РОССИЯ И КАЗАХСТАН ПОСТАВИЛИ НЕСКОЛЬКО МИРОВЫХ РЕКОРДОВ: ВСЕГО ЗА ШЕСТЬ ЛЕТ ОНИ ОПРЕДЕЛИЛИ ЛИНИЮ ПРОХОЖДЕНИЯ САМОЙ ПРОТЯЖЕННОЙ В МИРЕ ГРАНИЦЫ И УЧЛИ ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ ПОЖЕЛАНИЯ ПРИГРАНИЧНЫХ ТЕРРИТОРИЙ. ТАКОГО В МИРОВОЙ ПРАКТИКЕ НЕ УДАВАЛОСЬ НИКОМУ
Нам — поселок Пригорное и подъездные дороги в районе пограничных пунктов. Казахстану — тоже дороги, водохранилище, инфраструктуру и пахотные земли в Домбаровском районе. Равноценный обмен, 2990 га на 2990 га — таковы итоги делимитации на оренбургском, самом длинном (1876 км) участке российско-казахстанской границы
СИМБИОЗ ИМЕНИ СССР
— Нас этот процесс сдружил, — утверждает Сергей Горшенин, вице-губернатор Оренбургской области и член правительственной комиссии по делимитации границы. Тут же уточняет: — Речь идет не только о переговорщиках, а о России с Казахстаном. Мы показали стремление решать все вопросы взаимовыгодно, невзирая на различия в картах.
Карты не врали, просто правда у них разная. По одним большинство спорных участков принадлежат России. По другим — в основном земельным и лесотехническим - наоборот, Казахстану.
— Дипломаты говорят не «спорные», а «вынесенные за скобки», — уточняет Горшенин. — Так вот, из 16 вынесенных за скобки проблем российско-казахстанской границы — всей границы, около 7590 км — девять вопросов обсуждались по инициативе Оренбургской области. Потому что делимитация дает возможность мирным путем договориться по экономическим правилам игры…
Игра в регионе парная, еще с советских времен; не дружить нет никакой возможности. Внешний торговый оборот Оренбургской области - $3 млрд, каждый пятый доллар идет из Казахстана. Два крупнейших предприятия области — «Уральская сталь» и завод хромовых соединений — ориентированы на тамошнюю руду. Ею, впрочем, зависимость не ограничивается.
— У нас есть нефть, много нефти, — приводит пример Горшенин. — И у нас есть нефтеперерабатывающий завод — хороший, современный. Но ни одного ведра оренбургской нефти на оренбургский НПЗ не идет. А перерабатываем мы казахстанскую нефть, до 2 млн т в год. Почему? Потому что от НПЗ до наших месторождений 500 км и нет трубопровода. А до казахстанских — 150 и трубы проложены лет 40 назад.
В общем, симбиоз из серии «Невидимые нити природы»: если где-то погнили каперсы, то в совсем другом месте обязательно перемрут анчоусы. И наоборот, если одни живы, то и другие здоровы. Так вышло, например, с пограничным Жарсуатским водозабором. Рядом с ним — Карачаганакское месторождение с уймой газа и город Аксай, все казахстанское. Вода им, понятно, нужна. А водохранилище по большинству карт — наше.
— Могли бы встать в позу и сказать: «Наш водозабор, и все тут». Но мы поделили водохранилище пополам, — говорит Сергей Горшенин. — И более того, мы на основе этих шагов доброй воли создали СП. Ежегодно будем перерабатывать до 15 млрд кубов карачаганакского газа, получать денежку. А если бы не договорились по Жарсуату, то в Казахстане построили бы свою газопереработку, планы такие были. И мы бы ни с чем остались.
Соседей вице-губернатор Оренбуржья знает досконально. Особенно восхищается темпами модернизации Казахстана — там, например, 400 км железной дороги отстроили всего за два года.
— Наши держали такую высокую цену на транзит, что выгоднее оказалось обойти российскую территорию, — констатирует Сергей Горшенин. — Кто от этого выиграл? Точно не мы.
ПОЧЕМ ОЧИСТКА?
— 144 000 рублей в год, — называет цифру Василий Обрященко, ведающий в мэрии Новотроицка земельным вопросом. — Столько Новотроицк платит Казахстану за аренду Пригорного. И ничего, кроме благодарности, к казахам не испытываем: $5000 — это не цена...
До мэрии Обрященко служил на Орско-Халиловском металлургическом комбинате, ныне «Уральская сталь». Занимался, в числе прочего, тем же Пригорным, числившимся на ее балансе. С «Уральской стали», правда, Казахстан брал побольше — $23 000, но все равно по-божески. При том что в Пригорном — очистные сооружения всего Новотроицка; выстроили, разумеется, в те времена, когда о границах между РСФСР и КазССР как-то не задумывались. А в самом городе — два металлургических завода (те самые, которые на казахстанской руде), всякое другое производство и сто с лишним тысяч жителей. Оставлять всю канализацию за границей — в случае чего бомба почище ядерной выйдет. Во всяком случае куда грязнее.
— Два раза послы выезжали на место, — вспоминает процесс переговоров Андрей Великанов, мэр Новотроицка. В должности он уже пятый год, не прочь войти в историю города как собиратель земель. — Трудно шло, очень трудно.
— Пока все вместе не выехали в Пригорное, никак не могли договориться, - подтверждает вице-губернатор Горшенин. — А так — встали мы в поле под дождем, разложили на капоте карты, как маршал Жуков. «Мужики, — говорим казахстанцам, — глядите: вот город, вот поселок с городскими коммуникациями. Друг без друга они не могут. Давайте решим этот вопрос так, чтобы правнуков наших не смешить».
