ИКОНА

Публикации

Фредерик ФОРСАЙТ

(Продолжение.
Начало см. в № 25 и № 26)

Зимой не все аллеи парка Горького заливают водой и некоторые оставляют под небольшие стоянки для машин. Как раз на одной из таких стоянок за десять дней до Рождества встретились двое мужчин в теплых пальто и меховых шапках.

Они вышли из своих машин и отошли к деревьям у кромки ледяной дорожки, по которой скользили и кружились конькобежцы-любители.

Один из мужчин был полковник Гришин, а второго в определенных кругах редкие посвященные знали под кличкой Механик.

Хотя наемных убийц в России было более чем достаточно, и к тому же за недорого, Механика в некоторых группировках, и особенно среди Долгоруковских, считали человеком особенным.

Механик в армии дослужился до майора, потом был откомандирован в спецназ, а потом — в военную разведку. После разведшколы, где он освоил два иностранных языка, работал в нескольких странах в Западной Европе. Уйдя в отставку, Механик вдруг понял, что вполне может превратить свободное владение английским и французским, способность чувствовать себя уверенно в обществе, которое для большинства русских оставалось чужим, и отсутствие предрассудков в отношении искусства убивать в весьма прибыльный бизнес.

— Я так понимаю, я вам нужен, — сказал он.

Механик хорошо знал, кто такой полковник Гришин, и понимал, что для дела в России он начальнику службы безопасности Союза патриотических сил не требовался. В самой «черной гвардии», не говоря уже о ее союзниках в Долгоруковской группировке, было более чем достаточно киллеров, только и ждущих команды. А вот для работы за границей нужны были люди особого сорта.

Гришин протянул ему фотографию. Механик глянул на нее, потом посмотрел на обратную сторону. Там были напечатаны фамилия и адрес загородного дома на Западе.

— Князь, — присвистнул он. — Я таки попаду в высший свет.

— Шутить будешь потом, — оборвал его Гришин. — Объект не сложный. Серьезной охраны нет. Крайний срок — 25 декабря.

Механик задумался. Времени оставалось совсем мало, а ему надо было подготовиться. Он был еще жив — и на свободе, — только потому, что всегда тщательно готовился, а на это нужно время.

— К Новому году, — предложил он.

— Хорошо. Сколько ты за это берешь?

Механик назвал свою цену.

— Согласен.

У обоих мужчин на морозе изо рта шел пар. Механик вспомнил, как однажды видел по телевизору репортаж с митинга сторонников возрождения Церкви, и там молодой энергичный священник призывал обратиться вновь к Богу и вернуть царя. Вот, значит, что Гришин задумал. Механик пожалел, что не запросил вдвое больше.

— У вас все? — спросил он.

— Если у тебя вопросов нет, то у меня все.

Киллер спрятал фотографию во внутренний карман.

— Рад, что могу с вами поработать, полковник, — сказал он.

Гришин повернулся к нему и схватил его повыше локтя. Механик посмотрел на руку в перчатке и отвел от нее взгляд только после того, как полковник отпустил его. Он не любил, когда до него дотрагивались.

— Ошибки быть не должно. Ни с выбором цели, ни со сроками.

— Я, полковник, не делаю ошибок. Иначе вы бы ко мне и не обратились. Я вам пришлю по почте номер моего счета в Лихтенштейне. Всего хорошего.

На следующий день рано утром люди генерала Петровского нагрянули одновременно по всем шести адресам.

Тех двоих офицеров, фамилии которых назвал американец, заманили на дружеские посиделки в офицерской столовой в казарме собровцев, славно накачали водкой и уложили отсыпаться в свободных комнатах. Но у дверей на всякий случай выставили «охрану».

Днем начали подготовку к тактическим «учениям», а незадолго до полуночи «учения» неожиданно оказались настоящей операцией. К этому моменту боевые подразделения уже сидели в полной готовности в грузовиках, спрятанных в крытых гаражах. В два часа ночи до командиров подразделений и водителей довели поставленную задачу и адреса. Впервые за долгие месяцы цель операции наконец-то удалось сохранить в тайне.

