В прокат вышел новый фильм Альфонсо Куарона "Гравитация". Татьяну Алешичеву поразил как 3D-космос, так и киновоплощение классической фантастики.
Спецэффекты в фильме "Гравитация" должны вызвать у зрителя агорафобию и клаустрофобию одновременно
Мексиканец Альфонсо Куарон, давно прописавшийся в Голливуде, штудировал в университете философию и всегда мыслил нестандартно: в любом философском труде его интересовала возможность представить материал с небанальной точки зрения. "Большие надежды" (1998) Диккенса он экранизировал, перенеся действие в наши дни. Очередную серию про Гарри Поттера — "Гарри Поттер и узник Азкабана" (2001) — наделил мрачной атмосферой, сняв какой-то совсем не детский фильм, и заслужил похвалу самой Джоан Роулинг, признавшейся, что это ее любимая серия. После антиутопии "Дитя человеческое" (2006) Куарон семь лет не садился в режиссерское кресло. И все это время, продюсируя чужое кино, лелеял новый проект космического фильма, где перемещения космонавтов в безвоздушном пространстве будут сняты длинными непрерывными планами (такой план протяженностью 17 минут без монтажных склеек и открывает "Гравитацию"). А еще о том, чтобы в результате искусного монтажа и сочетания объективной и субъективной съемки зритель ощущал вместе с персонажами агорафобию от нахождения в бездонном космосе и одновременно чувствовал клаустрофобию и удушье в тесной капсуле скафандра. Для этого камера сначала снимает болтающегося в космосе астронавта со стороны, а потом залезает ему под шлем и глядит на космос его глазами.
Но идея, которую Куарон так долго вынашивал, планируя задействовать в съемках любимого оператора-виртуоза Эммануэля Любецки, еще несколько лет назад была технически неосуществима. Об этом Куарона предупреждал Дэвид Финчер: спецэффекты нужного Куарону уровня тогда еще не изобрели. Финчер посоветовал Куарону подождать лет пять, пока техника догонит его амбиции, но Куарон упрямо взялся за съемки. Впрочем, Финчер не ошибся — работа над фильмом в итоге растянулась на четыре с половиной года.
Сценарий "Гравитации", который Куарон сочинил вместе с сыном Хонасом, основан на идее астрофизика Джона Кесслера, впервые высказанной в 1978 году, о так называемом синдроме Кесслера. Он заключается в допущении, что скопившийся на околоземной орбите космический мусор может взаимодействовать согласно эффекту домино. При взрыве или столкновении пары крупных объектов разлетевшиеся осколки, в свою очередь, будут сталкиваться друг с другом до бесконечности и породят цепную реакцию, образуя мусорный пояс, который сделает околоземное пространство непроходимым. Кесслера, опубликовавшего свою гипотезу в научном журнале, после этого позвали консультировать НАСА. В сюжете, придуманном Куароном, с такой незадачей приходится иметь дело двум астронавтам НАСА — опытному Мэтту Ковальски (Джордж Клуни) и начинающей Райан Стоун (Сандра Буллок).
Впервые вышедшая в открытый космос из шаттла "Эксплорер" доктор Стоун сосредоточенно пытается запустить прибор, который должен передавать в центр управления данные с космического телескопа "Хаббл". Пока она возится с неисправной техникой, балагур Ковальски нарезает вокруг нее круги в невесомости, разряжая обстановку непрерывным трепом и шуточками. Он то травит байки про сбежавшую жену, которой напрасно посылал мысленный привет с орбиты, то вдруг принимается рассказывать о прекрасной незнакомке на карнавале "Марди Гра", которая была с каким-то растафари в майке с Бобом Марли... Продолжения этой истории мы, впрочем, так и не услышим. Центр управления велит астронавтам срочно возвращаться на шаттл — русские опрометчиво взорвали на орбите собственный спутник, и его осколки с огромной скоростью несутся прямо на "Хаббл". Попавших под космическую шрапнель астронавтов расшвыривает в разные стороны. Стоун совершает бесконечное падение в бездну без конца и края — в полном одиночестве под собственное прерывистое дыхание, слишком быстро съедающее скудный запас кислорода, и громкий стук своего сердца (отменно прописанный звук ее сердцебиения нагнетает эффект паники и клаустрофобии). Но все это полбеды: согласно тому самому эффекту Кесслера, просвистевшие мимо обломки космического мусора еще вернутся и будут возвращаться постоянно, едва давая астронавтам перевести дух. Вот тут и оказывается, что бодрость духа — главное, чего нельзя терять в пустом и страшном космосе. Неунывающему Ковальски удается подцепить беспомощную Стоун и отбуксировать ее к шаттлу, и его непрерывный треп больше не раздражает — он убалтывает насмерть перепуганную коллегу, заставляя прийти в себя и сосредоточиться. "Глотай кислород по чуть-чуть, как вино, а не как пиво,— в очередной раз шутит Ковальски,— ты неплохо справляешься. И пришло же кому-то в голову назвать девочку мальчишечьим именем Райан!" "Папа хотел сына",— хрипит в ответ Райан, понемногу приходя в себя.
Скоро женщина-астронавт с мальчишеским именем Райан будет по-собачьи выть в тесной капсуле шаттла и плакать, и ее слезы в невесомости так и останутся парить рядом с ней сверкающими каплями. В прошлом доктора Стоун обнаружится нешуточная травма: ее четырехлетняя дочь погибла в результате несчастного случая, и сама она почти потеряла волю к жизни. Оказавшись на брошенной русским экипажем МКС, она увидит прицепленную над иллюминатором иконку со святым Христофором, несущим на закорках младенца Христа через бурную реку. Когда Христофор почти согнулся под его тяжестью, мальчик поведал ему, что он сын Божий, несущий на себе все тяготы этого мира. В сплошной невесомости, где тяжести совсем не ощущается, героиня Буллок вместе со своим горем тоже носит в душе всю тяжесть мира — это ее собственная персональная гравитация, мешающая бороться за жизнь. А космос оказывается внутри человеческой души. Лучшая космическая фантастика всегда была философской — от "Космической одиссеи" и "Соляриса" до "Большого космического путешествия" (1974), где приключения подростков в космосе оказывались лишь тренировкой, воспитывающей бодрость духа для будущей жизни. В финале "Гравитации" от Куарона ждешь какого-то похожего концептуального выверта. Но достаточно и того, что своим фильмом он доказал: космическая фантастика, пусть и с массой впечатляющих спецэффектов, может быть, кроме прочего, и камерным психологическим этюдом, и театром одной актрисы, которая вытянет на себе большую часть действия — критики уже прочат Буллок непременную номинацию на "Оскара" за эту роль.