В ТИТРАХ НЕ ЗНАЧИЛСЯ

Феликс Камов, один из создателей фильма «Ну, погоди!», известен в зраиле, во-первых, как Феликс Кандель, а во-вторых, как прозаик и автор книг по истории еврейского народа

В ТИТРАХ НЕ ЗНАЧИЛСЯ

Создается впечатление, что этот автор «Ну, погоди!» гонялся в жизни за двумя, а то и за тремя зайцами и поймал каждого из них. Феликс Кандель сочинял в Советском Союзе сценарии мультфильмов, писал юмористические рассказы и был известен под псевдонимом Камов, а потом уехал в Израиль и там добился успеха как серьезный прозаик. Он выпустил около трех десятков книг на разных языках в России, Израиле, Англии, Германии, Швейцарии. Одна из его книг легла в основу пьесы об участии евреев в Великой Отечественной войне, которую готовит к постановке Московский еврейский театр «Шалом».

Писатель Феликс КАНДЕЛЬ в интервью «Огоньку» рассказал о своей прежней и нынешней жизни.

— Юмор часто сочиняют вдвоем. Известны пары: Ильф и Петров, Масс и Червинский, Горин и Арканов. Как получилось, что сценарии «Ну, погоди!» вы писали втроем?

— У нас тоже были пары. Много лет назад я писал для эстрады с Эдуардом Успенским, а Аркадий Хайт работал с Александром Курляндским. Потом я отошел от эстрады, и киносценарии мы придумывали с Хайтом и Курляндским. Мы были молодые, нам было хорошо друг с другом: волк бегал за зайцем, а мы веселились. Весело было и зрителям. Успех фильмов оказался огромным, чего мы, честно говоря, не ожидали и не понимали, — не понимаю этого и по сей день.

Так получилось, что из трех авторов мультфильма двое уехали из России. Феликс Кандель эмигрировал в 77-м, а Аркадий Хайт покинул страну уже после перестройки и последние годы жизни провел в Германии. Кандель говорит, что не обсуждал с другом причины его отъезда.

— На днях издательство «ЭКСМО» выпустило книгу Аркадия Хайта в серии «Антология сатиры и юмора России ХХ века». В этом томе помимо замечательных рассказов, монологов и сценариев Хайта есть воспоминания друзей. В частности, Эдуард Успенский рассказывает, как у вас была игра — непременно рассмешить любого человека, даже незнакомого...

— Мы играли все время. Собирались на кухне, часто у меня: ели, пили, разговаривали, начинали фразу, чтобы вывести партнера на репризу или, наоборот, чтобы добить его своей репризой. Это было очень интересно! Даже мой маленький сын слушал с удовольствием и, несмотря на поздний час, не хотел ложиться в постель, засыпал порой на стуле и падал с него. Хайт был невероятно талантливым остроумцем. Я знал всех юмористов того времени, но не было никого, кто мог так мгновенно ответить смешной фразой и сразить собеседника, — это всем было известно, и с ним опасались вступать в спор. Мы дружили почти сорок лет. Когда он последний раз приезжал в Израиль, сутки мы провели вместе: гуляли по Иерусалиму, разговаривали до полуночи, вспоминали многое. Потом он улетел и через день позвонил из Мюнхена. «Что случилось?» — спросил я. А он говорит: «Хочу только сказать, что я тебя люблю». И повесил трубку. Это был наш последний разговор. Вскоре Хайт заболел. Я ходил к Стене Плача, положил записку — просил Всевышнего ему помочь. Но Аркадий умер.

В Израиле Феликс Кандель работает без соавторов. Среди его произведений — четыре тома «Книги времен и событий», выпущенных издательством «Мосты культуры». Это история евреев Российской империи, а также история евреев СССР с 1917 по 1945 год.

— Верно, что ваши книги по истории стали учебниками в школах?

