ХХХРОНИКА МОЕЙ ЛЮБВИ

Часто прогрессивные люди в таких ситуациях элементарно сбегают. А я решил не делать этого. Я, знаете, что подумал? Я подумал: если любовь будет между прогрессивным мужчиной и прогрессивной женщиной, то это будет прогрессивная любовь!

ХХХРОНИКА МОЕЙ ЛЮБВИ

...Я давно подметил, что отрезок времени между 23 февраля и 1 мая весь насквозь пропитан межполовой любовью. Почему так, для меня загадка. Наверное, это связано с наступающей весной.

Так или иначе, я влюбился. Даму моих нынешних скромных любовных амбиций зовут Оля, но так как Оля — имя банальное, то она предпочитает, чтоб ее называли по фамилии. А фамилия у нее — Басовская! У Басовской длинные светлые волосы, которые она обычно убирает в косу назад, большой лоб, свидетельствующий о недюжинных умственных способностях, широкий рот, которым она ест и поет свои любимые песни группы «Queen», большие серо-голубые глаза, которыми она внимательно смотрит на мир и иногда плачет.

Но плачет Басовская своими большими серо-голубыми глазами нечасто, я полагаю. Потому что Басовская — современная девушка, которая хочет добиться в жизни больших успехов сама. Такие стараются не плакать. Басовская мечтает работать на телевидении ведущей серьезной политической передачи, и, собственно, ради этого она пошла на журфак учиться. Мешают осуществлению мечты пока две вещи: ее возраст (17 лет только) и ее страшный украинский акцент. Басовская приехала из братской республики покорять Москву и возвращаться домой после окончания университета, насколько я понимаю, не собирается. По ее утверждению, на Украине очень скучно и однообразно.

Но иногда Басовская скучает по родному дому. Это бывает оттого, что домой она ездит нечасто, раз в полгода только, а все остальное время проводит в студенческой общаге, в компании тоскливых стен, тараканов, мышей, грязных плиток, раскиданных повсюду окурков, соседки-поэтессы и своей собственной тоски. Тоска у Басовской, как я могу предполагать, очень глубокая и серьезная, и побороть ее она пока не может.

Басовская — знаменитость нашего курса. Учится она так себе, но разве это столь важно? Басовская приходит в университет к третьему уроку, потому что именно в это время начинается факультетская жизнь. Жизнь на факультете обычно ограничивается долгой и однообразной болтовней с друзьями-подружками, шутками-прибаутками, сальными разговорами по душам, глупым, ни к чему не обязывающим флиртом и прочей ерундой, но это все-таки веселей, чем сидеть в общаге и скучать. Басовская не любит скучать.

Басовская громче всех на первом курсе смеется. Ее все знают и многие любят. А любят ее многие не только за белые волосы, большой лоб и серо-голубые глаза, но и за хорошие душевные качества. Басовская вместила в себя лучшие женские качества! Басовская добрая, честная, немножко наивная, очень инфантильная, ранимая и чуточку даже смешная. Басовская почти всегда шутит удачно. Басовской нравится, когда все вокруг смеются.

Наверное, поэтому в общежитии на седьмом этаже так часто смеются. Постоянно я там жил недолго, а сейчас, снимая комнату, просто часто навещаю свою тусовку. У нас в общаге замечательная тусовка! В нее входят: я, Басовская, мой сосед Сергей, который страстно верит в Бога, мой приятель-второкурсник Антон, чрезвычайно падкий на женский пол, влюбленная в Сергея Надя, подруга Басовской Маша и еще одна девушка-первокурсница, имя которой начинается на букву «Э». Обычно мы собираемся часиков в десять вечера и тусуемся допоздна в нашей комнате.

Наша комната — самая лучшая в общаге! Комнатой тусовок она стала благодаря одной моей гениальной идее. Одна из выбитых внутренних дверей долгое время просто стояла у нас около стены. А потом я нашел ей применение. Вы думаете, я ее назад вколотил? Нет! Я из нее сделал громадный стол! За этот стол может поместиться самая большая в мире тусовка и тусоваться за ним хоть целую вечность.

