В шесть утра из аэропорта Внуково-II самолет с секретарем Совета безопасности взял курс на Чечню. В поездке Лебедя сопровождали корреспонденты «Известий», «Литературки», ИТАР-ТАСС, ИНТЕРФАКСА, съемочная группа НТВ, МТК и Александр МИНКИН. Мы дозвонились ему по телефону, и вот что он рассказал
Из первых рук
И журналист А. Минкин, и спецкор «Огонька» К. Белянинов
оказались в Чечне в одно и то же время. Один путешествовал
вместе с А. Лебедем, другой — с боевиками...
— В Моздоке на взлетной полосе у Лебедя состоялся разговор с генерал-полковником Чурановым, начальником тыла ВС и замминистра обороны. Лебедь после первого своего визита в Чечню на пресс-конференции сказал о наших, что эти заморыши, оборванные и вшивые, конечно, ничего не могут сделать. Он еще сказал, что надо разобраться с тылом, мол, должны работать там другие люди. Главный тыловик теперь доказывал Лебедю, что ни в чем не виноват. Потом мне удалось пообщаться с Чурановым. Он сказал, что в период боевых действий в Чечню было поставлено 3 млн. комплектов обмундирования. Я спросил: «Почему так много?» «Понимаете, — ответил он, — во время военных боевых действий норм обеспечения нет». В этом как раз и раскрывается во многом подоплека войны. Итак, обмундирования с избытком, в это же время солдаты и даже офицеры ходят в гражданских вещах, которые, как они говорят, нашли в квартирах в Грозном. Они по наивности считают, что если нашел в пустой квартире, то это законное, твое. Никого ведь не ограбил, не убил, просто вошел в пустую квартиру и взял. Если называть вещи своими именами — это мародерство.
Затем нам предстояло лететь в Ханкалу. Я сказал: «Александр Иванович, возьмите в свой вертолет». Там три вертолета летело. Он говорит: «Давайте». Я залез и сел рядом с Лебедем. Входит Михайлов, министр по делам национальности. А возле Лебедя сижу я, Михайлов надо мной встает и стоит, как бы говоря: ты должен встать немедленно и отодвинуться. А я не отодвинулся. Через минуту в вертолет вспорхнул Завгаев. Бросился к Лебедю, униженно здороваясь, а потом тоже встал надо мной. Я говорю: «Здравствуйте». Он отвечает: «Здравствуйте». И ему ничего не осталось, как пойти и сесть рядом с Михайловым.
Прилетели в Ханкалу, в штаб объединенной группировки, где Лебедю предстоял разговор с генерал-лейтенантом Пуликовским. Лебедь категорически отказался от разговора, сначала пожелав все увидеть своими глазами. И помчался почти бегом в казарму. Казарма оказалась стерильной. Лебедь подскочил к кровати, отвернул одеяло, видимо, хотел убедиться, что там нет простыни. Но простыня была на месте. Мы помчались в столовую, одна половина которой была чиста, во второй были лужи, а в дверях мелькнул зад последнего убегающего солдата — не успели.
Характерная деталь: идет Лебедь стремительным шагом, рядом с ним генералы и его охрана. Но поскольку мы немножечко сзади, то видим, что рядом с нами идет генерал и кому-то все время по рации докладывает маршрут движения Лебедя. Лебедю никогда не удавалось посетить что-нибудь совсем неожиданно.
Потом начались очень длительные его переговоры с Пуликовским с перерывом на обед. Во время обеда Завгаев уже сидел рядом с Лебедем по левую руку, Пуликовский — по правую. Стол стоял буквой «П». Набилось в эту офицерскую столовую, отгороженную от солдатской, человек, думаю, двадцать пять. Во главе стола сидели: Пуликовский, Лебедь, Завгаев. Перед ними лежали бутерброды с икрой. А перед остальными — нарезанные помидоры. Потом официантка спрашивает только тех, кто сидит на «главном» месте: «Вам уху или борщ?», а остальным ставит все что попало. Остальные — это журналисты, военные, президент Ингушетии Аушев и министр Михайлов. А поскольку официантка одна-единственная, которая облечена доверием, она обслуживает 25 человек и носит суп по одной тарелке. Пришла — принесла Лебедю, ушла — принесла Пуликовскому, пока очередь дошла до нас, Лебедь уже съедал второе. Второе у Лебедя выглядело так: огромное блюдо шашлыка, а когда нам принесли второе — это три кусочка жилок и ложка картофельного пюре. И все это — за одним столом. Во главе стола — шашлык от пуза, а остальным, в том числе, повторяю, и Аушеву и Михайлову, достается вот так.
Пообедали, и Лебедь пошел дальше говорить с Пуликовским. А мы бродили, бродили и нашли: за углом строится дом Завгаеву. Розовый двухэтажный дворец. И строят его наши солдатики. Официально это называется «дом правительства». Дом правительства строят в Ханкале, окраине Грозного?! Окна зеркальные, как в банке. Какой-то подполковник руководит строительством. Один из нас нагло ему говорит: «Мы пришли осмотреть дом правительства Завгаева. Мы с Лебедем прилетели». Он командует: «А ну, ключи! А ну, отомкнуть все двери!» И бежит нам все показывать. Мама моя родная! Фигурный, штучный, наборный паркет везде. Залы, мраморная лестница. Бассейн снаружи и бассейн внутри! Что здесь собираются делать? Заниматься правительственными делами или купаться?!