На всех трех складах никаких особых проблем не возникло. Четверо охранников подпольных кладовых пытались сопротивляться и были застрелены на месте. Еще восемь успели сдаться, не наделав глупостей. На складах нашли 10 000 коробок с импортной водкой без акцизных марок, завезенные за последние два месяца через Польшу и Финляндию. Из-за резкого падения урожаев пшеницы самая пьющая в мире страна была вынуждена завозить свой любимый напиток из-за границы, который в розницу шел по цене в три раза выше, чем у себя на родине.

Еще на складах были посудомоечные и стиральные машины, телевизоры, видеомагнитофоны и компьютеры. Все они были западного производства, и все украдены вместе с доставлявшими их грузовиками.

В двух тайниках хранилось достаточно оружия, чтобы снарядить целый пехотный полк: там было все — от простых винтовок до переносных противотанковых установок и огнеметов.

Рейдом в казино генерал Петровский руководил лично. Многочисленные посетители с криками бросились к выходу. Управляющий долго сопротивлялся и утверждал, что заведение у него вполне законное, что есть выданная городскими властями лицензия, но потом, когда отодвинули стол в его кабинете, сняли ковер и обнаружили потайной люк, он просто упал в обморок.

Уже ближе к обеду бойцы СОБРа все еще таскали коробки с финансовыми документами и грузили их в машины для отправки на проверку в штаб РУОПа на Шаболовке.

Днем раздались звонки с поздравлениями от двух генералов, членов коллегии МВД, с Житной площади.

Еще утром о происшедшем заговорили по радио, затем уже более полные репортажи прошли в теленовостях. Дикторы сообщали, что количество жертв среди членов преступной группировки достигло шестнадцати человек, у собровцев — двое раненых. Арестованы двадцать восемь человек, семеро бандитов отправлены в больницу, двое начали давать следователям показания.

Последнее не соответствовало действительности, но Петровский сознательно дезинформировал журналистов, рассчитывая усилить панику среди долгоруковских авторитетов.

И они действительно были сильно напуганы, когда собрались в роскошном и тщательно охраняемом загородном особняке неподалеку от Архангельского моста через Москву-реку. Большинство из собравшихся были уверены, что случилась серьезная утечка информации: оба их человека в руководстве МВД были отстранены от операции, действия СОБРа оказались полной неожиданностью, наводки были слишком уж точны.

Тем временем из Москвы им начали докладывать, что, по слухам, утечка произошла по вине одного не в меру болтливого офицера «черной гвардии». Учитывая, что Долгоруковские потратили миллионы долларов на предвыборную кампанию Комарова, такая новость никак не могла прийтись им по вкусу.

Им, конечно, не дано было знать, что слух этот по совету Джейсона Монка начали распускать чеченцы. В конце концов лидеры группировки решили, что, пока не выяснится, кто ответит за происходящее, никаких денег Союз патриотических сил больше не получит.

В начале четвертого Умар Гунаев в сопровождении усиленной охраны заехал встретиться с Монком, которого поселили в тесную квартирку одной из чеченских семей недалеко от парка Сокольники.

— Уж не знаю, как тебе это удалось, друг, но кашу ты сегодня ночью заварил славную, — сказал он.

— Тут все дело в учете личных интересов, — ответил Монк. — Петровский был крайне заинтересован в том, чтобы отметиться перед начальством как раз тогда, когда здесь находится с визитом делегация Всемирного Банка. И больше ничего.

— Ну ладно. Теперь хоть Долгоруковские не смогут начать войну против меня. Им теперь долго придется свой ущерб возмещать.

— И еще искать виновного в утечке среди офицеров «черной гвардии», — напомнил ему Монк.

Умар бросил ему на колени свежий номер газеты «Сегодня».

— Посмотри на третьей странице.

В заметке, подписанной ведущими специалистами по опросам общественного мнения, говорилось, что СПС поддерживают уже только 55% избирателей и популярность Союза продолжает падать.

