Арест в Израиле крупного финансиста и бывшего российского гражданина Цви Бен-Ари, он же — Лернер Григорий Львович, наделал много шума. Его уже упоминают в одном контексте с нераскрытым убийством Листьева, раскрытым банкира Журавлева и многими другими загадочными историями из криминальной жизни России.
«Огонек» не будет вступать в дискуссию, за дело ли его арестовали или нет, — оставим эту работу следователям и судьям. Сегодня мы расскажем о другом: как появился на свет российский предприниматель Григорий Лернер.
Расследования
Ребята, которые учились с Григорием, говорят, что в стихию предпринимательства его толкнула банальная бедность, мизерные зарплаты родителей — радиоинженера и младшего редактора издательства «Колос». Тем не менее джинсами он не спекулировал, пьяных не грабил и вообще в группе считался неплохим парнем.
В начале 1980-х возможностью подзаработать был студенческий стройотряд. И уже в первые летние дни 1981-го Григорий «сотоварищи» ударными темпами разгружали кирпич в Калининской области. Через пару недель кирпич кончился. Вероятно, Гриша возмущался, а может, и нуждался больше других, но именно ему сказали: тебе больше всех надо — ты в область и поедешь. В результате Григорий вышел на большую дорогу, где за две личные «поллитры» нанял грузовик, и привез-таки злополучный кирпич. Тем самым можно было смело утверждать, что большой бизнес Цви Бен-Ари начался с двух бутылок «Московской особой» тверского разлива. И сегодня в этих краях нет ни одного коровника или, скажем, зерносушилки, к возведению которых не приложил бы своего бурного темперамента Григорий. Причем для людей, знавших его тогда, самым удивительным было то, что Лернер еще умудрялся работать в издательстве и писать диссертацию по стилистике русского языка.
Однако вместо того, чтобы стать кандидатом филологических наук, Григорий оказался ординарным заключенным. Случилось это в 1983-м при правлении Андропова. В ходе своего сражения с недобитыми остатками частного предпринимательства генеральный секретарь приказал покончить с бригадами шабашников. Григорий Лернер, как и тысячи его коллег, был арестован. Потом были суд и многолетнее заключение — 11 лет лагерей за особо крупные хищения. Интересно, что обком КПСС и руководители местных колхозов и совхозов пытались за него вступиться...
Затем были второй, третий суд, которые снизили срок до пяти лет «химии» — работы на стройках народного хозяйства. За считанные месяцы Лернер «сделал карьеру» на промзоне: бригадир, прораб, начальник участка. Затем — условно-досрочное освобождение. Вскоре суд снял с него судимость. Шел 1987 год, начало перестройки.
На родной для Лернера московской улице были знаменитый в прошлом театр и один из первых столичных кооперативов — «Азербайджанская кухня». Сюда он и устроился снабженцем. Подвал театра, еще недавно зловонная помойка, в считанные недели превратился в фешенебельный клуб «Станиславский». Театр смог наконец достойно заплатить актерам и поставить пару хороших спектаклей. Узнать, как такое могло случиться, приезжал «городской голова» Юрий Лужков. «Как? — переспросил его тогда Лернер. — Да очень просто. Сделали макет, заключили договор, добавили в устав еще один вид деятельности и переименовали кооператив, который стал заниматься не только стряпней». О взятках, каковые пришлось платить чиновникам, он, понятное дело, скромно промолчал.
Для расширения понадобился кредит, и он получил его во Фрунзенском отделении Государственного банка. Это был, вероятно, один из первых кредитов, выданных частному предприятию. 50 тысяч рублей тогда стоила пара «Жигулей». Дело Григория, в котором он стал единственным хозяином, расширялось. Лернер, к примеру, начал издавать репринтные книги дореволюционных историков, запрещенные при советской власти. Потребовались новые кредиты. Аккуратному предпринимателю их теперь предоставляли почти беспрепятственно. Однако сколько можно бегать в банк, убеждать чиновников, готовить горы бумаг? Вскоре на доходы от издательства Лернер организовал первый в Москве кооперативный «Партнер-банк». И стал, по его признанию, удивительно легко зарабатывать немалые прибыли.
Довольно скоро легкий заработок наскучил. Захотелось мир посмотреть. А для этого как минимум получить «выездной» паспорт. Причем не общегражданский, а служебный, поскольку в первую свою зарубежную поездку в Финляндию Григорий ехал в качестве председателя правления «Партнер-банка». Вопрос о выдаче сего важного документа в прошлом судимому еврею оказался настолько сложным для милицейского отдела виз и регистраций, что в дело пришлось включиться высшим чинам КГБ СССР.
К лету 1989-го его фирма получила право на внешнеэкономическую деятельность — первой в СССР среди частных коммерческих структур. На этот раз в изумление пришли «динозавры режима» из Министерства внешних экономических связей. Тут бы ему и остановиться, ан нет. Строит Лернер на месте общественного туалета шикарный офис. Служащим своим платит такие оклады, покупает им такую одежду, что те потом даже на следствии отказываются назвать цифры. Передвигается по городу на «Мерседесах» и «BMW».
Тогда он и познакомился с известным уголовным авторитетом Сильвестром, чья вдова и сегодня трудится в аппарате лернеровской компании в Израиле. По рассказу Цви Бен-Ари, Сильвестр вместе с «группой товарищей» явился в его офис на Беговой на предмет определения объема обязательных выплат в фонд помощи «загорающей на нарах братвы». Разговор неожиданно для сопровождающих Сильвестра лиц затянулся на четыре с половиной часа, и из кабинета оба переговорщика вышли лучшими друзьями.
