Мужчина и женщина

Женой Александра Адабашьяна должна была стать кинозвезда или, на худой конец, манекенщица. Но он выбрал неизвестную молоденькую «финтифлюшку»

НЕОКОНЧЕННАЯ ПЬЕСА ДЛЯ АЛЕКСАНДРА И ЕКАТЕРИНЫ

ОШИБКА НИКИТЫ МИХАЛКОВА

Он совершенно городской человек. И чтобы заманить его на дачу (ужас какой!), надо очень постараться

Катя видела себя художником, придумывающим фантастические костюмы актерам. Никита Михалков прочил ей самой звездную карьеру актрисы... Потом она стала женой Александра Адабашьяна, художника, сценариста, актера и режиссера. Казалось, вот теперь-то уж с помощью мужа (и без) в полной мере реализует свои мечтания...

...В последний день масленицы, Прощеное воскресенье, в загородном доме родителей Кати Шадриной на Николиной Горе собрались их давние друзья: Никита Михалков с женой Татьяной, композитор Эдуард Артемьев и Александр Адабашьян. Они давно дружили, часто собирались вместе, допоздна засиживались за разговорами. Катя слушала их раскрыв рот, ей было интересно абсолютно все, о чем говорили и что делали эти взрослые дяди. О равной дружбе не могло быть и речи, слишком разные они были по возрасту, по интересам.

В тот воскресный вечер Адабашьян с Михалковым как обычно хохмили, это у них называлось «стоять на хвосте» — по очереди доводили собравшихся до колик, травя анекдоты и байки из киножизни. Нахохотавшись до полуобморочного состояния, Катя и Адабашьян вышли из душной комнаты на крыльцо глотнуть свежего весеннего воздуха. Он к тому времени был вдовцом (первая жена, сестра кинооператора Павла Лебешева, умерла вскоре после съемок фильма «Свой среди чужих...», на которых она работала ассистентом режиссера) и желанным женихом для многих дам кинематографического круга. Впрочем, в период того Прощеного воскресенья у него была одна душевная привязанность. Кстати, и Катя, скоропостижно расставшись со своим мужем, тоже была ввергнута в пучину нового увлечения. В тот вечер они (Катя и Адабашьян) должны были приехать «на блины» со своими потенциальными «половинами», но волею судьбы оба оказались одни.

Они слишком давно знали друг друга, чтобы вдруг влюбиться. Но тем не менее на крыльце неожиданно произошел такой разговор:

— Катя, а как вы относитесь к замужеству? — спросил он.

— Положительно.

— Вы согласитесь стать моей женой?

— Да, вполне возможно, — на полном серьезе ответила она.

...У них и свадьбы-то настоящей не было с белым платьем невесты, с брызгами шампанского, «Чайкой» с непременным пупсом на капоте. Отношения оформили, что называется, по необходимости: предстояло ехать с Никитой Михалковым на выбор натуры для «Обломова». И тогда Адабашьян предложил сходить в загс зарегистрироваться, чтобы избавиться от нервотрепки при объяснении с гостиничной администрацией. В те времена без соответствующей печати в паспорте в один номер не селили. Сходили. Стали мужем и женой. Однако в кинематографических кругах, на «Мосфильме» женитьбу Адабашьяна всерьез никто не воспринял. Почему-то многие полагали, что человек такого ранга, как Адабашьян, должен выбрать себе в жены женщину более «достойную», не меньше чем кинозвезду всесоюзного масштаба или по крайней мере известную манекенщицу (как Михалков), но никак не никому не известную молоденькую «финтифлюшку», к тому же не их круга.

Несмотря на то, что ее родители имели непосредственное отношение к кинематографу (мама — экономист в Госкино, отчим — режиссер и оператор на студии научно-популярных фильмов), она никогда не была озабочена тем, чтобы присмотреть для себя удачную партию из «киношников». Катя была «свободным художником», очень любила шить (и прекрасно это делала), рисовала, после школы поступила в театрально-художественное училище, хотела быть художником по костюмам. Но Никита Михалков сыграл в ее судьбе роковую (как она сама это называет) роль.

Михалков как раз снимал «Свой среди чужих...» и пригласил Катю сняться в эпизодической роли. Помните, в фильме еще молодые герои радуются окончанию войны, танцуют, прыгают, пускают под откос карету и вместе с ними бегает такая радостная девочка? Это Катя. Но съемки фильма, как часто это случается, затянулись, и к началу учебного года она не успела приехать в Москву. Появилась в училище в конце октября, за что была тут же отчислена к язвительному удовольствию некоторых преподавателей. Но этим дело не закончилось. Вдохновенный Никита Михалков, ничуть не лукавя, объявил ее подающей надежды актрисой, будущей звездой отечественного кинематографа и резюмировал, что в этом году ей непременно надо поступать в «Щуку». Катя попыталась последовать пути, живописно нарисованному известным режиссером. И на первом же экзамене в Щукинском училище, не оправдав надежд «рокового мужчины», с треском провалилась. После чего на карьере актрисы раз и навсегда был поставлен жирный крест.

...Когда они поженились, приданое невесты состояло из старых джинсов и коротенькой красной курточки, которую Адабашьян прозвал «опереточной». Бесприданница, одним словом. Катю это совершенно не волновало (как и ее мужа), она была вполне довольна жизнью.