— Эти опросы в основном проводятся в городах, — сказал Монк, — так проще и приятнее. У Комарова ведь в городах больше сторонников. А вот о сельских массах они сознательно забывают, хотя решающее слово будет как раз за ними.

— Ты действительно считаешь, что Комаров может проиграть на выборах? — спросил Умар. — Еще полтора месяца назад в это никто бы не поверил.

— Не знаю, — ответил Монк.

Не самый был подходящий момент для того, чтобы признаваться Умару, что сэр Найджел Ирвайн вовсе не имел в виду победу над Комаровым на выборах.

Монк вспомнил этого прославленного среди разведчиков всего мира мастера большой шпионской интриги. Сидя в библиотеке замка Форбс с раскрытой Библией на коленях, сэр Найджел любил повторять: «Надо не забывать о Гидеоне, сынок. Думай всегда, как он».

— О чем задумался? — спросил Умар, сразу вернув Монка к действительности.

— Прости, отвлекся. Сегодня вечером мне надо встретиться с Патриархом. Последний раз. Мне потребуется твоя помощь.

— Чтобы попасть к нему?

— Скорее, чтобы выбраться оттуда. Я же говорил тебе, что Гришин вполне мог установить наблюдение за его резиденцией. Там одного человека достаточно держать, чтобы, как только я появлюсь, он вызвал остальных.

— Тогда давай думать, — ответил чеченец.

Когда зазвонил телефон, Гришин уже собирался ложиться спать. Его собеседник не представился, но полковник и так узнал его по голосу.

— Он пришел. Он снова пришел.

— Кто?

— Тот американец. Он сейчас здесь, с Его Святейшеством разговаривает.

— Он ни о чем не догадывается?

— Не думаю. Он пришел один.

— Переодетый священником?

— Нет. Весь в черном, но в обычной одежде. По-моему, Патриарх заранее знал, что он придет.

— Ты где сейчас?

— На кухне, кофе им готовлю. Мне пора идти.

В трубке послышались короткие гудки. Гришин почувствовал прилив новых сил, но постарался сдержать радость: ненавистный американский агент практически у него в руках! Больше уже Восточный Берлин не повторится. Гришин позвонил командиру секретного отряда безопасности «черной гвардии»:

— Немедленно три машины и десять человек с автоматами в мое распоряжение. Пусть блокируют с обеих сторон Чистый переулок. Жду вас там через тридцать минут.

Было полпервого ночи.

В десять минут второго Монк встал и попрощался с Патриархом, пожелав ему доброй ночи.

— Не думаю, Ваше Святейшество, что мы еще когда-нибудь увидимся. Но знаю, что вы сделаете все возможное для этих столь вами любимых народа и страны.

Алексий II тоже встал и проводил Монка до двери.

— На все воля Господня, а мы радеть будем в меру сил наших. В добрый путь, сын мой. Да хранит тебя Господь.

«Для начала хватит и нескольких кавказцев», — подумал Монк, спускаясь по лестнице.

Толстый служитель ждал на своем обычном месте и подал ему пальто.

— Пальто не надо, Отец, спасибо, — сказал Монк.

Сейчас ничто не должно было стеснять его движений. Он достал мобильный телефон и набрал номер. На другом конце ответили после первого же гудка.

— Монах, — сказал Монк в трубку. В ответ прозвучало:

— Через пятнадцать секунд.

Монк узнал голос Магомеда, которого Умар назначил командиром его охранников. Приоткрыв входную дверь, он выглянул на улицу. В конце переулка под тусклым фонарем одиноко стоял «Мерседес». В нем сидели четверо: один за рулем и трое с автоматами Узи наготове. По вьющемуся сзади белому облачку у выхлопной трубы можно было определить, что водитель мотора не глушил.

С другой стороны Чистый переулок выходил на небольшую площадь. Там в тени домов стояли еще два черных автомобиля. Проскочить такую засаду нельзя было ни пешком, ни на машине.

У противоположного конца переулка за застывшим «Мерседесом» появилось такси с горящим желтым огоньком на крыше. Люди в «Мерседесе» дали ему поравняться с ними: ясно было, что оно едет за их жертвой. Не повезло этому таксисту, его ждала печальная участь.