Решили, по мнению мэра Великанова, процентов на 98 — хотя по цифрам выходит не совсем так: 1200 га Пригорного и его окрестностей получили мы, а 300 — Казахстан все же не отдал. На них — скважина водозабора, коллектор, участок ЛЭП.
— Говорят, чистая экономика: земли эти вроде бы уже в частной собственности, — объясняет Великанов. - Я, правда, думаю, что еще тут и политика есть. Восточная мудрость: хоть что-то да оставить себе, на всякий случай.
Случая, однако, не представится. Андрей Великанов собирается устраивать скважину и прочее на российской стороне. Цена вопроса — миллионов 40. Рублей.
— Если бы, не дай бог, пришлось все очистные сооружения заново отстраивать, то на большие миллиарды бы влетели, — говорит мэр Великанов.
ОТ ВОСЬМИ ДО ВОСЬМИ
Комедию «Закон есть закон» с Бурвилем и Фернанделем видели: пограничный городок, линия границы проходит через трактир? Так вот, в Пригорном ничего похожего: пивной бар полностью на казахстанской стороне и к тому же закрыт по ветхости. И казахи в поселке только этнические, а паспорта у них наши. Как практически у всех 800 пригорненцев. И власть наша, от главы поселка до участкового. Только земля казахстанская, но будет российской, если новую границу на всех уровнях утвердят.
Школа в Пригорном — иначе говоря, Новотроицкая средняя школа № 5 - центр здешней жизни: полтораста учеников, клуб-дискотека и спортзал-качалка. Все остальное - на «большой земле», в Новотроицке, куда еще добираться 15 км через реку Урал и упрощенный пограничный пост. Российский.
— Больше проблем с нашими пограничниками, чем с казахстанскими, — уверена Надежда Лысунова, завуч школы № 5. — Те иногда могут приехать, скотину нашу согнать, если она за пруд зайдет, — да, за прудом арендованная земля кончается. И грибы-ягоды не дают собирать. Но тут тоже понятно: их земля, в своем праве. А российские все делают для того, чтобы мы чувствовали себя в изоляции.
На самом деле ничего особенного пограничники не делают. Работают в режиме упрощенного перехода: граница для жителей Пригорного открыта с утра до вечера, с темнотой закрывается — зимой, значит, можно ездить от восьми до восьми с технологическим перерывом на час. Для тех, кто из Новотроицка, въезд идет по спискам мэрии — пожарная, милиция, военкомат, налоговики (а как иначе, если ларек в Пригорном есть?) и прочие службы. Остальные — по отдельным заявкам.
— Закон о госгранице говорит: обращения граждан рассматриваются не более чем в месячный срок, — разъясняет старший лейтенант Вячеслав Стебловский, начальник пограничной заставы «Новотроицк». — Никто, однако, не мешает рассмотреть бумагу, например, за день. Или даже быстрее, если вопрос ясен.
За год с небольшим старлей Стебловский заработал сложносоставную репутацию упертого законника с человеческим лицом. Штрафует все, что неправильно движется на границе: городских рыбаков, переплывающих Урал на тот берег за лучшей рыбой, коммерсантов-бутлегеров с казахстанской водкой (по 30 за поллитра) и прочих. Но, по отзывам жителей, без нужды не зверствует. Хотя за все неурядицы пригорненцы винят именно его.
— Дочь свою я могу пригласить к себе только на определенное время суток, — говорит Наталья Мушинская, директор школы № 5. — Написала, допустим, в заявке, что она у меня до часу дня — в час ровно она должна выехать обратно, иначе в следующий раз разрешения не дадут.
— А ко мне сестра из Орска теперь по упрощенному приехать не может, — продолжает завуч Лысунова. — Только через таможню в Орске, четыре часа очереди в лучшем случае.
— Плиту в школе поменять — целое дело, мастеру каждый раз новое разрешение выбивать надо, — жалуется Александр Выборнов, физрук. — И даже в больницу в город отсюда нельзя попасть, если у пограничников перерыв. Женщину недавно с онкологией везли — как и все, час промаялась на холоде, пока границу открыли.
У мэра Великанова тоже есть целый ворох пограничных историй про пригорненский анклав. Например, про бытовой газ, который идет туда из Новотроицка — из России для россиян, и ни для кого больше. Таможня наша, российская, недавно усмотрела в этом деле экспорт и потребовала с города пошлину. Андрею Великанову, конечно, лестно было ощутить себя кем-то вроде главы «Газпрома», но не настолько, чтобы платить за это удовольствие из городской казны. Обратился в Оренбург, там разобрались и вопрос сняли. Осадок, однако, остался не только у мэра.
— Кладбище наше посетить — и то надо список составлять, — говорят в Пригорном. — Скорее бы уже решили все.
Решение, судя по всему, близко. У Вячеслава Стебловского стали появляться новые посетители-просители — из контор по недвижимости: хотят глянуть, что за собственность в Пригорном и почем.
— Это они вовремя, — говорит старлей, когда очередная дама-риелторша уходит. — Сейчас цена на приличный кирпичный дом в Пригорном со всеми удобствами, хозпостройками, большим огородом-усадьбой — 500 000 рублей. На «большой земле» таких цен уже давно нет.
* * *
«Мы поднимаем флаг и заявляем: мы — интеграционная лаборатория СНГ», — говорят в администрации Оренбургской области, когда речь заходит о делимитации границы. Бедный СНГ: полтора десятка лет — и только лабораторные испытания. Хотя, с другой стороны, все лучше, чем никогда. Особенно если вопрос с границей действительно решается. И в числе прочего количество объектов, которые мы арендуем у Казахстана, сокращается ровно вдвое. Да и то, наверное, потому, что Байконур — а именно за него РФ продолжает платить соседям деньги ($115 млн в год, как за 23 000 Пригорных) — находится слишком далеко от оренбургского участка границы.