Этот наш стол очень грязный. На нем всегда валяются окурки и использованные чайные пакетики, стоят грязные стаканы, разбросан всякий идиотский мусор... Да много там чего! Но чего на нашем самом большом в общаге столе никогда не бывает, так это пустых бутылок из-под водки. Потому что у нас непьющая тусовка! Все общежитие, откровенно говоря, бухает каждый день по-черному, а мы сидим себе простенько, по-пуритански и болтаем всякую чепуху, шутки шутим, в карты играем, тоску разгоняем... Наши пуританские настроения дошли до того, что в течение полугода внутри нашей тусовки не возникло ни одного любовного романа! Представляете?

На это было несколько причин, я так считаю. Во-первых, мы все очень стеснительные по части любовных отношений. Во-вторых, наша комната, да и общага вообще, очень грязная, и порой становится страшно неприятно представлять какие-то высокие отношения на фоне бегающих мышей и поднимающейся пыли...

Но на прошлой неделе запахло приближающейся весной, и все изменилось. Я расскажу все в хронологическом порядке.

Пятница. Мне приснился такой сон. Как будто я сижу за нашим обшарпанным деревянным столом-дверью. Вдруг в нескольких местах деревянной двери появляются какие-то зеленые точки. Точки все увеличиваются и увеличиваются, и я постепенно понимаю, что это не точки, а почки. Такие же почки, какие взбухают обычно на деревьях. Потом я замечаю, что рядом с почками начинают подниматься маленькие и скромные ветки. Потом почки лопаются, и из них прорастают маленькие розовато-белые цветы! «Потрясающе, — думаю я во сне. — Это, наверное, сон!» Я срываю один цветочек, поднимаю свои глаза и дарю его белобрысой девушке, сидящей напротив. Девушка страшно стесняется, опускает глаза... Блин, как это мило!

Этой девушкой, сами понимаете, была Басовская. В тот же день вечером мы узнали еще об одной ее мечте. Басовская пришла к нам в комнату и заявила, что ждет от нас приятного сюрприза к Восьмому марта.

— Мне нужен мобильник! Без него меня на телевидение ведущей не возьмут, там со всех требуют...

Чтобы никто об этой ее мечте не забыл, она мне на шкаф повесила бумажку. На бумажке написано: «Иванский, ты помнишь, что должен подарить Басовской на 8 Марта?» Под эту надпись Басовская скотчем залепила фотографию мобильного телефона, вырезанного из журнала...

Потом мы сидели и громко смеялись над чем-то все вместе. К нам зашел охранник, стерегущий сон соседей. У охранника была униформа, как у милиционера почти, на спине которой было написано: «Вымпел». Мы пообещали больше не шуметь. Вымпел хитро улыбнулся и ушел.

Вымпел заходил еще несколько раз и все время хитро улыбался.

Когда закончилась тусовка и все разошлись, мой верующий сосед Сергей, немного помолчав, философски заметил:

— Я думаю, если мы ей подарим телефон... Это ее просто оскорбит!

— Правильно! — радостно поддержал я мысль своего соседа.

Вечером к нам с Сергеем пришел Антон и заявил, что он влюблен в Басовскую и не намерен более скрывать своих чувств, но у него нет денег на мобильник. Он решительно стал шагать по нашей большой комнате и рассуждать вслух, что же ему теперь делать.

Я, конечно, перво-наперво посоветовал застрелиться. Я ведь так считал тогда: влюбленный парень не человек, а тряпка какая-то.

Антон продолжал нервно бродить по комнате.

— Поверите ли... Стесняюсь!

Антон нам рассказал, что с ним такое впервые. Он признался, что до этого у него с девушками... ну, как-то попроще было: выпил, закусил...

Тогда мы с Сергеем посоветовали Антону делать все прямо: пойти и признаться, с мобильником потом как-нибудь разберетесь... Антон нервно бродил по комнате, закапывал руки в волосы, попеременно сладко улыбался и чуть не плакал от отчаяния. В полчетвертого утра он решился. Пошел стучаться, но никто ему дверь не открыл, так как, очевидно, все спали. Антон пришел к нам в комнату и сказал трагическим голосом:

— Это конец... Она меня не любит!