Что ж, бывает и так, тем более что недавно полученные редакцией сведения говорят о том, что Сильвестр на самом деле работал на Федеральную службу контрразведки. Или она на него. Служебное расследование ФСК показало: один из ее полковников (ныне генерал) немалую часть своего рабочего времени посвящал выполнению заданий некоего Сергея Тимофеева, он же Сильвестр. И вот, когда выяснилось, что в силу разных причин предателя в погонах трогать нельзя, было решено «зачистить» его уголовные связи. В результате случился весьма квалифицированный подрыв автомобиля с Сильвестром в салоне.
Неприятности застали Лернера в Вене, где он вел переговоры с руководителем одной известной на весь мир компании. Ему позвонили из Москвы и сообщили: ОМОН совершил налет на его офис, задержаны и избиты сотрудники, изъята вся документация. Одновременно заморозили все его счета.
— Что произошло? — спросил по телефону Григорий следователя.
Тот порекомендовал ему вернуться в Москву и выяснить «недоразумение» на месте. А пока сообщил, что все дело в сорокамиллионном рублевом кредите, взятом Григорием год назад сроком на три года. Деньги, по мнению следователя, Лернером похищены, за что он должен понести заслуженное наказание. Проще говоря, его обвинили в хищении денег, взятых в долг на срок, который еще не истек.
Григорий немедленно сел в самолет и через три часа был в Израиле, имея 16 долларов мелочью, а также пару чемоданов. Пошел в языковую школу для эмигрантов — ульпан. В таком невеселом положении его и нашли друзья — молодые швейцарские бизнесмены, с которыми он провел в свое время несколько удачных сделок. Они предложили переехать в Цюрих. Григорий занял пост консультанта по работе с СНГ. Дружескую поддержку свою прижимистые швейцарцы, надо сказать, оценили довольно высоко: Григорию они положили 100 франков в день, хотя за его труд брали с клиентов по 250 франков в... час.
В Цюрихе Лернер задумал план новой консалтинговой компании. Ему доверили кредит в полмиллиона долларов, каковой он немедленно вложил в шикарный офис. Сюда вскоре косяком пошли (слухом земля полнится) бизнесмены из Москвы, которые не знали, как работать с Западом. В первые же два месяца новая фирма одними только налогами принесла Швейцарской конфедерации несколько миллионов долларов. Григорий успел купить в Израиле отличный дом, машину. И стал жить так: будни — в Цюрихе, выходные — в Израиле с семьей. Жизнь снова наладилась.
Он навсегда запомнил 5 апреля 1991 года — в этот день швейцарский полицейский защелкнул на запястьях стальные наручники и зачитал ему документ, полученный из Москвы. МВД СССР требовало немедленной выдачи «особо опасного преступника», укравшего у государства крупную сумму денег. Речь шла все о том же сорокамиллионном рублевом кредите. За два года следствия не нашлось ничего, что бы могло доказать наличие преступления. И тогда сперва потребовали с Лернера не только проценты годовых, обусловленных кредитным договором, но и все то, что съела или могла съесть инфляция. Автомобили и помещения коммерческих организаций, офисное оборудование Лернера, изъятые в возмещение ущерба, учитывались по мифически низким ценам.
После полутора лет Григорию была изменена мера пресечения. Положение следователя было не лучшее: в суд дело передавать нельзя — там бы оно попросту расползлось по всем шитым белыми нитками швам. Закрыть же его невозможно — международный скандал не заставил бы себя ждать. Благо, подошла амнистия после очередного путча в конце 1993 года...
Но весть о ней он встретил уже в Израиле. Уехал-таки, нервы не выдержали. Здесь Лернер при поддержке руководителей обоих государств и совместно с Промстройбанком создал первую российско-израильскую финансовую компанию. Он рассчитывает аккумулировать деньги, привлекая вкладчиков повышенным процентом прибыли. Одна из шести ведущих фирм мира «Гранд тортен», чье свидетельство надежности проверяемых фирм котируется, как печать швейцарского национального банка, констатирует великолепный баланс компании Лернера — 25 миллионов долларов прибыли после уплаты всех налогов только за первый год работы. Эти и собранные главным образом у соотечественников деньги российско-израильская компания начала вкладывать в российские ценные бумаги, высокие технологии, нефтехимию, транспорт, программы конверсии. Адреса инвестиций посоветовал компании в своем интервью израильским газетам председатель правительства РФ Виктор Черномырдин. Характерно, что продукт, который вырабатывал Лернер, — не брюки, не бензин, не телевизоры, а исключительно схемы взаимовыгодных и гарантированно безопасных сделок.
Все остальное вы знаете. Председатель Промстройбанка рассорился с Лернером, а перед этим, по словам последнего, «кинул его» на полтора десятка миллионов долларов. Разоренный Цви Бен-Ари сначала с горя запил, а когда протрезвел и взялся за дело, за ним уже, как говорится, пришли.
Вот здесь и обрывается наш рассказ. Обрывается многоточием, поскольку судьба бывшего российского гражданина нас интересует не столько как «преступление и наказание», сколько в качестве очерка нравов российского предпринимательства. Напоследок рассказ о татуировке на его запястье, сделанной еще во времена первой судимости. Выглядит она как пять сургучных печатей, запечатывающих конверт. Означает следующее: как бы ни старалась судьба загнать Григория в тот или иной угол, он все равно не сдается и пытается оказаться в центре рокового квадрата. Правда, прокуратура и суд Израиля могут иметь совсем другое мнение.
Николай СЕРГЕЕВФото из журнала «Деньги»