— Первые годы нашей совместной жизни были просто кошмарными, — вспоминает Катя. — Замужество меня выдернуло из привычной компании свободных хиппующих художников, где любимой одеждой, на все случаи жизни были потертые джинсы. А с Сашей надо было появляться на каких-то серьезных мероприятиях, приемах, концертах, в ресторанах. У меня не было ни одного вечернего платья. Саша даже из-за границы привозил мне джинсы и маечки. Очень часто они с Никитой пропадали ночами, ездили по ресторанам. Я к этому не могла привыкнуть, переживала, ревновала, нервничала. Тогда мне приходилось многое прощать Саше, пытаться понять какие-то вещи, с чем-то смириться, потому что самым главным для нас изначально было сохранить семью.

— Александр Артемович, а вам трудно было уживаться с Катей?

— Наверно, ей со мной было труднее. Первые годы мы часто ссорились, многое раздражало и казалось катастрофически непреодолимым. Но со временем понимаешь, что есть такое понятие, как «другой человек», и у него свой взгляд на мир, свои интересы. Начинаешь уважать право этого «другого».

— А что бы вы поставили своей жене в заслугу?

— То, что она раньше меня поняла, что нужно уметь понимать и принимать другого человека таким, каков он есть.

Рядом с таким мужем мало быть просто женой. Катя пыталась самоутвердиться, что-то доказать себе и другим: работала вместе с Адабашьяном и Михалковым сначала ассистентом художника по костюмам Абар-Барановской на фильме «Пять вечеров», потом — художником по костюмам у Сергея Соловьева в «Спасателе», сделала костюмы к одному из спектаклей театра «На досках». Дело получалось, и она не могла назвать себя разочарованной неудачницей.

Но вскоре ей пришлось стать домохозяйкой. И мамой. Первой в их семье родилась дочь Александра. Санька. Назвали в честь папы. Санька дочь «старая» (так прозвали с детства), человек глубоко и искренне верующий, что, по мнению мамы, очень помогает ей в жизни. По окончании школы Александра поступила в МГУ на греко-византийское отделение филологического факультета.

— Александр Артемович, это вы предложили назвать старшую дочь своим именем?

— Не я. В то время, когда родилась дочка, мы с Витей Мережко и Никитой Михалковым писали очередной сценарий на даче у Никиты. И Наталья Петровна Кончаловская, мама Никиты, предложила назвать девочку Александрой. «Очень хорошее имя, — сказала она, — такое же, как у папы». Так Саша стала Сашей.

«Новая» дочь Адабашьянов, Катя, которой Катя-мама дала свое имя, пока муж был за границей, в свое время активно самовыражалась. Цвет ее волос менялся в зависимости от настроения и времени года — зеленый, белый, красный... Катя-мама не возражала, справедливо рассудив: «Пусть она лучше сейчас, в 14 лет, этим переболеет, чем потом, лет в 25». И, действительно, переболела. В отличие от старшей сестры, Катя-дочь целенаправленно ничем не занималась, но все, за что она в своей жизни бралась, давалось ей удивительно легко: музыка, рисование, фигурное катание, синхронное плавание... В прошлом году она окончила школу, но поступать ни в какой вуз не стала, нашла работу, о которой давно мечтала, — ассистентом режиссера в телекомпании ВИД.

— Александр Артемович, у вас есть любимая дочь?

— Не могу так определить. Как хорошо ответила одна моя парижская знакомая (у нее двое детей) на их приставания — «Мама, кого ты больше любишь?»: «Я вас люблю одинаково, только старшую дольше».

Когда я спросила Катю-маму, чего в их семейной жизни больше — смешного или грустного, она на минуту задумалась: «У нас больше хорошего. Спокойного. Внутреннее равновесие, Сашино и мое, распространяется на быт, на наше существование, на наших детей и друзей».

— Александр Артемович, не мешает ли творчеству спокойная, размеренная семейная жизнь?

— Не имея семьи, проще потеряться в этой жизни творческому человеку, легче все забросить, уйти в долгие богемные загулы и к творчеству уже не вернуться.

...В кухне на стене висит картина, двойной портрет: он и она. Мне показалось, что в изображенных персонажах есть сходство с хозяином и хозяйкой дома. Про себя подумала, что, наверное, несколько лет назад художник Адабашьян так увидел себя и жену. На самом деле все оказалось гораздо прозаичнее — Катя нашла этот портрет на пустыре неподалеку от дома, когда гуляла с собакой. Подобрала. Принесла домой. Повесила. Мужу картина поначалу категорически не понравилась. «Ничего, со временем привык, — замечает она. — Саша ко многим вещам вначале относится очень категорично. Ему трудно согласиться на какие-то перемены, трудно изменить то, к чему он привык. И это в любом деле — от расстановки мебели до изменения моей прически. Он далеко не всегда бывает доволен результатом того, что делаю я. В итоге же получается, что на самом-то деле я все сделала именно так, как должно быть. Саша человек абсолютно творческий, и его, к примеру, не слишком волнует, во что он одет — в смокинг или джинсы. Главное, чтобы было удобно. Но вот уж чего действительно не переносит, так это неудобства в быту. Это не значит, что сам он гвоздь в стенку вбить не может, но бытовые «мелочи», будь то поломка автомобиля или какие-то прочие неурядицы, напрочь выбивают его из колеи».

Александр Адабашьян:

— Моя жена создала дом, ту атмосферу, где мне легко. Это часть меня.

На фото Л. Шерстенникова:

• Дочерей он любит одинаково, только старшую — дольше
• ...Обласканный вниманием любимых женщин
• «Самым главным для нас изначально было сохранить семью»