В августе Россия оказалась втянута в торговую войну на два фронта — с Украиной и Белоруссией. Но для Кремля куда важнее другой фронт — на Ближнем Востоке: выгоды от сохранения высоких цен на нефть перевешивают любые потери в конфликтах с соседями.
Фото: Reuters
Современный танк преодолеет расстояние от Москвы до Минска примерно за 10 часов, до Киева — за 12-14. При условии, разумеется, движения по шоссе и при отсутствии сопротивления условного противника. Трассу на Киев, в общем, не очень жалко: она в таком состоянии, как будто тяжелая бронетехника по ней ездит регулярно. За Минку, конечно, обидно — это все же одна из лучших дорог в России, но в условиях военного времени на такие мелочи вряд ли кто-нибудь обратит внимание.
Танковые броски в направлении столиц братских государств пока выглядят примерно такой же фантастикой, как и заход российских авианосцев в Днепр и Свислочь. Зато в августе стало окончательно понятно: три славянские страны СНГ обречены на торговые войны и все более серьезное обострение отношений в экономической плоскости.
И дело не только, а то и не столько в том, что считающая себя тяжеловесом Россия пытается навязывать свои правила игры и ведет себя как слон в посудной лавке. Пожалуй, даже наоборот: соседи, вероятно предполагая экономическое ослабление России, ведут себя по отношению к традиционному партнеру все более цинично. Россия же в ответ не очень убедительно сопротивляется: страх потерять влияние в регионе пока пересиливает.
Казус Баумгертнера
26 августа в Минске был арестован гендиректор "Уралкалия" Владислав Баумгертнер. В столицу Белоруссии он прилетал по приглашению белорусского премьера Михаила Мясниковича, а взят под стражу сразу после встречи с ним.
Предмет переговоров известен — судьба Белорусской калийной компании (БКК), до недавнего времени совместного трейдера "Уралкалия" и "Беларуськалия", по сути — картеля на рынке калийных удобрений, контролировавшего более 40% мирового рынка и, самое главное, позволявшего удерживать высокие цены на их продукцию. По версии Следственного комитета Белоруссии, российский бизнесмен на посту главы наблюдательного совета БКК нанес "существенный экономический ущерб "Беларуськалию"" и "злоупотребил служебными полномочиями".
Для тех, кто пропустил несколько предыдущих серий, напомним: 30 июля "Уралкалий" заявил, что прекращает экспорт через БКК из-за "зашедших в тупик" отношений с белорусскими партнерами. Это решение было, по сути, спровоцировано Александром Лукашенко, который отменил внешнеторговую монополию БКК. На рынке нефти это выглядело бы как выход из ОПЕК Саудовской Аравии в ответ на осточертевшее превышение добычи остальными членами картеля.
Баумгертнер тогда предупредил, что в результате цены на хлористый калий могут обвалиться примерно с $400 до $300 за тонну. В Белоруссии оценивают возможные потери в сумму до $1,5 млрд, или около 10% всего экспорта страны. Газета "Советская Белоруссия" сейчас утверждает, что в ее распоряжении есть письма главы "Уралкалия", в которых он признается в демпинге и намерении "уничтожить "Беларуськалий"". Формулировки газеты стилистически безупречны: "группировка Баумгертнера, его непосредственного начальника Сулеймана Керимова через сговоры, путем беззастенчивого манипулирования ценами кладет на лопатки мировой рынок удобрений".
После ареста началась фантасмагория. Москва отреагировала довольно вяло. "Посольство России отправило ноту в МИД с просьбой предоставить возможность представителям консульского отдела встретиться с задержанным российским гражданином",— цитирует Reuter представителя посольства РФ в Белоруссии. Председатель совета директоров "Уралкалия" Александр Волошин и губернатор Прикамья Виктор Басаргин выступили с заявлениями, больше похожими на характеристику профкома. Более или менее резко высказался лишь первый вице-премьер Игорь Шувалов: "Это, конечно, очень странно, неадекватно и не по-партнерски".
Параллельно шли сообщения о том, что в Белоруссии открывается первая база российских ВВС, а Александр Лукашенко обратился за очередной порций кредита — формально не российского, а из антикризисного фонда ЕврАзЭС. Речь идет о последнем — шестом — транше в $440 млн из стабкредита на $3 млрд, выделенном в 2011 году, и еще об одном, переговоры о котором, по словам заместителя главы Минфина Сергея Сторчака, лишь должны начаться.
Ощущение, что в Минске взяли заложника и даже не собираются маскировать это, было усилено неразберихой относительно процессуального статуса Баумгертнера. Сначала речь шла об аресте на два месяца с возможным продлением на неопределенный срок, потом о задержании на 72 часа, потом опять об аресте.
