О том, как протекают возрастные кризисы

О том, как протекают возрастные кризисы, рассказывает профессор, заведующий кафедрой возрастной психологии психологического факультета МГУ Андрей ПОДОЛЬСКИЙ:

ЭТО СЛУЧАЕТСЯ С КАЖДЫМ

Возрастных кризисов не может не быть — это такая же обязательная вещь, как восход солнца. Откуда же они берутся? За свою жизнь человек проходит через две группы последовательно чередующихся периодов развития. Первая группа — периоды, связанные с открытием жизненных смыслов и формулированием жизненных целей, вторая — с реализацией этих смыслов и целей. Главное содержание первого года жизни — открытие смысла человечности. Когда это открыто, начинается второй период (до трех лет), когда маленький человечек в эту человечность «влезает». Для этого нужны средства — речь, предметы, и раннее детство направлено на освоение этого инструментария. Когда исчерпывает себя период смыслов и целей, начинается период реализации. Ребенок вылезает из манежа, ломает предметы, экспериментирует со словами... А когда исчерпывается второй период и человек обнаруживает: все что можно, я уже сделал, а жизнь все равно не такая, как хотелось бы, то начинается кризис.

Cамый первый — кризис трех лет, когда ребенок обнаруживает, что он такой же человек, как и взрослые, а его держат... как не знаю кого. Этот кризис называется «я сам».

Второй — кризис пубертата: подросток все понял, он уже взрослый, гормоны играют, а «во взрослые» его не берут.

Третий — кризис середины жизни. Некоторые психологи еще называют его кризисом первой жизненной ретроспективы. Человек впервые оборачивается назад и всерьез задается вопросом: а так ли я жил? Наступает он обычно в 35 — 45 лет. Сейчас он приходит позже, чем пару десятилетий назад, — народ дольше ходит «в коротких штанишках».

Ядро любого кризиса — эмоциональный дискомфорт. Причина проста: человек не получает того, что ему нужно. А нужна ему одна вещь — реализованная самотождественность, т.е. понимание того, кто ты, принятие себя таковым и реализация этого. Все! Развитие самотождественности идет по четырем линиям:

— половая идентичность (девочка я или мальчик);

— профессиональная идентичность;

— идеологическая идентичность (где и с кем я живу, география, история, этническая принадлежность);

— любовно-семейная идентичность.

Сначала человек вырабатывает свою идентичность по этим направлениям, потом апробирует ее. Юность — это возраст апробации, единственный, кстати, возраст, когда общество прощает человеку ошибки. Потом бывает намного сложнее: попробовал, внес коррективы — и вышел на дорогу полноценной реализации. И бывает, что эта дорога кончается тупиком.

Вот ситуация: человеку около 40, ему кажется — или так оно на самом деле, — что у него все благополучно. И как бы вдруг начинаются конфликты в семье, усложняются отношения с детьми, к тому же кризис середины жизни у родителей, как правило, совпадает с пубертатным кризисом у детей. На работе тоже все «не то» и «не так». И человек начинает задумываться. Переживание внутреннего неблагополучия тем острее, чем большее количество линий эгоидентичностей затронуто. Достаточно двух линий, чтобы человеку стало совсем плохо.

Поведенчески это проявляется в раздражительности, нервозности. У человека возникают медицинские проблемы, которых до этого не было, — психогенные заболевания, сердечно-сосудистые, онкологические... Те системы организма, органы, которые имеют наиболее тесные отношения с корой головного мозга и подкорковыми центрами, контролирующими эмоциональную жизнь, страдают в первую очередь.

Почему этот кризис проходит так тяжело, труднее, чем кризис пожилого возраста? Потому что именно в 40 мы попадаем в сложнейшую психоэмоциональную ситуацию «почти возможного успеха». В 1930-е годы благодаря усилиям немецких психологов стало понятно, что источником тяжелейших переживаний, в частности, феномена эмоционального сгорания, является долгосрочное нахождение в ситуации почти возможного успеха: когда почти «вот-вот», но все никак... и никогда уже успеха не будет. То есть человек понимает: если до 40 у меня не получилось, то уже и не получится.

Кризис середины жизни очень связан с кризисом пубертата. Возьмем сегодняшних 35-летних. Им особенно «повезло», у них развитие самоидентичности проходило в неблагоприятных условиях, и кризис у них особенно тягостен. В подростковом возрасте их идентичность часто не была сформирована, а время — середина 1980-х — порождало невероятные трудности для ее апробации и коррекции. Правила игры все время менялись. А за это нужно платить. И первый счет жизнь выставит во время кризиса среднего возраста. Поймите меня правильно: иногда, с психологической точки зрения, полезнее иметь неправильные ценности, чем вовсе никаких. Потому что неправильные можно скорректировать. А если они отсутствуют, то их уже не создать. .

Конечно, есть те, кто оказался достаточно сильным, не мямлей. Они вносят коррективы в свои юношеские ценности и цели, формулируют новые и приступают к их реализации. Но подавляющее большинство наших людей, увы, не такие, и они выбирают путь бегства. Отсюда увлечение мистикой — попытка найти решение проблем там, где от тебя ничего не требуется.

Человек с обложки

Игорь БРОВИН, актер: — Сейчас мне 33 года, наверное, рановато для среднего возраста, но число символичное, поэтому можно сказать, сам Бог велел пережить это состояние. Вылилось это в то, что я ушел из театра, проработав там до этого восемь лет. Конечно, решение далось мне трудно, все-таки атмосфера, друзья, статус. Но наступил момент, когда вдруг стало понятно, что мне не нравится театр (имени Маяковского), каким он стал сейчас. Когда я пришел в него — это было место, в котором мне хотелось работать. Теперь же он изменился, и мне там делать нечего. Безусловно, какое-то время после этого я испытывал кризис. Ушел с постоянного места. Ушел в никуда. Сделал вот этот самый шаг в неизвестность. Может быть, моя творческая карьера еще не сложилась. Может быть, уже не сложилась. Не знаю. Сейчас я спокойно к этому отношусь и, даже если и так, никакой трагедии в этом не вижу.

Наверное, решение оставить театр связано еще и с семейными обстоятельствами: летом у меня родился сын, и я обязан думать о том, как содержать семью. Театр же забирает очень много времени. И, как мне кажется, неоправданно забирает. Как бы банально это ни звучало, но нужно где-то зарабатывать деньги и обеспечивать семью, а с появлением ребенка у меня кардинально изменились жизненные приоритеты. Теперь главные роли (в моем театре) играют, конечно, моя жена и сын.

Но, как мне кажется, и сам кризис, и последующий выход из этого состояния привносят в жизнь благотворные моменты. Чтобы это понять, нужно его пережить. У меня, например, появилось много свободного времени, и я с удовольствием занимаюсь тем, что мне нравится: работаю на радио, озвучиваю компьютерные игры, мультики. Оказалось, что существует масса интересных занятий помимо театра.

У меня очень хорошая семья, любимая жена. К счастью, она оказалась именно тем человеком, который смог понять меня, поддержать в трудную минуту.

Кризис среднего возраста — это не та вершина жизни, достигнув которой все пойдет по ниспадающей. Скорее это другая ступенька внутреннего осознания себя, понимания жизни. До этого были какие-то бурные метания, страдания. Сейчас — спокойствие, мудрость. Если я и пережил кризис, то это на самом деле довольно приятное состояние. Я бы даже не стал называть его кризисом, так как кризис подразумевает негатив. Это переход. У всех он, наверное, разный. У кого-то к чему-то хорошему, у кого-то наоборот. У меня же это стало переходом к внутренней гармонии. И то, к чему я пришел, мне нравится.