ВНУК ГРАФИНИ

Француз по имени Марк вместе со своим русским другом Димой поехал автостопом путешествовать в Сибирь, на Байкал. Уж очень ему нравится эта Россия!

ВНУК ГРАФИНИ

Банка никак не поддавалась. Марк уже изуродовал ее крышку ножом, рваная жесть опасно торчала в стороны. Но малиновое варенье от этого не становилось доступнее.
— Марк, — говорю, — ты что, никогда банки не открывал? Твоя бабушка, что, варенье не закатывала?
— Моя бабушка была графиня Шувалова. Она не закатывала варенье...

НАЧАЛО

Звонить первого января в 11 утра может только законченный безумец. Кому еще в такую рань не спится?

— Алло, Дима? Это Марк. Поедем на Байкал?

Вскоре он появился сам. Безумие в его глазах горело тем же ровным пламенем, каковое я наблюдаю у него всегда, когда он приезжает в Россию.

— Понимаешь, я хочу сделать замечательный фоторепортаж: безумный русский едет среди снегов Сибири. На Байкал. Автостопом! Безумный русский — это ты. Я поеду с тобой и буду тебя снимать для французского журнала. А ты будешь снимать меня для русского. Я давно мечтал на Байкал, — говорил он, а его трубка добавляла еще одно колечко дыма под потолком. — У нас же нет снега! Они не представляют, где находится Сибирь!

...От Москвы до Иркутска — пять тысяч километров...

— Ну, поехали.

САМАРА

Пять тысяч километров. «Дней десять, если не спешить». О наивность! Эти десять дней не могли не превратиться в три недели!..

— И дернул же вас черт в такую даль отправиться, да еще зимой! — говорил водитель, везший нас, кажется, до Самары.

— Ну почему даль? Потом, говорят, зимний Байкал — удивительное зрелище. Вода в нем абсолютно прозрачна, и лед получается чище стекла. Огромные глыбы, в человеческий рост! А когда через них светит солнце...

— Ну и охота вам кататься? Я дома сижу, мне семью кормить надо. Кстати, француз! Вот у вас во Франции, например, сколько учителям платят? У меня жена училка... Не знаешь? А у нас ейной зарплаты только на пятнадцать бутылок водки хватает!

Марк знает, что русские много пьют. Он мысленно что-то подсчитывает в уме и наконец неуверенно соглашается:

— Да, бутылка в два дня — это очень мало...

БРАЗИЛИЯ

— Зачем вам все это надо? — спрашивали нас все водители и не только водители. — Вот я сейчас домой приеду. Жена ужин сготовит, футбол по телевизору. А вам зачем это все?

— Зачем? Есть один человек — тоже путешественник, так он так сказал: когда до тебя доходит, что жизнь пройдет и ты сдохнешь, тебя закопают, а ты не был, например, в Бразилии, — это ужасно, — это говорю я. А Марк добавляет с точки зрения европейца (он очень хорошо говорит по-русски):

— Мне очень не хотелось бы прожить жизнь так, как один мой знакомый, который сорок лет проработал на неинтересной работе только потому, что должен был выплачивать взносы за купленный в кредит дом, и умер через шесть месяцев после выхода на пенсию.

ВОЛГА

Великая русская река, грохочут под машиной железные стыки панелей моста. Город Тольятти, знаменитый на всю бывшую страну и лояльные к ее режиму окрестности своими народными промыслами — здесь делают «Жигули». И проезжая бесконечной степью, наш очередной водитель вспоминает:

— Была у меня в 1992 году машина, родная 2106-я, 1600, все дела, дипломат. Обожал ее — прям сил не было, но иногда ее клинило по пустякам. Как-то выхожу из офиса часов в восемь вечера, на улице никого. Сажусь в машину — не завести. Батарея сдохла. Снял я пиджак, толкнул ее вниз, прыг в нее — почти схватила. Обратно в горочку ее затолкал, опять вниз, прыг — ну почти схватила! Опять ее в горочку (но уже помедленнее), вниз, прыг, почти! Снял с себя рубашку, затащил ее, краснея, назад, на горочку, толкнул, прыг... Слов нет, как близко было! Стою, пот льется. Тут сзади мягким голосом: «Браток, сил нет смотреть, скушай помидор». Оглядываюсь, смотрю — мужик с Азербайджана или Дагестана, молодой, с помидором. «Спасибо, — говорю, — ты б, может, помог мне?» «Нет, — говорит. — Скушай просто помидор, а помочь не могу: мы на тебя на деньги спорим!» И там рядом еще какие-то азеры стоят. Ох, думаю, блин, жизнь-поганка! Опять толкнул, прыг в нее — ни хера!!! Тут я взбесился, назад ее, ногой по морде, матом на нее, вниз, в нее — ни хера!!! Назад! И только приготовился толкать — сзади топот: три парня и тот самый с помидором из ларька с дикими лицами: «Садысь, совсэм садысь, толканем, у брата деньги кончились спорить!!!»

...Кончается день. Начинаются уральские предгорья, впереди Челябинск. Медленно опускается за таежные сосны солнце. Ему совершенно плевать на все наши деньги, истории, радости и печали, способностью сопереживать настроениям героя его наделили невыразительные литераторы. Оно — огромный плазменный шар.

ВОДКА

Сегодня с утра у нас замечательная машина — совсем новая «Волга», только что с завода. Только движок уже дохлый, потому что «Волга» только с конвейера. Поэтому мы едем не сами, а на буксире за «Газелью». Сделанной на том же заводе, может быть, даже тем же слесарем. Так что наше счастье зыбко.

