ПРОЦЕСС ПОШЕЛ

Сергей Станкевич: политическая жертва или взяточник?

Тема номера

Москва. РИА. 1992. 05. 21: «Грандиозный международный фестиваль искусств пройдет с 4 по 11 июля на Красной площади. Это будет первое мероприятие такого рода за всю послереволюционную историю Москвы. Праздник организует первое в России частное театральное агентство «Интертеатр». Как сообщил на брифинге его директор, художественный руководитель фестиваля Омари Сохадзе, «фестиваль соберет в Москве многих артистов с мировыми именами. Билеты будут стоить 250 долларов для иностранных граждан и 200 — 400 рублей для россиян. Официальным патроном фестиваля является Борис Ельцин».
Фестиваль провалился. Звезды его проигнорировали, публика тоже. Получилась хилая сельская самодеятельность. Но деньги были растрачены полностью.

Сначала предложим задачку. Но только, чур, ответ давать честный. Итак, допустим, вы — влиятельное лицо. И мечтаете сделать нечто историческое. Чтобы помнили благодарные потомки.

Для осуществления своей мечты вы находите бизнесмена, готового взять все хлопоты на себя. Но которому, ясное дело, надо помочь кредитами. Пробойной силы вам не занимать: взяли на абордаж все нужные инстанции — выбили кучу денег. Растроганный до слез бизнесмен предложил вам в награду, а также исключительно «пользы для» смотаться в некий городок, скажем, на берегу Темзы. И развеяться, и поприсутствовать. Ну а чтобы вы не позорили великой державы и выдающегося мероприятия, бизнесмен отвалил вам «представительские». А теперь — внимание! Только честно. Взяли бы вы эти деньги? Между прочим, на юридическом языке все это называется взяткой (ст. 290 УК РФ)... Нынче между юридической нормой и нравственной — пропасть. Она и всегда была. Только скрывалась тщательно. Сегодня же хвастаемся на всех углах: «Обломилась халявная поездка за рубеж». А ведь за халяву почти всегда приходится чем-то платить. Статьей ли лояльной в газете, словечком, замолвленным в нужном месте. Страсть к халяве — это у нас в крови. Объясняют: все от бедности. Но почему-то богатенькие вожделеют халяву ничуть не меньше.

Крупный федеральный чиновник приезжает в командировку. Его селят в роскошном пансионате, кормят, поят за так, «за проживание» тоже не берут ни копейки. Халява, сэр. По возвращении в свое ведомство чиновник старательно составляет финотчет — указывает и суточные, и гостиничные. Услышав от следователя, что это — взятка, искренне удивляется. А мы

с вами разве бы не удивились? Похоже, приходит время за халяву платить сполна. Те, кому пришлось расплачиваться первым, вопиют о несправедливости. Им обидно, что начали с них. Понять их можно...

ИНТЕРТЕАТР НА ВЫЕЗДЕ

Скучным и дождливым варшавским вечером на улице Лимановского,
где, по слухам, должен проживать Сергей Станкевич, проститутка-хохлушка,
ежась от сырости и ветра, говорила мне:

— Тю... нашел кого искать... Не теряй лучше время. Делом займись. Здесь все дешевле...

В общем, помогал людям

Станкевич платит за квартиру в 80 квадратных метров 1200 долларов. В Москве он сдает свою на бывшей Алексея Толстого за три, но там 145 метров. (Прокуратура — см. дальше — дает несколько другие цифры.) В Варшаве это средняя цена, ни много ни мало.

Но вряд ли бывший советник президента России и экс-депутат Госдумы приехал сюда дышать капитализмом и дописывать книгу о Катыни... Хотя какое-то время уже он возглавляет в Варшаве торговую фирму «Агроцентрум Восток--Запад», сотрудники которой о своем хозяине никогда ничего не слышали.

— Алле, — говорю я на русском, — господина Станкевича можно?
— Дзень добры, — здороваются со мной по-польски, что-то еще долго и много говорят, потом вешают трубку.
— Алле, — я набираю опять, — «Агроцентрум»?

Мне отвечают, что да, потом долго и много говорят и вешают трубку.

С. Станкевич: «Понимаете, это естественно, что многие люди были шокированы тем информационным валом, который на них свалился. Поэтому я и не хотел бы давать тут какие-то подробности. Я был просто консультантом по некоторым торговым контрактам, связанным с Россией. Превращаться в бизнесмена я не собирался. Это не мой профиль. Но смею надеяться, что консультантом был хорошим. Я знаю предмет, знаю языки и контрактное право. В общем, помогал людям, и это позволяло оплачивать свои текущие нужды».

Между прочим, по оперативным данным, коммерческая фирма «Агроцентрум Восток--Запад» не ведет никаких торговых операций...

На самом деле в Польше Станкевич, конечно, по другим причинам. Многие из них известны всем, многие — некоторым.

Скажем, уже знают все: у него якобы польские корни. Кто-то уже нашел ему в далеком 1831 г. родственника — шляхтича-бунтовщика, еще одного Станкевича. Его здесь еще недавно принимали с почестями, подарили старинную саблю, родословную составили... Валенса улыбался в усы, тряс ему руку, целовался с ним...

А потом в российских правоохранительных органах появились документы о финансовом сотрудничестве Сергея Станкевича с профсоюзом «Солидарность»...

У Станкевича в Польше есть тылы. Он знает: уж где-где, а здесь его просто так не сдадут.