И пошел спать. А мы с Сергеем лежали и думали, что вот, мол, оно, началось... И до нас докатились высокие чувства! Теперь у нас прям «Элен и ребята» какие-то начнутся.

Суббота. Антон немножко сомневается в своих чувствах и сходит оттого с ума. Решил сводить меня с Басовской в кино. Показывали новый французский фильм «Дансер». В этом фильме есть немая танцовщица, которая все время страдает от своей немоты и классно танцует, а также есть ученый, который изобретает такой аппарат, с помощью которого движения человека преобразуются в музыку. Ну, ученый с танцовщицей в конце концов друг в друга влюбляются, естественно. После окончания Басовская гневно окинула меня взглядом больших серо-голубых глаз и сказала:

— Только скажи, Иванский, что этот фильм дерьмовый!

— Не скажу, Басовская. Хороший фильм, добрый.

— Молодец, Иванский! Правильный ответ! Я так и знала, что ты так ответишь. Я, Иванский, твои мысли читаю, да!

Фильм действительно трогательный. Басовская от него просто затащилась. Она пришла к нам в комнату и потребовала музыки, чтоб танцевать. Она также сказала, что, если ей не удастся стать телеведущей, она уйдет в танцы.

К нам в комнату принесли магнитофон, и я устроил презентацию нового альбома Бутусова «Элизобарра-Торр». При этом девушку с именем на букву «Э» я называл Элизобаррой, а она на это широко улыбалась и говорила:

— Ива-а-анский, дай сигаре-е-ету!

— Кстати, — сказала Басовская, — вы знаете, что такое Элизобарра? Это средневековое заклинание против уродов. То есть люди так кричали, когда видели всяких гермафродитов или двухголовых... Это сам Бутусов в интервью говорил, я слышала...

Я посмотрел на девушку с именем на букву «Э», и мне стало немного стыдно. Я сказал:

— Поверите ли? Стыдно! Мне, откровенно говоря, стыдно!

«Элизобарра-Торр» никому особо в душу не запала. Тогда начали слушать радио. По радио пелись какие-то дурацкие песни на иностранном языке, а Басовская еще подпевала и снабжала их комментариями. Например, Басовская говорит голосом ведущего:

— То, что на других волнах вы услышите завтра, у нас вы услышите послезавтра! Радио «Ретро».

— А что, такое радио на самом деле есть?

— Не знаю... Эту шутку я сейчас сама придумала.

— Молодец, Басовская!

Было уже поздно. Антон, например, превозмогая свое любовное чувство, вообще пошел спать... Девушка с именем на букву «Э» сидела и однообразно тянула свою правую руку от рта к пепельнице и обратно в ритм музыке. Басовская тоже молчала. И я молчал...

— Саш, тебе скучно?

— Нет, Басовская. Честно, мне не скучно с тобой.

Тут находившаяся рядом, но забытая общественностью девушка с именем на букву «Э» решила о себе напомнить. Она громко выдохнула дым и сказала:

— Ба-а-ас! (Бас — это сокращенное название Басовской.)

Наши тусовки иногда становятся скучными. Тогда кто-нибудь берет инициативу в свои руки. Например, Басовская. Она потребовала включить музыку погромче и сказала:

— Сейчас я вас всех буду развлекать!

Басовская танцевала. Размахивала ногами и руками в нашей грязной и обшарпанной комнате, а я медленно стал погружаться в любовную тоску. Басовская вообще очень подвижная и игривая девушка. Она всегда корчит забавные рожицы, изображает смешных персонажей и пытается всех насмешить. Но по любовной части Басовская имеет очень пуританский характер. Она рассказывала, что год назад в своем родном маленьком украинском городке у нее было сразу две влюбленности...

— И оба дураки. Обоих дураков звали Сергеями. Один был на два года старше меня, а другой на два года младше. У нас ничего не сложилось.

По радио объявили полночь. Начался новый день.

