я справляюсь с ней гораздо лучше.
— Из всего многообразия деятельности группы «Мумий Тролль» лично мне за последнее время больше всего понравился альбом «детских» переработок ваших песен. Это ведь непаханое поле, родители до сих пор воспитывают детей на советских песенках и мультиках.
— Наверное, поэтому я занялся продюсированием мультсериала для детей дошкольного возраста. Проект уже на довольно серьезной стадии. Сюжет полностью мой, никаких советских историй и русских народных сказок. Фильм о том, как сделать мир лучше. Не собирать подписи «за все хорошее против всего плохого», а сделать маленькую, детскую модель хорошего мира.