Ремонта в Доме Мольера не было с 1971 года. И ладно бы речь шла только об интерьере. В конце концов, единственный репертуарный театр во Франции, сдувающий пылинки с того самого кресла, где тот самый Мольер играл в последний раз того самого "Мнимого больного", старина только красит.
Фото: DIOMEDIA / Alamy
Фото: AFP / The Art Archive
Но обитатели Дома, как называют актеры театр "Комеди Франсез", бесконечно сетовали на акустику в зале Ришелье, где играется большая часть спектаклей. Разве можно в XXI веке так беспощадно надрывать голосовые связки? А иначе ничего не слышно мадам в пятой ложе третьего яруса, и только терпеливый месье в силах остановить ее всякий раз, когда она уже вот-вот готова вскрикнуть: "C'est pas vrais! Нельзя ли погромче!?"
Но ни жалобы почтенных сосьетеров — артистов-управленцев высшего ранга в "Комеди Франсез", ни ворчание мадам из пятой ложи, долго не слышали в Министерстве культуры. Видно, тоже проблемы с акустикой, даром что чиновники сидят за углом театра, на rue de Valois. Докричались при социалистах. Новая культурная министерша Орели Филиппети покромсала немало бюджетов, но "Комеди Франсез" урезания коснулись лишь частично. Минкультуры все же выделило театру €12 млн, и еще €1,4 млн дали меценаты.
За свою историю зал Ришелье пережил не менее 14 масштабных ремонтов, и каждый раз архитекторы щедро подкладывали ковровое покрытие на пол и добавляли тканей побогаче на стены. На их взгляд, зал становился уютнее, теплее и, главное, роскошнее. Актерам же с каждой реконструкцией в нем становилось все сложнее играть. Материалы попросту съедали звук.
Афиша спектакля "Женитьба Фигаро", 1784
Фото: AFP
Перед ремонтом позвали специалистов-акустиков и определили места, где необходимо усилить интенсивность реверберации. Именно время реверберации, или, попросту говоря, длительность звучания,— главный признак акустического качества помещения. Чем меньше поглощающих звук поверхностей, тем лучше акустика. Специалисты хотели, не разрушая целостности зала (все-таки памятник архитектуры), найти равновесие между материалами, поглощающими и отражающими звук, и максимально убрать все преграды, возникающие у него на пути. Каждый, кто занимается архитектурной акустикой, знает, что более дружественного материала для звука, чем дерево, не сыскать.
Насаждать его стали точечно. Начали с оркестровой ямы, где вместо ковролина постелили черный паркет из венге. Дальше — партер. Бархатные спинки кресел заменили деревянными. Под нож пустили дамаст, в который долгие годы были затянуты перегородки в ложах бенуара. Ткань уступила место дереву и на дверях. Этот прием реставраторы подсмотрели у итальянских театров и у оперных классиков, в частности у соседа "Комеди Франсез" Opera Garnier. Больше всего деревянных вставок досталось ложам, расположенным между оркестром и партером. Они не просто связывают сцену и зал, но доставляют к зрителям драгоценный звук.
Вспомнили в театре и о недавно принятом законе, требующем доступности театров для инвалидных колясок. Построили новый лифт. Потом кто-то в Минкультуры припомнил, что под крышей с 1980-х годов лежит асбест. Нехорошо. Раз затеяли ремонт — надо убрать. Когда заменили старое оборудование на новое, более компактное, на чердаке освободилось 250 квадратных метров. Сверху открывается дивный вид на Париж, и была даже идея сделать веранду наподобие той, что выстроил Жан Нувель над Лионской оперой. Но не удалось согласовать нормы безопасности, и теперь парижскими крышами будут любоваться только актеры и персонал театра — для них в скором времени тут откроют столовую.