С. Станкевич: «Что я хотел бы сказать. Я не хотел бы делать никаких политических заявлений. Хочу сказать коротко: за мной нет той вины, которую мне приписывают. Так называемое «дело Станкевича» имеет две стороны: правовую и политическую. Правовая сторона, с моей точки зрения, была исчерпывающим образом выяснена и закрыта в августе 1994 года, когда московская прокуратура закрыла дело о фестивале на Красной площади и организатор фестиваля, ранее арестованный, был выпущен как невиновный человек. С тех пор в «деле» не появилось ничего нового. Ну а политическая история этого дела продолжается и по сей день».

Может, у этого дела есть и политическая история, но вот уголовное настоящее вполне очевидно.

Здесь один оперативник рассказывал мне, что когда 8 мая работники польской прокуратуры, по просьбе коллег из Москвы, пришли с обыском в варшавскую квартиру Станкевича, то его бдительная жена вдруг определила, что среди нагрянувших один — русский. Она вообще боевая женщина, вот и раскричалась.

— А! — шумит она. — Все куплены! И здесь подставка... Сколько лет покоя не даете...

Тот выслушал и говорит ей на ухо: «Не ори».

И громко потом: «Извините, работа у нас такая».

Тогда при обыске нашли три действующих дипломатических паспорта и записку. Писал из тюрьмы сам Станкевич: «Забери документацию и деньги в офисе на верхней полке под джинсами».

Одинокий волк

На самом же деле о политической стороне «дела Станкевича» в Польше думают только на самых верхах, но никто даже там вразумительно не может объяснить, в чем эта самая политика. Тем же, кто просто ходит по улицам или торгует у дворца науки и культуры точной копии здания российского МИДа у метро «Смоленская», на развалах кроссовками и местным пивом, просто откровенно наплевать на страсти, которые разгорелись вокруг имени бывшего советника российского президента.

А страсти действительно нешуточные. Последние пару месяцев в Польшу зачастили российские политики всех рангов и должностей. Боровой, Якунин, Рыбкин, Говорухин... Были и другие — я, честно, их фамилий не запомнил...

Боровой дошел аж до аппарата Квасьневского. И в письменном виде просил передать президенту Польши его просьбу предоставить Станкевичу политическое убежище.

Ответ Квасьневского был примерно такой: «Я уважаю депутатов российского парламента и письмо обязательно рассмотрю, но Боровой — не лучший кандидат в качестве защитника. Было бы интересней, если бы с таким вопросом ко мне обратился сам Станкевич».

Говорухин выступал публично. И рассказывал о «кристальной чистоте Станкевича».

Рыбкин якобы приехал за другим, но удивлялся мизерности суммы, из-за которой поднялся весь сыр-бор...

С. Станкевич: «Почему именно я выбран? Я думаю, что причин было несколько. Во-первых, я был сам по себе. Я не примкнул к каким-либо сложившимся группировкам к 93-му году. Основные группировки уже сложились. Сферы влияния были распределены, существовали равновесие и конфликт между ними. Я ни в одну из группировок не вошел, поэтому меня все рассматривали как потенциального оппонента и никто не рассматривал как своего. Такой человек наиболее уязвим. Это то, что для меня очевидно. А кроме того, есть некоторые догадки. Есть серьезные основания полагать, что были и соображения политической мести и личной мести».

Местные юристы, с которыми я разговаривал, единогласно утверждают, что они «чувствуют: где-то здесь есть политика, но где, не поймут», но формально, по их мнению, «нет никаких правовых и моральных даже оснований для отклонения экстрадиционного ареста».

Следователи из Воеводинской прокуратуры говорят еще понятней: «Забирайте вы его к чертовой матери».

Как вам здесь живется

Я мок под дождем, унизительно заглядывал в окошки Станкевича. Ничего не увидел. Было темно и зашторено.

Я был облаян собаками нерадивых хозяев, ожидая у двери конторы его адвоката. Никого не дождался. В Польше были праздники.

Я расстроился. Но наступили рабочие будни, и жизнь в Варшаве опять закипела.

Нет. Станкевича в городе просто так не найдешь. Он осторожен, сам на контакт не идет. Но тот, кто очень хочет с ним повидаться, конечно, увидится.

Особенно просто это было в промежуток между его счастливым освобождением из тюрьмы на Раковецкой и назначенным на 4 июня Воеводским судом. Ему в тот период было что сказать людям.

С. Станкевич: «Это был тяжелейший опыт для меня, ничего тяжелее я не испытывал, но в таких условиях можно выжить, по сравнению с условиями в российских тюрьмах. Известно, каковы они...»

По рекомендации своего польского адвоката Войцеха Кошутского, Станкевич разговаривал почти со всеми журналистами и интересующимися, которые просили его о встрече. Надо было просто набрать телефон адвокатской конторы Кошутского и наговорить на автоответчик просьбу. Перезванивает адвокат и назначает встречу.

Оказалось, все так просто. А я зачем-то заглядывал в окошки.

С. Станкевич: «Должны быть какие-то пределы допустимого в демократическом обществе».

На днях в Варшаве состоялась немногочисленная конференция белорусской оппозиции. Среди зарегистрированных участников был Сергей Станкевич. Не тот. Другой...

«УЛИКА ПОВЕДЕНИЯ»

О «деле Станкевича» наш корреспондент Георгий ЦЕЛМС беседует
с прокурором Москвы Сергеем ГЕРАСИМОВЫМ

— Сергей Иванович, как вы думаете, когда можно ожидать в ваших кабинетах Сергея Станкевича?
— Ну, это долгий процесс. Решение польского суда еще не последняя инстанция. Впереди, не исключено, разбор дела «в порядке кассации» и наконец — у прокурора республики, который одновременно является и министром юстиции Польши.

— Если все-таки польские правоохранительные органы откажутся выдать Станкевича, будете ли вы повторять ходатайство?
— Вряд ли. Мы свое дело сделали — дали полную информацию.