Они ищут у нас, а почему бы и нам не поискать у них? Подумали так однажды в Управлении делами президента (УДП) и решили заняться обоснованием российских прав на те объекты недвижимости, которые когда-то принадлежали Российской империи и Советскому Союзу. О том, чего удалось добиться, нашему корреспонденту ЮРИЮ КАЛАШНОВУ рассказал начальник управления внешних экономических связей УДП СЕРГЕЙ ЧЕМЕЗОВ.
— Почему российской недвижимостью за границей заинтересовалось Управление делами президента?
— Начнем от печки. В 1996 году большинство российских торгпредств, подчинявшихся МВЭС, были преобразованы в аппараты торговых советников при посольствах России. При этом было решено, что здания торгпредств будут переданы УДП, которое и должно обеспечить их эффективное использование.
— Но почему именно УДП?
— Так решил президент. Он прекрасно понимал, какая сложная поставлена задача. Наверное, сказал что-то вроде: "Пал Палыч все может. Вот ему и отдать". И Пал Палыч смог. В 1996 году доход, полученный МВЭС от использования зарубежной недвижимости, составил $6,942 млн. После передачи этой собственности Управлению делами доходы возросли: в 1997 году они составили $7,921 млн, в 1998-м — $8,243 млн, в 1999-м ожидается получение $8,6 млн. Это даже с учетом того, что несколько торгпредств было передано Министерству иностранных дел. И еще: УДП управляет только 30% российской недвижимости за рубежом; все остальные российские владельцы зарубежных объектов — это прежде всего МИД, Российское информационное агентство, Российский зарубежный центр (бывшее Общество дружбы) — получают в общей сложности порядка $4,5 млн в год.
— Как используются заработанные средства?
— Когда нам передали объекты, выяснилось, что большинство их построено 20-30 лет назад, а то и раньше. Почти все они требовали капитального ремонта, а в некоторых случаях — работ аварийного характера. Проблема усугубляется еще и тем, что несоблюдение технических требований, предъявляемых к зданиям и коммуникациям, может привести к подаче местными властями исков в суд. В результате разбирательства возможно лишение владельца прав собственности на недвижимость, которую он не может должным образом содержать. На поддержание наших зданий в исправном состоянии (а также на развитие, оплату коммунальных услуг и проч.) УДП необходимо $22 млн. Как видите, заработанных денег на все это не хватает. Не хватает даже с учетом бюджетных ассигнований: в 1997 году на содержание и ремонтные работы из бюджета было выделено $4,013 млн, в 1998-м — $5,84 млн. Ясно, что и этого мало. Поэтому и стоит задача повысить эффективность использования нашей зарубежной недвижимости. То есть сделать так, чтобы наша собственность не просто самоокупалась, а приносила бюджету страны доход.
— И как это сделать?
— Во-первых, необходимо провести инвентаризацию всей федеральной недвижимости за рубежом, определить потребности наших загранучреждений, разделить объекты на функциональные и коммерческие. Во-вторых, нужно провести юридическую экспертизу тех "излишков", которые планируется использовать в коммерческих целях. Зачем это нужно, я скажу чуть позже. А пока отмечу, что уже инвентаризация оказалась довольно трудоемким процессом и растянулась на несколько месяцев.
— И в результате выяснилось, что...
— ...что в настоящее время УДП управляет более чем 700 объектами, расположенными в 70 странах мира. Их общая площадь — 553 тыс. м2. Из них: 258 тыс. м2 — жилые помещения, а 295 тыс. м2 — нежилые. Расположены объекты на земельных участках общей площадью 849 тыс. м2. А рыночная стоимость указанного имущества — около $630 млн.
— То есть инвентаризация завершена и можно начинать выделять здания для коммерческого использования?
