Глас народа

ПАЛИНДРОМНЫЙ ГОД


В наоборотный 2002-й, именно 20 февраля, то есть 20.02, именно в 20 часов 02 минуты неподцензурная богема справляла в подвале О.Г.И. ритуал Палиндрома. Загадывали желания. Что-то закопали для потомков. Мне перед этим позвонил Герман Луковников, лидер полигранистов, вместе с С. Фроловым составивший уникальную антологию — Банк спермы новой поэзии. Он пригласил меня на торжество. Я опоздал, конечно, так как у меня свои отношения с палиндромным годом.

В зале, битком набитом артистической публикой, яблоку негде было упасть. В одной из комнаток сосредоточенный Дмитрий Авалиани развешивал свои листоверты. Листоверты (по определению Бубнова), или листовертия (Бонифаций). Впрочем, «Огонек» уже писал об этом.

Поэт всегда наоборотен.

Недавно я подарил Дмитрию четвертый том собрания сочинений. Через неделю он показал мне его, весь исписанный листовертами. Одно из издательств предложило нам издать общую книгу. Поэма начиналась с того, что Дмитрий презентовал мне пакет, исписанный наоборотным значением моего имени. Я положил в этот пакет чистые листы бумаги. Всю ночь в нем ворочались слова. Наутро я вынул листы с уже написанной поэмой. Музыка фамилии Авалиани царила в ней. Дмитрий Авалиани, на мой взгляд, один из ведущих мастеров современности. Собственно, на этом сходство ее с героем и заканчивается, даже наоборот.

Вряд ли белокурая бестия, олицетворяющая в поэме телесную магнетическую суть поэзии, напоминает реальную фигуру Дмитрия. Чтоб прочитать все это, надо перевернуть лист вверх ногами или самому повиснуть вниз головой. Наоборотность — черта нашего времени. Например, возмутительное награждение канадцев золотыми медалями и то, что двух наших лыжников отправили в Москву, — может быть, игра наоборотных сил? Так сказать, 2-0-0-2. Сам автор не удержался от соблазна и сотворил пару своих листовертов. Один — посвященный Олимпиаде, когда у нас увели «золото». Второй же — в заголовке.

Какую еще новую шутку преподнесет нам этот наоборотный год?

 

— Конверт бессмертия —

Заболеваю. Заболеванье
имеет имя — Авалиани.

На Алексеевской плетет лианы
для новой серии Авалиани.

На стульчаке он читает Юма,
самый лунный из бородачей.
Жгут лиловые две безумины
набычившихся очей...

Чай, после бурного возлияния
летят над булочной авиалани.

Пугая горничных спиной овальною,
мчит велогонщиком Авалиани.

Раскройте длани, Авалиани!
Что тебе в имени моем?
— Это могём:


— Дурачье!

Сушусь подвешенный вверх ногами.
Как купола, надо мною ямы.
Явился бешеный Авалиани.
По-рачьи пятясь в ночном бешмете,
он подарил мне Конверт бессмертья.
Что в том конверте?


Шелестят листоверты.
Конвертируемое время,
конвертируемая вера,
конвертируемый суверенитет,
конвертируемые суеверия,
рентген Вертинского и звезд влияние
конвертирует Авалиани.

Авалиани, сменяйте money!
Так что, в чем причина нашего дефолта!

Я положу в конверт Твое фото
И отсылаю Тебя в Майами.

Вера — валюта Авалиани.


Вишу. Затекает шея.
В котелке моем то и дело
закипает прощение.

Чем детство дорого? Наивом добрым?
И на Арбате велик не лишний.

Теперь он сбоку похож на $.
(Когда бы доллар вставал на лыжи.)

Наоборотный год — валет.
Не распечатанная Moet.
Мойтесь. Пилаты! Налей, Солодов!
Олимпиада — увели золото!


Вишу подвешенный каннибалами.
С луны мне машут кайно-авели.
Что распечатают авиасканеры?

...И набожно
выпорхнет.


Тигр, как машина поливальная,
ведет усами. Авалиани,
в сравнении с Вами все — графоманы.


— Вы слушали о шарлатане
по имени Авалиани?!

Его описать я вряд ли смогу.
Нос высится импозантно.
Лицо — словно варежка на меху.
Но вывернуто наизнанку.
Я лиц отзывчивее не знаю.

Когда ситуация голевая,
на Алексеевскую хромаю.
Не элексира жду — понимания.
Околеваю, Авалиани!
Вербальный брат мой светлобородый
утешит правдой наоборотной.
Жена под вафли заварит чаю.
Авалиани включает чары.

Подаст обуться мне табуретку.
(По чистым полам я прошел босиком.)
Кто выбьет ее из-под ног моих метко,
когда я задергаюсь под потолком?

Себе гадаю, в конверт поверив.


Вы гениальный, Авалиани.
Пахнуло лермонтовской Таманью.

Он тяжко дышит, укутан шалью
с тесемками, как на воздушном шаре.
Вертер оказывается экстравертом.


Летим конвертами до востребования!
Но остановочки нет «по требованию».
Алаверды, к Вам пошел снежок.
Хорошо еще, что не белый порошок!

На посошок?

Горит на письменах абажур пакета.
Бонжур! Покедова!

Шалит, землянами повелевая,
воздушный шарик Авалиани.

P.S.

Где брат твой Авель, Авалиани?
Ты — мой Каин.
Замочили нас павианы.
Отмокаем.

Мы — слов хирурги маниакальные,
жизнь скурили.
Я не слыхал, чтобы делали каины
харакири!

Красной кровью налита ванна.
Кокаин — на кафель.
Я — твой Каин, Авалиани.

Каин — Авель.

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...