Когда такси поравнялось с «Мерседесом», послышался звонкий стук. Два круглых металлических предмета стукнулись об обледенелый асфальт и закатились под днище лимузина. Такси успело лишь чуть отъехать от «Мерседеса», как Монк, притаившийся за приоткрытой дверью, услышал громкий двойной хлопок: это взорвались гранаты.

В тот же момент на площадь на противоположной стороне с грохотом выехал большой грузовик и резко затормозил у поворота, заблокировав въезд в переулок. Водитель выскочил из кабины и бросился бежать.

Монк кивнул на прощание дрожавшему от страха священнику, толкнул дверь и вышел на улицу. Такси как раз поравнялось с ним, задняя дверца была распахнута. Монк на ходу прыгнул в машину, и сидевший на переднем сиденье пассажир сильным рывком втащил его в салон. Вслед за ним в такси вскочил и подбежавший шофер грузовика.

Водитель рванул рычаг коробки передач, мотор взревел, и машина на большой скорости стала сдавать назад. Из-под грузовика, под которым распластались автоматчики, понесся веер пуль, но тут взорвались две мины, прикрепленные к шасси грузовика, и стрельба прекратилась.

Один из пассажиров «Мерседеса» сумел выбраться из машины и, все еще оглушенный, стоял у открытой задней дверцы, пытаясь навести на такси свое оружие. Удар заднего бампера пришелся ему по ногам и отбросил его далеко в сторону.

Выехав из переулка, такси круто развернулось, его занесло, но водитель справился с управлением, включил переднюю скорость и погнал прочь. В это время взорвался бензобак «Мерседеса», в котором теперь уже наверняка никого не осталось в живых.

Сидевший впереди Магомед повернулся к Монку, блеснув белыми зубами под густыми черными усами:

— С тобой, американец, не соскучишься.

На площади, на другом конце переулка полковник Гришин молча рассматривал загородивший проезд взорванный грузовик. Прикрепленные под днищем и приведенные в действие из кабины две небольшие мины убили двоих его людей. За покореженным грузовиком Гришину был виден и догоравший «Мерседес».

Гришин достал мобильный телефон и набрал семизначный номер другого мобильного телефона. После двух длинных гудков он услышал перепуганный шепот:

— Слушаю.

— Он сумел уйти. То, что мне нужно, у тебя?

— Да.

— Встретимся на обычном месте. Сегодня в десять утра.

В церкви Всех Святых на Кулишках было почти пусто.

Отец Максим стоял справа у стены. В руках у него потрескивала свечка, купленная у входа. Неожиданно рядом с ним возник полковник Гришин.

— Американец сумел уйти, — сказал он тихим голосом.

— Жалко. Я сделал все, что мог.

— А как он догадался?

— Мне показалось, он чувствовал, что за резиденцией следят. — Священнослужитель, как обычно, сильно потел. — Он снял с пояса мобильный телефон и кому-то позвонил.

— Давай все по порядку.

— Он пришел примерно без десяти двенадцать. Я уже собирался ложиться спать. Его Святейшество еще работал у себя в кабинете. Он в это время всегда еще работает. В дверь позвонили, но я звонка не услышал. Я уже был у себя в комнате. Дверь открыл ночной дежурный из казаков. А потом я услышал голоса. Я вышел из комнаты и тут же в прихожей с ним и столкнулся. Его Святейшество со второго этажа сказал: «Проводите этого господина ко мне». Потом он перегнулся через перила, увидел меня и велел подать кофе. Я пошел к себе на кухню и оттуда позвонил вам.

— Как скоро ты зашел к ним в комнату?

— Через несколько минут. Я торопился, чтобы ничего не пропустить в их разговоре. Я уже через пять минут был там.

— Магнитофончик мой у тебя с собой был?

— Я его включил, когда собирался внести поднос с кофе. Когда я постучал, они замолчали. Я, когда ставил поднос на стол, специально наклонил его, и кусочки сахара упали на пол. Я тогда встал на колени и начал их собирать, а Его Святейшество сказал, чтобы я оставил их. Но я все равно их собрал и заодно засунул магнитофон под стол. И потом ушел.