— На Байкал? Ну ни хрена себе! Зимой? Во дают! С французом? История, етить! — в повстречавшемся нам буровом мастере, который рулит «Газелью», уже примерно литр водяры, но дорогу держит крепко: опытный. Свою норму знает.

Про нашу норму теперь даже французы усвоили: в путеводителе у Марка, купленном в Париже, слово «водка» идет сразу после слова «виза». Ведь водка — это святое. Руководящая и направляющая, создающая и разрушающая, как танцующий Шива. «Французской компании требуется региональный представитель в России — от 120 кг, пьющий».

ТЮМЕНЬ

Тюменская область. Отсюда газ в наших кухнях, отсюда не так уж давно приезжали мужики на юг, на все три летних месяца, прогуливать северные зарплаты. До Иркутска две с половиной тысячи.

— У меня когда-то была одна девушка, — начинает вдруг Марк. Я уже понимаю: насмотревшись на наши дороги и нашу технику, он не в силах сдержаться и сейчас будет ностальгировать — расскажет про свой любимый мотоцикл.

К нему поворачиваются все, кто есть в машине. Сейчас нам француз про баб расскажет! Валяй, Марк!

— У меня была когда-то девушка, но из другого города. Триста километров. Где-то час пятнадцать езды. У меня был хороший мотоцикл... И вечером, когда она приходила с работы, я садился на него и ехал. И мы гуляли по городу. Прохожие долго нам вслед смотрели... А потом я ехал обратно — триста километров. Где-то час пятнадцать езды...

— Триста километров?! — хохочут сибирские мужики. Они явно не поняли, что рассказ не о бабе, а о мощном мотоцикле. — За бабой ездить? Да у нас в Сибири, где на сто верст одна колонка, дальше дороги за ними выезжать не нужно! На километре по две штуки стоят. Да вон, видишь, стоят? Здесь еще ничего. А в Тверской области каждая вторая деревенская этим делом торгует. Отец гудит, а дочь стоит... Сами-то вы как насчет этого?

Опасливо покосившись на обочину, француз «уходит в несознанку»:

— Никак! Сколько езжу, ни одной нормальной не видел. Страшные, грязные.

— Дак ить красивые-то все к вам по заграницам разъехались, по парижам.

ПУРГА

Ночь не оставляет от дороги ничего, кроме узкой полоски перед фарами. Ветер кидает под колеса снежные заряды. Изредка пурга выносит навстречу два пятна белого света, через мгновение становящиеся в зеркале красными. Потом пропадают и они. И снова — лишь полоска света и летящий под колеса снег.

— Марк, а у тебя семья, дети есть?

— Есть. Двое...

— И что жена говорит? Ты ж дома совсем не бываешь!

— Что я вообще дурак...

— Да нет, ты почти идеальный муж. А знаешь, кто идеальный? Слепоглухонемой капитан дальнего плавания!.. Леха, — водитель толкает напарника, задремавшего на задней спальной полке «МАЗа», — ты про любовь знаешь чего-нибудь?

— А-а? Про баб? Знаю про баб! Я однажды в геологической экспедиции работал. Надо было скважины пробивать и брать образцы грунта. Производилось это при помощи тяжеленной болванки, которую через блок поднимали на тросу и бросали на керн. Как-то раз эта болванка поломалась на хрен, а новую можно было получить только из Москвы. Добрался бригадир до почты и дал телеграмму: «Срочно пришлите новую бабу! У старой оторвались уши».

ИРКУТСК

Иркутск... Пятиэтажный дом стоит на семиметровых сваях. Он уже готов, осталось провести только отделочные работы. Но рабочих нет. Дом пуст. И лестниц нет. И входа нет. Француз в недоумении ходит кругами вокруг странного дома.

— Где вход? — наконец спрашивает он у местных.

— А нет его, входа-то, — отвечает местный дядька. — Оригинальный проект. Дом на сваях, особенной конструкции. Стены возвели, смотрят: а где же вход-то? А нету. В проекте не было! Забыли. Так и бросили дом.

Марк потрясен. В полном потрясении мы снимаем двух девушек на главной площади, закупаем водки и идем к ним домой. Там за неспешным разговором одна из девушек — хозяйка дома, вдруг достает старые нецветные фотографии, сделанные ее отцом на Северном полюсе. Мы молча и равнодушно-вежливо перебираем их в ожидании главного, ради чего сняли радушных иркутянок. И вдруг...

— Ой! Ой! Это я! — кричит Марк.

Действительно, он вместе с отцом хозяйки дома был тогда на полюсе в составе международной экспедиции и фотографировал там, как и отец нашей новой знакомой. Стоило ехать в Иркутск, чтобы найти там свое прошлое!.. Не знаю, получился ли в тот раз у Марка добротный секс или нет. Уж больно резко проявилась разница поколений.

БАЙКАЛ

— А что же Байкал? — спросит читатель. «Байкал, — отвечу я, — уникальное озеро, возникшее примерно 25000000 лет назад в результате тектонического разлома. Содержит около пятой части всех запасов пресной воды на Земле. Длина с севера на юг — 636 км, наибольшая ширина — 79 км. Наибольшая глубина — 1620 метров. Со всех сторон Байкал окружен горами. В озеро впадает 336 рек, а вытекает одна Ангара. Длина береговой линии — 2100 км. Есть 27 островов, самый большой — Ольхон (пл. 730 км2). Прозрачность воды — до 40 метров, температура +9 — 12оС. Это вам не хрен собачий!»

Дмитрий НАЗАРОВ