Рашид Нургалиев (от чьих новостей читатели часто немеют) поведал, что два миллиона детей в России читать не умеют. Со дня окончанья Второй мировой так много малюток с пустой головой и с памятью в виде провала в России еще не бывало.
Но стоит ли выть и прохожих кусать, подобно мультяшному волку? Пускай я умею читать и писать — а фиг ли от этого толку? Вот тут Ходорковский опять прогремел, он тоже немало имел и умел, и проку с такого уменья? Судья, приговор и каменья.
Страна наконец начала процветать, минуя капканы и мели. Здесь вечно умели писать и читать, а жить никогда не умели. Российские мальчики, мать-перемать, две вещи умели — читать и взрывать: едва «Колобка» прочитают — и царства на воздух взлетают! Читаешь — и думать уже ни о чем ни часу не можешь. Куда там! Булгаков остался бы классным врачом, и Горький — купчиной богатым, а Пушкин придворным закончил бы дни, когда бы читать не умели они. И Фета, и графа Толстого сгубило печатное слово!
Российские новости — хвори лютей. Под нами бурлит преисподня. Как славно, что два миллиона детей узнать не сумеют сегодня о том, что в Кремле состоялся прием и Путин примазался к «Нашим» на нем, что снова подрались в Бишкеке (есть жертвы, а также калеки), что снова провален весенний призыв в армейской родной костоломке, что Путиной нравится русский язык (смотри интервью в «Комсомолке»)... Сказал же один замечательный дед: «Едите обед — не читайте газет! А лучше и после обеда не трогайте этого бреда».
Я часто жалею, что грамотен я, что азбука мною любима... Порою подумаешь — сколько вранья прошло бы, товарищи, мимо! Допустим, без всех этих азбук и школ «Муму» и «Каренину» я б не прочел, — но вспомню, хихикая жлобски, что я не прочел бы и Робски! Цветаева, думаю, все же права (бывают мудры поэтессы), сказавши достаточно злые слова о среднем читателе прессы. Тут все, понимаешь, летит под откос — а эти козлы обсуждают всерьез, пожара не видя пред харей, какой у откоса сценарий...
О вы, победительный будущий класс, не знающий грамоты сроду! Поспорить готов — вы замените нас к две тыщи десятому году. Помойка вам — стол, и коллектор — кровать, зато вы умеете так выживать, как мы, обойденные клеем, уже никогда не сумеем.