Потом мы полетели на вертолетах в незнакомую местность, там мы вышли из вертолета и сделали сто шагов, и видим — подкатывают «мерседесы», «БМВ». И, сияя, из машины выходит Ширвани Басаев, радушно встречая делегацию.
Пока Лебедь вел переговоры с Пуликовским, Аушев все время занимался организацией встречи: посылал каких-то людей, какие-то сигналы. Ему доверяет и чеченская сторона, и наша. Этот человек ничем себя не опорочил. Поэтому он и занимался организацией двухсторонней встречи. И вот мы сели в роскошные машины и поехали в Новые Атаги. Там состоялись переговоры Лебедя с Масхадовым и Удуговым. Продолжались они два часа. Потом мы переехали в другой дом, где Лебедя ждал Яндарбиев. Это мне показалось некоторой азиатской хитростью. Получилось, что сначала Лебедь разговаривает с Масхадовым, а потом они вместе отправляются на прием, где их ждет Яндарбиев. Но все это — ерунда. Я считаю, что войну надо останавливать во что бы то ни стало и наплевать на такие мелочи.
Еще два часа переговоров с Яндарбиевым, затем пятиминутная пресс-конференция, где как раз ваш покорный слуга сказал Лебедю: «Вот вы сейчас договариваетесь о прекращении огня, но как только вы договоритесь, в очередной раз появится очередной неопознанный летающий объект и разбомбит очередное село. Переговоры будут сорваны». На что Лебедь ответил: «Подпишу у Родионова приказ о создании эскадрильи, которая будет всякое НЛО сбивать. По обломкам потом будем определять, чье оно».
Наконец мы отправились на окраину Новых Атагов, где надеялись, нас ждут вертолеты, но не тут-то было. Стоят танки. И все мы садимся верхом на броню. И куда-то едем. Черная ночь. Рев моторов. Дым от дизелей. Ледяная броня. Сидишь на простате. И думаешь: простата ты моя, простата. Рев. Грохот. Темнота. Рядом с тобой сидят танкисты, вид у них весьма унылый. Когда мы поехали по этой черной пустыне, свет фар вязнет в дыму выхлопных газов, пыль поднимается огромной тучей. И вдруг я подумал, что в любую секунду сейчас в борт ударит «муха» какая-нибудь. И потом ищи, кто это сделал? Завгаевцы, дудаевцы, барсуковцы или армейские, которым не хочется, чтобы Лебедь путался под ногами. Свободно сейчас всандалят... И вот едем час на танках: в тоске, холоде, во тьме. Какая психология человека, который едет на танке? Раз ты едешь на танке — ты в этой стране враг. А пока ты едешь в «мерседесе», у тебя никаких проблем. На танке ты — объект нападения, враг, которого следует уничтожить.
Мы, оказывается, ехали на танках в расположение мотобригады и из этой бригады на вертолетах перелетели в Ханкалу. Впервые летели ночью. Я всегда считал, что «вертушки» летают только в светлое время. Когда мы летели из Моздока в Ханкалу, когда летели в неизвестное место, у двери вертолета был установлен крупнокалиберный пулемет и в два хвостовых окна выставлены пулеметы. И к пулеметам этим припали охранники Лебедя и до рези в глазах смотрели вниз, на «зеленку». Но если кто-то там вдруг из кустов ударит «стингером», будет уже поздно отстреливаться.
Чеченцы на «мерседесах» чувствуют себя дома и никого не боятся, а наши на танках боятся и из любого куста по вертолету могут садануть. Опасность кругом, и обвинять солдат в том, что они вот такие слабодушные, неправильно. Там такая обстановка. У солдата нет никакой убежденности, что он делает правое дело, и есть абсолютная уверенность, что из-за любого угла в тебя могут выстрелить.
Кстати, никто не сообщил о таком факте: в первую поездку Лебедь и сопровождающие его лица попали под обстрел, последняя машина свернула с колеи и увязла. Лебедь приказал остановиться и вернуться. Чиновники так не поступают.
Полчетвертого утра мы вернулись в Москву. В тот же день Лебедь дал пресс-конференцию — поставил ультиматум: или я — или Куликов. Думаю, что, по сути, он прав. На Куликова возложено общее руководство чеченской операцией, и при Куликове два раза происходит захват Грозного, причем во второй раз захват просто катастрофический. Но пресс-конференцию Лебедь сделал не как военный, а как политик. Дело в том, что его рейтинг после выборов катастрофически пошел вниз, он обещал остановить войну в Чечне и вдруг исчез. Замотался, зарылся в бумажки, а ситуация висит в воздухе. Надо было срочно напомнить о себе. Ультиматум — это чисто политическая акция, так как чиновники никогда не прибегают к ультиматуму. Закулисными чиновными ходами можно было добиться гораздо большего.
...Недавно прошла «тассовка», что Лебедю поручено восстановить в Грозном ситуацию на 5 августа, т. е. до штурма, в «соответствии с Указом президента России». Но тогда президент должен был бы вручить Лебедю и машину времени.
Читайте окончание "Из первых рук"