— И что же?

— Американец спустился на первый этаж один. Я его ждал, чтобы подать пальто, а он его не захотел одевать. Казак сидел в своей каморке у входной двери. Американец нервничал. Достал мобильный телефон, набрал номер. Там ответили, и он сказал только одно слово: «Монах».

— И больше ничего?

— Нет, полковник, только это слово. Что ему ответили, я не расслышал, потому что он телефон к уху прижимал. Когда кончил говорить, стал чего-то ждать. Дверь входную слегка приоткрыл и выглянул на улицу. А я все стоял с его пальто в руках.

Гришин задумался. Старый англичанин мог сказать Монку, что его самого выследили через арендованный в гостинице лимузин. Вполне достаточно, чтобы американец заподозрил, что за резиденцией Патриарха установлено наблюдение.

— Рассказывай дальше, Отец.

— Я услышал подъезжающую машину, потом два взрыва. Американец распахнул дверь и бросился на улицу. А потом я услышал стрельбу и отскочил от двери.

Гришин согласно кивнул. Американец оказался хитер, но это и так было известно. Он правильно вычислил результат, только исходя из неверного посыла: Гришин действительно установил наблюдение за резиденцией, но не снаружи, а изнутри, завербовав продажного служителя.

— А пленка где?

— Когда на улице загремели взрывы, казак выскочил со своим ружьем. Американец уже убежал и оставил дверь распахнутой. Казак выглянул, проорал: «Бандиты!» — и захлопнул дверь. Я как раз начал подниматься на второй этаж, когда Его Святейшество вышел из библиотеки, подошел к перилам и спросил, что случилось. Пока он там стоял разговаривал, я забрал магнитофон и поднос с чашками.

Гришин молча протянул руку. Отец Максим залез в боковой карман и вытащил маленькую кассету для миниатюрного диктофона. Именно такой Гришин передал священнику во время их предыдущей встречи.

— Надеюсь, я верно поступил, — с мольбой в голосе выдавил священник.

Гришину иногда хотелось собственными руками придушить это убожество. Когда-нибудь он вполне мог и не сдержаться.

— Ты все сделал как надо, — сказал он ему. — Прекрасно справился.

На обратном пути, сидя в машине, Гришин достал пленку и посмотрел на нее. Он рано утром потерял шесть отборных парней и своего не добился. Но зато у него в руках была запись того, что этот проныра-американец наговорил Патриарху и что тот сказал ему. Гришин поклялся, что рано или поздно оба поплатятся за свои преступления. Неудачно начавшийся для него день обещал закончиться гораздо успешнее.

* * *

Запершись у себя в кабинете, Гришин слушал магнитофонную запись беседы Алексия II и Джейсона Монка.

Своим аккуратным почерком он исписывал страницу за страницей. Иногда он останавливался, перематывал пленку назад, прослушивал фразу заново — он хотел быть уверенным, что записал все слово в слово.

В конце записи послышался звук отодвигаемых стульев, и потом Монк сказал: «Не думаю, Ваше Святейшество, что мы еще когда-нибудь увидимся. Но знаю, что вы сделаете все возможное для этих столь вами любимых народа и страны».

Стало слышно, как два человека пошли по ковру к двери. Гришин расслышал ответ Алексия II: «На все воля Господня, а мы радеть будем в меру сил наших».

Монк, судя по всему, вышел из комнаты, и дверь за ним закрылась. Гришину было слышно, как Алексий II вернулся на свое место. Десятью секундами позже запись обрывалась: кончилась пленка.

Гришин откинулся на спинку кресла и стал размышлять над услышанным. Все складывалось как нельзя хуже. Он никак не мог понять, как одному человеку удавалось столь планомерно разрушать их, его и Комарова, планы. Конечно, всему причиной был этот чертов покойный идиот Акопов, забывший манифест на столе.