— Не так быстро. С одной стороны, в соответствии с Венской конвенцией мы не можем сдавать в аренду объекты, имеющие дипломатический статус,— они считаются территорией государства-владельца, обладают дипнеприкосновенностью, не подчиняются правовому регулированию стран, на территории которых находятся. С другой стороны, если вывести некоторые здания из-под дипстатуса, мы их можем просто потерять. Дело в том, что права на многие объекты до сих пор не переоформлены на Россию, и в зарубежных земельных кадастрах они проходят как собственность СССР. Но пока они имеют дипстатус, их никто не тронет. Вот, например, в Германии нам принадлежит здание, которым когда-то владело семейство Бляйхредеров (основатель этой династии был, кстати, личным банкиром Бисмарка). Когда в фашистской Германии начались гонения на евреев, Гитлер национализировал особняк. А в 50-х годах здание было передано СССР в качестве контрибуции за военный ущерб. Не так давно в Германии началась кампания по возвращению собственности репрессированным евреям. Наследники Бляйхредера предъявили права на конфискованное здание и подали соответствующее прошение в комиссию по разрешению земельных споров. А поскольку Германия — одна из тех стран, которая не признает Россию в качестве правопреемника СССР по недвижимости, на слушания нас не приглашают. Наш адвокат лишь фиксирует, что происходит на заседаниях комиссии. И если комиссия вынесет положительное для Бляйхредеров решение, дело будет передано в суд, и нас могут лишить этого объекта. Так уже один раз было. Есть под Берлином местечко Шторково. Там располагались дачи нашего бывшего торгпредства. А земельный участок, на котором они стояли, когда-то принадлежал еврейской семье. По суду он был им передан. А они уже попросили Россию убрать постройки или продать их за гроши, что мы и вынуждены были сделать.
— И тогда вы решили дать адекватный ответ?
— Что-то в этом роде. Мы решили заняться поиском и обоснованием российских прав на те объекты, которые когда-то принадлежали Российской империи и СССР. Из государственных организаций в настоящее время этим не занимается никто. Поэтому совсем недавно мы предложили Межведомственной комиссии по зарубежной собственности поручить такую работу УДП. Перед этим к нам приезжали представители одной германской адвокатской конторы. Они готовы за свой счет работать в германских архивах, в земельных кадастрах. Многие здания, о которых мы ничего не знаем, они уже отыскали. Но далее речь заходит о компенсации затрат. Предложение немцев были таким: они находят объект, обосновывают российские права на него, мы объект продаем и возвращаем вложенные ими деньги. Я был против. Сошлись на том, что после завершения поисковой и юридической работы УДП создает с этой адвокатской конторой совместное предприятие по использованию найденного объекта. Вместе ищем инвестора, ремонтируем здание, сдаем в аренду. Часть дохода получают инвесторы, часть — немцы, часть — мы. Но и здесь есть один тонкий момент. Для реализации этой схемы нужны четкие нормативные документы, которые определяли бы, в каких случаях УДП имеет право вносить найденные объекты в уставный капитал нового акционерного общества, а в каких — нет. Мы направили соответствующие предложения на рассмотрение Межведомственной комиссии и попросили дать резолюцию, чтобы в результате вышло правительственное постановление. Резолюция появилась, но она предусматривает, что после того как мы найдем объект, он передается нам в оперативное управление и любое отчуждение (в том числе внесение в уставный капитал СП) проводятся только с согласия комиссии. Нас это не устраивает.
— Почему?
— Что значит здание передано в оперативное управление? Это значит, что УДП не может совершать действия, ведущие к отчуждению имущества — к его продаже, приватизации и т. п. По сути, мы можем лишь сдавать его в аренду. Для иллюстрации приведу такой пример. В Ирландии расширяли дорогу, которая проходила мимо одного из наших торгпредств. По плану дорога должна была пройти через участок земли, принадлежащий России. Это крохотный клочок, ничего не решающий и ничего особенного собой не представляющий. Так вот, ирландцы предложили нам, УДП, продать его по цене, в три раза превышающей рыночную стоимость. Мы бы и рады, да не можем. Такое решение может принять только правительство, выпустив соответствующее постановление или распоряжение. Потребовалось более полугода, чтобы оно было принято — буквально в последний момент перед тем, как ирландцы чуть было не отторгли этот участок через суд.
— А что с дорогой?