— Учителя еврейских школ действительно пользуются ими, задают по ним домашние задания — для меня это было неожиданностью. Я ведь не историк. Я популяризатор. Вот уже двадцать лет пишу книги по истории российских и советских евреев в популярном изложении, возможно, именно поэтому мои книги пришлись в школах ко двору. Даже преподаватель Еврейского университета как-то мне сказал: «Когда студенты сдают зачеты, я их спрашиваю: «А кроме Канделя, вы что-нибудь читали?..» Очередная «Книга времен и событий» вышла в этом году. Она охватывает период с 1939 по 1945 год, и я сделал по ней сценарий спектакля-мемориала. В конце 1941 года был послан десант, чтобы отвоевать один из пригородов блокадного Ленинграда. Десантники погибли. Среди них был боец Михаил Рубинштейн. Перед уходом на задание он оставил краткое завещание: «Живые! Пойте о нас...» Эту фразу я и сделал названием спектакля, в котором будут звучать песни военных времен и рассказы об участии евреев — солдат и командиров — в той войне. Московский еврейский театр «Шалом» предполагает выпустить спектакль к 60-летию Победы.

— Если прочитать описанную вами историю евреев, ее тоже, наверное, можно выразить фразой: «Ну, погоди!»?

— Гонения на евреев во все века — явление известное, и не это меня удивило во время работы. Поражала и поражает еврейская способность к духовному выживанию в течение двадцати веков — на чужих территориях, под чужой властью, в окружении недружелюбного порой населения. Это духовное выживание отдельного человека и целой общины вело в конечном итоге к выживанию физическому, что поражало многих мыслителей, заставляло их искать глубинные причины неистребимости еврейского народа. Знание собственного прошлого, я думаю, может дать ключ к пониманию настоящего и сохранить надежды на будущее.

Историю евреев Советского Союза 70-х годов Феликс Кандель может писать на собственном примере. В 73-м он подал заявление на выезд. Вскоре его фамилию вырезали из титров тех семи серий «Ну, погоди!», в создании которых он успел принять участие. Сохранилось выступление писателя Анатолия Гладилина на радио «Свобода». Это было его первое выступление после отъезда из СССР в 76-м году, и он посвятил его не себе, а Канделю: «Феликс Камов сидит уже три года в отказе. Как профессиональный литератор и кинематографист он лишен всех средств заработка. Феликс устраивал три очень тяжелые голодовки, здоровье его подорвано. Он получил, наверное, уже 20-й отказ. Какая вина Феликса Камова? Он виноват только в одном — что сделал самую популярную в Советском Союзе передачу, которую смотрят (причем с большим удовольствием) и дети, и внуки тех самых компетентных сотрудников ГБ и ЦК, запрещающих Феликсу выезд...» После того как Кандель в числе 40 человек, желающих уехать, прошел по центру Москвы с желтой шестиконечной звездой, его посадили на 15 суток.

— Это байка или вас на самом деле арестовали с собакой?

— На самом деле. После той демонстрации я вышел рано утром со своей собакой, тибетским терьером по имени Кекс. Нас сразу же схватили — не успел он поднять лапу, отвезли в отделение милиции и продержали много часов. Кекс лежал на полу и скулил. Я попросил милиционеров вывести его на пару минут, но они отказали. Тогда я сказал: «Кекс, делай здесь». Но он не стал: порядочная собака не может себе позволить опростаться в комнате, даже если это и милиция. В два часа дня меня повезли в суд, а его посадили в коляску милицейского мотоцикла и отправили домой. Через пятнадцать суток я вернулся, и Кекс, который всегда кидался навстречу с радостным лаем, даже ко мне не подошел, уполз в угол и затих. У него, видимо, было ощущение, что не смог меня защитить: он стал свидетелем насилия над хозяином, его отпустили, а меня нет. Целый день он сидел в углу, виновато опустив голову, пока я его не убедил, что нет в этом его вины.

— Возможно, это единственная в стране (а то и в мире) собака, которую арестовали. Как сложилась ее судьба?

— Мы привезли Кекса в Израиль, он прожил здесь одиннадцать лет, купался в Средиземном и Красном морях, похоронен в Иерусалиме на горном склоне.

— Вернемся к вашей судьбе. Все-таки непонятно, как в одном человеке совмещаются желание и способность писать сценарии смешных мультфильмов и серьезную прозу — вплоть до книг по истории еврейского народа?

— Мне тоже трудно понять. Заканчиваю новый роман. На очереди — следующая книга из истории евреев Советского Союза. Но, если честно, я и сегодня с удовольствием взялся бы за «Ну, погоди!».

Юлия ЛАРИНА