Помимо технических задач стояли перед реставраторами и задачи стилистические. Руководство "Комеди Франсез" хотело изменить театральные интерьеры, придать им ясный характер, потерянный во время бесконечных мелких улучшений. Самой подходящей показалась эпоха Наполеона III, поэтому решено было восстановить характерный триколор — белый, красный и золотой. Эти цвета появились в зале Ришелье сразу же после первого ремонта в 1798 году, когда архитекторы Маро и Палезо расправились с фальшивым мрамором первого театра, который построил их предшественник, строитель Театра Республики на улице Ришелье Виктор Луи.
Он получил заказ от герцога Орлеанского Луи Филиппа Жозефа. Но предприимчивого герцога, известного как Филипп Эгалите (псевдоним egalite — "равенство" — этот потомок Бурбонов взял себе во время Великой французской революции, отказался от титула, проголосовал за казнь короля, но дни свои точно так же закончил на эшафоте), больше заботил не театр, а "элитное жилье".
Помимо технических задач перед реставраторами стояли задачи стилистические: руководство хотело сменить интерьеры
Фото: Gamma-Rapho via Getty Images/Fotobank.com
После того как в 1780 году пожар уничтожил бывший театр Пале-Рояль, герцог взялся восстанавливать его за свой счет, и заодно решил пристроить к нему апартаменты и торговые площади. Стройка наделала немало шума: мало того что ограничили доступ в обожаемые парижанами сады Пале-Рояль, так еще и архитектура была никуда не годной. Столичные жители считали, что неоклассицизм Виктора Луи слишком провинциален — хотя до зала Ришелье он построил совсем неплохой театр в Бордо. По Парижу гуляли эпиграммы, герцог вкладывал свои миллионы и чуть было не разорился: торговые помещения не сдавались, квартиры не продавались. Над ним подтрунивал даже Людовик XVI: "Ну что, мой братец, кажется, вы подались в торговцы? Теперь мы будем видеть вас только по воскресеньям?"
Впрочем, как только закончилось строительство, вспыхнула революция, и больше никто не видел ни короля, ни Филиппа, ни актеров построенного для них театра. В зале Ришелье обосновался военный трибунал, который судил роялистов Вандемьерского мятежа 1795 года.
Новый этап начался в 1799 году, когда на театральный трон "Комеди Франсез" взошел любимый актер Наполеона Бонапарта — Франсуа-Жозеф Тальма. В следующее столетие зал Ришелье ждет не одна реконструкция и пожар 1900 года, который едва не уничтожил здание. В начале ХХ века архитектор Жюльен Гаде фактически отстроил его заново. Он сократил количество мест в зале и высоту балконов, убрал оркестровую яму и разделил партер аллеей. Зал стал белоснежным, утопающим в золоте. В 1930-х на смену белому придет мышиный серый цвет, а потом и ярко-красный. В театре наконец-то появится буфет и вернется оркестровая яма. Следующие большие ремонтные работы предстояли в 1970-х — тогда и появились многочисленные тканевые обивки и ковролин, от которых сегодня пришлось избавляться.
Актеры бесконечно жаловались на акустику зала Ришелье: с каждой реконструкцией играть становилось все сложнее
Фото: Gamma-Rapho via Getty Images/Fotobank.com
Все знают, каково начинать ремонт. Вы хотите переклеить обои, но в итоге меняете и трубы, и электрику. Так вышло и с залом Ришелье: акустикой дело не обошлось. Обнаружились проблемы с вентиляцией: кондиционеры 40-летней давности едва справлялись с нагрузкой. Но теперь Дом Мольера отапливается по новейшим технологиям. Один и тот же воздух прогоняется по нескольку раз — фильтруется, увлажняется, очищается, а доля свежих потоков составляет не больше 30%. Согласитесь, есть в этом что-то символичное — так и традиции не выветриваются.
На время ремонта во дворе Пале-Рояль по соседству с колонами-зебрами художника Даниэля Бурена появился деревянный "эфемерный театр", который просуществовал год — ровно столько, сколько длились работы. И удивительное дело — этот смонтированный на скорую руку шатер французы теперь оплакивают больше, чем все пилястры, лепнины и люстры векового старца — Дома Мольера.