— Дорога-то построена. Но наш клочок долго мешал завершению строительства. Вся проблема в том, что в вопросе использования зарубежной собственности фокусируются интересы многих федеральных органов исполнительной власти. Принимая решения по тому или иному вопросу, связанному с ее использованием, необходимо учитывать мнения всех заинтересованных сторон, отбрасывать надуманные, узковедомственные аргументы и в итоге находить разумный компромисс. Именно для этой работы и создавалась упомянутая Межведомственная комиссия. К настоящему моменту прошло несколько ее заседаний. Я сам являюсь членом комиссии и постоянно присутствую на заседаниях. Но пока эффективной, а главное, оперативной схемы принятия решений не выработано.
— И поэтому ничего не происходит?
— Отчасти да. Про Ирландию я уже рассказал. А вот еще пример. Есть у нас бывшее торгбюро (филиал торгпредства) в Александрии. Роскошная вилла в центре города, но требующая капитального ремонта. А денег нет. Да и не нужны нам такие большие площади в центре города. Когда у нас был внушительный торговый оборот с Египтом, там работал большой аппарат. Но теперь всего этого нет. И здание пустует. Египтяне предложили нам в обмен на него новую виллу на берегу моря. Нас это полностью устраивает, но ответ мы дать не можем, и египтяне ждут уже почти год. Впрочем, винить одну только комиссию нельзя — она делает все что может. Но ее резолюции носят характер рекомендаций. Окончательное же решение принимает исключительно правительство. Иными словами, пока комиссия не может оперативно проводить свои решения. А в результате мы не можем оперативно решать вопросы, связанные и с управлением уже существующими зарубежными объектами, и с поиском новых.
------------------------------------------------------
Где деньги лежат
В Германии, в Японии, на Ближнем Востоке
Взоры Управления делами президента обращены прежде всего на Германию. И это понятно. По подсчетам Международного экспертного совета по российским материальным и культурным ценностям за рубежом, бывшая советская собственность в этой стране — земли, виллы, банковские вклады — оценивается в $70 млрд. Это только то, что возникло после 1945 года на основе оккупационного права. А есть еще и дореволюционная собственность. Однако, помимо германского, существуют и другие перспективные направления поиска. Например, японское.
Накануне первой мировой войны Госбанк России владел крупнейшим в мире золотым запасом — примерно 1350 тонн (для сравнения: у Банка Англии было 600 тонн, у Банка Франции — 1200 тонн, у Бундесбанка — 750 тонн). В годы войны часть золота была вывезена в другие страны в качестве залога для получения кредитов на закупку оружия и обмундирования для армии. Одной из таких стран была Япония. Россия внесла залог, но кредиты так и не востребовала. Золото осталось в Японии. Интересна история появления в Японии так называемого золота Розанова (см. "Коммерсантъ-Деньги" #22 за 1998 год). В ночь на 30 января 1920 года два японских офицера и русский генерал Сергей Розанов похитили из Владивостокского отделения Госбанка примерно 42,7 тонн золота. Оно осело в японском Иокогамском валютном банке, который в 1945 году влился в Банк Токио — ныне один из крупнейших банков мира, чьи активы соизмеримы с бюджетом России. По самым скромным оценкам, российское золото, осевшее в Японии, стоит сегодня около $2 млрд. Причем без учета набежавших за 80 лет процентов. И это лишь то, что документально подтверждено.
Еще одно перспективное направление — Ближний Восток (Израиль, Ливан, Иордания, Сирия и Египет). В 1923 году Леонид Красин, полпред Советской России в Великобритании, попросил сыскное агентство "Пинкертон" оценить бывшее царское имущество на Ближнем Востоке. Оценка сыщиков — около $100 млрд. Это почти 100 объектов, расположенных на земельных участках общей площадью 270 га (самый полный их список приведен в газете "Коммерсантъ" от 20 ноября 1998 года). Причем два объекта — собор Святой Троицы и здание Русской духовной миссии, расположенные на Русском пятачке Иерусалима, в 1996 году России вернуть удалось. Сами израильтяне оценили собор, здание миссии и землю, на которой они расположены, в $50 млн. Значит, осталось вернуть 99 млрд 950 млн долларов.
ЮРИЙ КАЛАШНОВ