Воскресенье. Пришло мое время. Я погрузился в любовную тоску, а это, сами понимаете, ужаснейшее состояние, непозволительное прогрессивному человеку нового века. Но оно состоялось. У меня начал мутиться рассудок, все расплывалось перед глазами, а в голове зрели всякие дурацкие шутки...

Я глубоко вздохнул в нависшей тишине. Я затянулся сигаретой. Я облокотился на руку. Я сделал грустное лицо. Я сказал:

— Знаете, девчонки, я уволился из «Огонька»...

Тут нужно немного пояснить. Никто из нашей тусовки, кроме меня, еще не работает, но все страстно этого желают. Все смотрят на меня с уважением, потому что я, можно сказать, первопроходец в деле журналистского завоевания столицы... Я деньги зарабатываю! Своим трудом! И тут такие слова!

— Я серьезно. Тут, понимаете, какое дело: надоело. Я устал. Мне хочется учиться в университете, хочется каждый день вот так с вами сидеть... А работа. Вот что я вам скажу, девчонки. Работа — это тоска.

Тишина длилась десять минут. Десять минут девушка с именем на букву «Э» приходила в себя. Десять минут она переваривала сенсационную информацию.

— Ива-а-анский! — запела потом она. — Ты что, дура-а-к?

Страсти накалялись. Я начал виновато объясняться. Я говорил, что мне, типа, вообще жить неохота и что вообще не в деньгах счастье, а девушка с именем на букву «Э» тогда твердо сказала:

— Ива-а-нский! Завтра же иди просить прощения у редактора! Так и скажи: был дураком! (Пауза.) Ива-а-анский! Ты что, не понимаешь? Кому ты теперь, безработный, нужен зде-е-есь, в Ма-а-аскве?! Нет, Ива-а-анский, ты мне скажи! Нет, я жду!

— Понимаешь, какое тут дело... Может, чайку?

Девушка с именем на букву «Э» негодовала:

— Да разве это теперь имеет какое-нибудь значе-е-ение?

И тут мне стало по-настоящему смешно. Я чуть не покатился со смеху со стула. Басовская смотрела на меня своими серьезными серо-голубыми глазами, а девушка с именем на букву «Э» продолжала мне сопереживать.

Ей было так плохо за меня! Она пила кофе, курила и страстно вздыхала, и каждую минуту сквозь эти вздохи слышалось шипение:

— Ну надо ведь быть таки-им дураком!

...В пятом часу утра мы пошли в магазин за сигаретами. Басовская была страшно веселая, она хохотала надо мной. Она строила по пути перспективы моей дальнейшей жизни, и это было страшно смешно.

Вот какие эти перспективы. Мне прежде всего надо купить побольше собак и сесть с этими собаками в переходе. Я предположил, что, может, лучше петь в электричках, но Басовская резонно заметила, что у меня нет слуха.

— Иванский, меня слушай! Я тебе говорю: собаки — твое призвание! Вы с ними отлично сработаетесь. Твое лицо вызывает жалость в людях, это хорошо, денег будут давать... А толку-то! Все равно все деньги пропьешь! Ты ведь теперь безработный...

Девчонки решили, что мне напоследок надо пожить красиво и купить на все оставшиеся при себе деньги шоколадок. Они кричали на весь магазин, что терять больше нечего и что жизнь я себе все равно загубил, так что шоколадки уже ничего не решают.

— Девчонки! Верите ли? Я... я... Два дня назад я купил бы вам шоколада, я бы его растопил, я... Я просто утопил бы вас в нем! Вы бы захлебнулись в нем! А сейчас... Жаль...

Мы купили шоколадки и пошли назад. На вахте сидел пьяный Вымпел с гитарой и что-то пел. Басовская подошла к нему и сказала:

— Товарищ Вымпел! Давайте споем: изги-и-б гитары же-о-олтой!..

Потом мы еще сидели в моей комнате и молчали. Мне хотелось спать, но девушка с именем на букву «Э» на это резонно замечала:

— Молчи, безработный!

А Басовская добавляла:

— Как ты обращаешься с гостями? Я, конечно, понимаю, мы немного засиделись... Но мы же гости в конце концов!