Генерал Николай Николаев, похоже, собирается дать еще несколько интервью газетам, радио и телевидению. Будет выступать с новыми разоблачениями Союза патриотических сил и с призывами ко всем военным и ветеранам отвернуться от СПС и голосовать за какие-нибудь другие партии. Если учесть, что из 110 миллионов зарегистрированных избирателей двадцать миллионов — ветераны, Николаев мог таким образом причинить огромный вред Союзу.

Теперь стало ясно, что отказ телевидения продолжать показ рекламных роликов Комарова был навязан банкирами, точнее, Леонидом Бернштейном из Московского Федерального Банка. И с Николаевым и с Бернштейном полковнику предстояло разобраться.

Третье направление, на котором Монк успешно потрудился, касалось долгоруковской группировки. Долгоруковских Гришин всегда считал обыкновенной шпаной, место которой в недалеком будущем он однозначно видел на нарах. Но пока их финансовая поддержка была крайне необходима.

Любой, кто задумал бы в России побороться за президентское кресло, никогда ничего бы не добился без широкой кампании по всей стране, на которую нужно было собрать триллионы рублей. СПС заключил союз с самой мощной и богатой преступной группировкой в европейской части страны и получил в свое распоряжение такую кассу, которая всем остальным конкурентам и не снилась. Некоторые неудачливые претенденты уже поняли, что таких денег, как у СПС, им не найти, и сошли с дистанции.

Проведенные накануне рано утром налеты очень сильно ударили по Долгоруковским, но все материальные потери ничего не значили по сравнению с конфискацией их бухгалтерии. Финансовая документация была для ГУВД просто кладезем ценнейшей информации. Казалось очевидным, что навести милицию должна была одна из конкурирующих группировок, но в то же время было известно, что, даже несмотря на жестокую грызню между бандитами, никто из них никогда не опустился бы до того, чтобы доносить в ненавистное ГУВД. А тут еще Монк сообщает Алексию II, что проболтался какой-то мерзавец — предатель из старших офицеров самой «черной гвардии» Гришина.

Слухи об этом уже поползли по городу. Если только Долгоруковским когда-нибудь удастся доказать, что так оно и было — хотя Гришин и старался всячески эти слухи опровергнуть — то тогда их союзу с группировкой конец.

К тому же еще из записанного на пленке разговора стало ясно, что команда опытных ревизоров уже приступила к работе с документами, найденными в тайнике в казино, и к Новому году надеется собрать достаточно доказательств того, что мафия финансировала Комарова. Все эти сведения будут немедленно доложены исполняющему обязанности Президента. А до тех пор неустрашимый генерал Петровский будет продолжать свои налеты на Долгоруковских, чтобы не дать им опомниться.

Гришин хорошо понимал, что если такое случится, то Долгоруковские не будут слушать его заверения, что «черная гвардия» тут ни при чем.

И все же, судя по словам Алексия II в конце беседы, самую большую угрозу представлял он сам.

Исполняющий обязанности Президента Иван Марков собирался праздновать Новый год в кругу семьи и уехать на праздники из Москвы. Но 3 января он намеревался вернуться, и именно в этот день должен был принять Патриарха, который будет лично просить Маркова учесть имеющиеся доказательства и отстранить Комарова от участия в выборах как «недостойного человека».

Имея на руках добытые Петровским доказательства о связях СПС с бандитами и учитывая личную просьбу Патриарха Московского и всея Руси, Марков, вероятнее всего, так и поступит. Не надо забывать, что он и сам кандидат на выборах, и бороться за избирателей с Комаровым ему ни к чему.

Полковник Гришин собственноручно перепечатал на машинке запись беседы и попросил, чтобы ему в этот же вечер предоставили двухчасовую аудиенцию у Комарова и чтобы в это время никто не беспокоил.

(Продолжение следует)

Фото Л. Шерстенникова

From ICON by Frederic Forsyth
Copyright (c) 1996 by Bantam Books, a division of Bantam Doubleday Dell Publishing Company, Inc.
Reprinted by permisson of Bantam Books, a division of Bantam Doubleday Dell Publishing Group, Inc. All Right Reserved