На момент сдачи номера журнала, насколько известно "Деньгам", ни эскадрильи ВВС, ни танковые дивизии российской армии в боевую готовность приведены не были. Дать настоящий отпор недружественному акту Белоруссии решился лишь отважный глава Роспотребнадзора Геннадий Онищенко. Он обнаружил, что молочные продукты из этой страны опасны для здоровья россиян. Асимметричный ответ, правда, ударит прежде всего по ни в чем не повинным белорусским фермерам. Возможно, господин Онищенко просто запамятовал, что Лукашенко давно уже не руководит совхозом. "Транснефть", казалось бы, поддержала его инициативу и подкрутила нефтяной кран — нефтепровод "Дружба" остановлен на ремонт, с 1 сентября поставки Минску сокращены на 400 тыс. тонн. Сама компания объясняет этот шаг техническими причинами.
У глав России, Белоруссии и Украины много общего, но интересы совершенно разные
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Шоколад раздора
Если на белорусском фронте конфликтующие стороны заняты отвлекающими маневрами и контратаками, то на украинском ситуация дошла до стадии окопной войны, когда ни один из противников, похоже, не может продвинуться ни на дюйм. К тупику привела, с одной стороны, стойкая уверенность России в том, что Украина не сможет отказаться от предложения вступить в Таможенный союз, а с другой — не менее упорное стремление Украины к интеграции с ЕС.
С долгосрочной точки зрения многим в Киеве кажется логичным ориентироваться на большой и относительно открытый рынок Европы, а не на патерналистскую экономику России. Киеву нужны инвестиции и технологии, причем на уровне среднего бизнеса, а не мегапроектов, рост на основе радикального улучшения делового климата, которого, как считают на Украине, проще добиться, приняв европейские правила игры.
Краткосрочно же, разумеется, частичная потеря российского рынка будет болезненна для украинских производителей. Что, собственно, в августе и было продемонстрировано силами ведомства господина Онищенко: украинский шоколад оказался не менее вреден для нашего здоровья, чем белорусская сметана. А когда этого оказалось мало, в ход пошла тяжелая артиллерия таможни: на российско-украинской границе были включены механизмы сплошной проверки, импорт и по железной дороге, и автотранспортом немедленно застопорился.
Характерно, что российские власти и не скрывали того, что сделан предупредительный выстрел. Например, экономический советник президента Сергей Глазьев 21 августа заявил, что "усиленный контроль за украинскими товарами на таможне был введен с целью проверки готовности таможенного администрирования РФ к фильтрации грузов, поступающих с украинской территории". А 26 августа он же сказал, что "Украина лишает себя суверенного права по всем вопросам торговой политики, перестанет быть для нас стратегическим партнером, исчезнет как субъект международного права".
Более высокопоставленные российские чиновники высказывались осторожнее, избегая или даже предостерегая от применения термина "торговая война". Однако даже сдержанный Игорь Шувалов назвал бессмысленным продолжение переговоров о перспективах одновременного участия Украины в зоне свободной торговли с ЕС и в Таможенном союзе. Пока можно считать, что попытки украинского премьера Николая Азарова убедить Москву в том, что "интеграционные процессы нельзя противопоставлять, а надо, наоборот, нарабатывать оптимальные пути взаимодействия", провалились.
Третья, главная
У обеих торговых войн, в которые, похоже, втягивается Россия, есть общая черта: соседи и традиционные торговые партнеры стали особенно несговорчивы. С одной стороны, это происходит на фоне все более очевидного ухудшения прогнозов экономической ситуации в России. А с другой — острой потребности в политических союзниках на фоне риска ухудшения отношений с США и странами Европы из-за сирийского вопроса.
На самом деле для России именно эта война сейчас важнее всего. Неудивительно, что ради ее обсуждения с британским премьером российский президент прервал важное совещание. Конфликты на Ближнем Востоке — манна небесная. Несколько долларов премии к цене барреля нефти куда важнее тактических выигрышей или проигрышей на фронтах СНГ. Причем объективно Кремль заинтересован именно в затяжных конфликтах, как, например, в ситуации с Ираном или перерастании ливийской истории в полноценную гражданскую войну.
Характерен энтузиазм, с которым на прошлой неделе многие российские СМИ подхватили оказавшуюся позднее недостоверной новость, что комиссар ООН Карла Дель Понте якобы заявила, что химическое оружие против гражданских лиц в Сирии применила оппозиция. И если бы на эти грабли наступили только журналисты... Глава комитета по международным делам Госдумы Алексей Пушков 28 августа умудрился обвинить западную прессу в замалчивании ее заявления.
Да, вмешательство Запада в Сирии может привести к скачку цен на нефть. Однако в долгосрочном плане последствия предсказать сложно. Аналитики банка Societe Generale на прошлой неделе прогнозировали, что Brent может подорожать до $125 или даже $150 за баррель. Но лишь ненадолго, затем, скорее всего, последует падение: ОПЕК увеличит квоту, развитые страны распечатают запасы. Средне- или даже долгосрочный уровень цен может в результате оказаться ниже, чем в случае долгосрочного нагнетания напряженности. Впрочем, на момент сдачи журнала в печать войну в Сирии Кремль, скорее, выигрывает. США и Британия предупреждают о возможном ракетно-артиллерийском ударе, но не о масштабной миротворческой операции.