Девушка с именем на букву «Э» выдала чуть позже результат своих длительных раздумий. Она назвала меня бабой и тряпкой и велела молчать, пока она будет выражать свою главную мысль.

— Ба-а-ас! Ты знаешь, что в этой ситуации самое страшное? Что я за такого дурака смогла бы выйти замуж...

Басовская веселилась. Она хоть и поверила во весь этот бред с увольнением, но смотрела на ситуацию проще. Она вообще прикольная девчонка.

...Она редко говорит серьезно. Но бывает. Например, в шесть утра она рассказывала мне свою последнюю радостную новость. Что она влюбилась по-серьезному, но, по ее искреннему убеждению, человек ее сердца недостоин ее.

Потом она сказала, что мой главный недостаток — я часто обманываю. Это она точно подметила!

Потом рассказала о своей главной беде. Главная ее беда — это лень. Басовская хочет всего в этой жизни достигнуть своим собственным трудом, но, как только она сидит без дела, она теряется. И ей тогда становится страшно тоскливо.

Потом еще сказала мне, что у нас с ней никогда ничего не выйдет. Она считает, что мы очень похожие по своей сути люди, что нам вдвоем будет тяжело и скучно, и вообще...

Девушка с именем на букву «Э» в это время бубнила, что я дурак безработный, и продолжала мне сопереживать.

Оля не замечала своей подруги с именем на букву «Э». Басовская под утро была очень грустная.

— Стыдно, — сказала она. — Мне, откровенно говоря, стыдно. Я не знаю почему, Саш...

Я давно уже заметил: чем больше человек шутит, тем больше настоящей, сильной тоски у него внутри. Это всегда так бывает. Басовская ушла около семи.

Я лег спать тогда. Мне не спалось. Я поймал себя на странной мысли: мне тоже чего-то было стыдно. Чего? Своего влюбленного сумасшествия? Того, что я даже как будто опьянел? Того, что я дурацко пошутил? Того в конце концов, что я влюбился?

Я понял тогда же, что мне оставаться в ДАСе нельзя сейчас. Назавтра я мог просто сойти с ума. Мне надо немного отрезвиться и сообразить, что делать дальше. Я оделся в полвосьмого и поехал домой.

...На улице морозило. Я подумал, что это наверняка последние морозы в этом году, а потом уже будет весна. Весна уже чувствовалась сейчас на самом деле. В воздухе. Пахло весной в воздухе.

И тогда я начал понимать, почему нам с Басовской стыдно. Прогрессивным людям вообще всегда стыдно за свои слабости. Прогрессивные люди считают так: любовью можно управлять. Любовь можно загрузить себе в мозг-компьютер через дискету, направить в нужную сторону и извлечь из нее максимальную выгоду. Но потом наступает весна, и прогрессивные люди, к своему великому стыду, понимают, что любовь не только не загружается произвольно, а приходит сама и еще направляет человека, как сама пожелает. И человек ничего не может поделать.

Часто прогрессивные люди в таких ситуациях элементарно сбегают. А я решил не делать этого. Я, знаете, что подумал? Я подумал: если любовь будет между прогрессивным мужчиной и прогрессивной женщиной, то это будет прогрессивная любовь! И уже дома я выстроил свой план на завтра.

Завтра вот что будет. Я приду в университет, подойду к Басовской и скажу:

— Басовская! У меня есть радостная новость: я в тебя влюбился!

Басовская на этот счет наверняка будет молчать и смотреть в пол. Но потом она поднимет голову и улыбнется мне. А я добавлю:

— И грустить вовсе не надо. Хочешь, я скажу тебе классное средство от грусти? Новая панацея от тоски. Когда тебе будет очень тоскливо, ты должна себе говорить: «Зато в меня влюбился Иванский». Это ведь смешно, правда?

Басовская посмеется, а потом посмотрит на меня серьезно своим серо-голубым взглядом. Я тогда покраснею.

А потом... Я, честно говоря, не знаю, что будет потом. Весна, наверное.

Саша ИВАНСКИЙ