Михаил ГОРЕЛИК, литератор:
В одной израильской организации, осуществляющей разработку и внедрение проектов помощи умственно отсталым, возникла замечательная идея заработать деньги, которых, понятное дело, для такого рода проектов всегда не хватает. Они предложили группе своих подопечных вылепить человеческие лица. Из этих работ выбрали одну и изготовили множество копий. Затем разослали разным знаменитостям с просьбой расписать маску и поставить автограф. А потом продали эти, уже ставшие совершенно друг на друга непохожими, маски с аукциона за бешеные деньги. Причем, представьте себе, полученные деньги не расхитили, а употребили по назначению.
Это прекрасная, достойная подражания и в высшей степени оптимистическая история.
Но мне тут в голову пришла одна мысль, связанная с этой историей весьма опосредованно. Ежели кому хоть раз в жизни приходилось раскрывать Библию, то самые первые две главы он прочел беспременно, а если и ни разу не открывал, то все равно, должно быть, слышал, что Бог сотворил человека по Своему образу и подобию. О том, что такое «образ» и что такое «подобие», написаны горы комментариев. Я рискну предложить еще один. «Образ» — это та самая маска — одна и та же у всех, а «подобие» — результат нашей раскраски (процесс длится всю жизнь).
Герман СТЕРЛИГОВ, предприниматель:
За границей одно время я бывал хоть и наездами, но очень часто. И этого для меня вполне хватило, чтобы понять себя, свои корни, остудить свой пыл и уже не рваться за рубеж. Мне там безумно скучно. Там другие люди. Они, может быть, в чем-то лучше нас. Но, увы, у них иная душа и другая логика, которая во многом чужда нам, россиянам.
К примеру, отношение к благотворительности. На Западе подход к ней совсем как к бизнесу, очень прагматичный и порой формальный. Они не вкладывают в это дело столько добра и столько души, как россияне. Конечно, западный технический опыт организации благотворительности нам и стоило бы перенять, но при этом человеческое начало российской благотворительности все равно останется исконно нашим, во многом непонятным для Запада, как секрет загадочной русской души.
Александр МЕЛИХОВ, писатель:
С приходом свободы среди порядочных людей началось поветрие — иной раз отдающая уже едва ли не раболепием склонность к покаянию: увы, я не боролся с режимом, я только строил дома, делал открытия, лечил людей, воспитывал детей, сажал картошку, увы, я не герой... Но ведь героев — единицы. Слушаешь, слушаешь, пока наконец не взвоешь: так что — летчик-испытатель не герой?! Не герой пожарный, готовый каждый день лезть в огонь?! Не герой шахтер, подводник, рыбак, мент из группы захвата, за двести баксов в месяц идущий на нож и на пулю? Не герой хирург, который каждый день смотрит в глаза смерти и слышит за спиной дыхание прокурора?..
Угнетение личности государственной властью, кто спорит, штука очень опасная. А угнетение личности злобностью ближних, холодом, голодом, болезнью, теснотой, бандитом или психопатом?.. А угнетение невежеством, бескультурьем, или, точнее сказать, освобождением личности от культуры (от долга перед семьей, профессией, обществом, честью), и прочими тоталитарными признаками? Что хуже — стесненная человеческая личность или свободная личность, переставшая быть человеком?
Мы вечно видим опасность только с одной стороны.
Наталья БЕЛЮШИНА, литератор:
Была у меня подруга Инесса, очень качественная женщина, от каблуков до макушки. Она покупала блузки за двести долларов, натуральная шелковистость которых была ясна лишь специалистам.
Она была из тех, кто не выносил Льва Толстого со школьных лет и кому раннее чтение Набокова навсегда испортило внутреннее зрение. Инесса недосыпала, когда мы ночами, по телефону или очно, обсуждали туманные и сладостные проблемы. Например, мы все думали, чем жизнь отличается от литературы.
Однажды мы сговорились прогуляться, но незадолго до прогулки ее сбил какой-то невразумительный пьяный милиционер (интересно, что пьяный милиционер не выглядит нонсенсом, а слово «сбил» мне впервые кажется каким-то нейтрально-мягким). После получаса на асфальте и ночи в реанимации Инесса скончалась. Родителям тело не показали (слишком страшно), свидетели происшествия куда-то поисчезали, и дело рисуется кем-то так, будто Инесса шла на красный свет. Милиция не знает, как Инесса себя берегла. Подвергаясь насмешкам товарок, она ждала, когда зажжется зеленый, даже посреди пустыни...
Зачем картине мира необходима была ранняя смерть Андрея Болконского, я понимаю. Может, по прошествии лет обнаружится и необходимость смерти Инессы?
На фото: Американский меценат Роналд Лаудер возвратил России шедевр кисти Кипренского, пропавший в годы войны.