Хорошо бы, согласитесь, торговать богатствами Отечества вприглядку: чтобы и доллар звякнул о блюдечко кассы, и товар не пересек границу. К счастью, существует бизнес, в котором, вопреки русской поговорке, деньги дают (и берут) за просмотр
Экономика
Новгородцы привыкли гордиться интересом к достопримечательностям своего города, считая его крупным туристическим центром. Еще бы: на 240 тысяч жителей ежегодно приходилось до полутора миллионов «внутренних» туристов. По наплыву гостей из-за рубежа рекордными были годы 78-й и 88-й: под 50 тысяч человек. Исторические памятники едва выдерживали нагрузку. Инфраструктура города, который в «Интуристе» называли bottle neck, «бутылочным горлышком» на трассе Москва — Санкт-Петербург, начинала захлебываться. Заказывались научно обоснованные нормы посещаемости, строились новые гостиницы. Рождалась концепция тура «Millenium» с рекламным слоганом: «Посетив три города — Новгород (XI — XIV вв.), Москву (XV — XVII вв.) и Петербург (XVIII — XX вв. ), — вы увидите всю историю России».
«Мы в Новгороде любим надувать щеки и доказывать свою уникальность, — говорит опытный интуристовец, а ныне директор фешенебельного отеля «Береста-палас» Юрий Квятковский. — На самом деле то, что у нас есть, — это только довесок к Петербургу». Довесок, однако, мог быть золотым. Но и в лучшие годы он имел от своей популярности только эту самую гордость да проблемы с размещением гостей: средства текли в Москву и уж оттуда капали в провинцию. Когда же грянула свобода (она же — осознанная необходимость) зарабатывать, пополнять муниципальный бюджет, оказалось, что этому он не обучен.
Массовый турист всегда попадал в «бутылочное горлышко» вполне неожиданно для себя самого. «Внутренние» оказывались там, куда их привозили профсоюзы, которыми было «за все заплачено». Западные останавливались на денек — транзитом. И тех, и других угощали экскурсией вдоль церковных многовековых стен. Хотя лишь единицы знали толк в архитектуре и интересовались новгородской школой живописи.
Теперь профсоюзам не по карману всенародная халява. У иностранцев схлынул ажиотаж по поводу перестройки («Я побывал за железным занавесом!»), а потом и умиление дешевизной сервиса. Случайное благополучие прошлых лет рухнуло. Его обломки крепко ударили по городскому бюджету. Всего через три года после последнего рекорда в Новгород приехало в шесть раз меньше западных туристов. Оживает бизнес медленно. Возведенная австрийцами гостиница бизнес-класса «Береста-палас» — четырехзвездочный уникум русской провинции — дебютировала... 1,5-процентной загрузкой. Отель все же нашел свою нишу: обслуживание конференций, презентаций, симпозиумов, участникам которых в тихом городе работается лучше, чем в мегаполисах. Но и это позволило загрузить «Бересту» лишь на треть. Что уж говорить об остальных девяти гостиницах города, у которых «труба пониже»... Ю. Квятковский считает, что судьба «бутылочного горлышка» будет зависеть от развития транспортных артерий к западу от Москвы, строительства новых гостиниц в обеих столицах. Но легко представить себе, как, отложив в сторону глянцевый буклет о Господине Великом Новгороде, акулы турбизнеса спросят: а вы уверены, что нашему клиенту у вас понравится? Вы придумали какой-нибудь особый, пикантный соус для тура «Тысячелетие»?
На существование особого туристического продукта нам давно намекали гости из Финляндии — правда, не словами, а звоном рюмок. Не всем им удавалось устоять на ногах перед экзотичной для них легкодоступностью нашего национального напитка. Они совершали свои «водочные туры» точно так же, как наши провинциалы в эпоху дефицита — «экскурсии в «Эрмитаж», заканчивавшиеся у первого колбасного ленинградского магазина.
У новгородцев есть не только памятники, но и изрезанные таинственными протоками берега Ильмень-озера, чистый воздух, леса. До 300 обитателей российских столиц еженедельно соблазняются уик-эндом вдали от пыли и суеты, итальянцы с удовольствием приезжают пострелять уток... Однако идеология нашего турбизнеса традиционно сориентирована не на любителей рыбалки, охоты и просто блаженного ничегонеделания на пленэре. Туризм в России — сугубо познавательный: даты, факты, имена.
Русские чичероне всегда восхищали эрудицией, велеречивостью и артистизмом. Которые, однако, востребовались слабо. Европейцы вежливо выслушивали. Американцев быстро утомляли ссылки на невообразимый для их родины XII в. «Свои» экскурсанты (классификацию последних читайте у С. Довлатова в «Заповеднике») привычно трусили за гидом мимо родной истории.
«Экскурсия как форма познания окружающего мира существует сегодня только в России», — утверждает начальник управления по зарубежным связям и туризму Исаак Фрейдман. Она требует от экскурсанта предварительной подготовки: чтения и размышления. И то, что в 20-е годы было хорошо для комсомольцев-рабфаковцев, которым велели «учиться, учиться и учиться», не воодушевляет большинство туристов. Они платят прежде всего за отдых и развлечения.
В США выстроен город-музей Вильямсберг — римейк типичного поселения времен колонизации материка. Дотошно воспроизведены не только архитектура, но и быт первых поселенцев. Турист может зайти в здание суда, сесть на скамью для зрителей и поучаствовать в подлинном судебном разбирательстве, в парикмахерской постричься по моде тех лет... В штате Монтана существует «Юрский парк», где не только ужасаются моторизованным динозаврам, но и за дополнительную плату заходят в научный отдел, чтобы смахнуть кисточкой пыль веков с доисторического позвонка и подержаться за настоящий зуб ископаемого ящера.
Во Франции целый городок вырос вокруг модного ресторана. Таиланд сделался мировой «клубничной грядкой». Альпийские страны — приманка для любителей лыж. В Лихтенштейн многие едут, чтобы вставить себе зубы в стоматологической столице мира и заодно полюбоваться кукольными прелестями мини-государства.
Во всем мире стараются сами создать уникальный туристический продукт из подручных средств. Мы же всегда пытались не прикладая рук продать то, что нам досталось в наследство.