Госнаркоконтроль выступает за возвращение советской системы принудительного лечения. В Госдуме готовится соответствующий законопроект
«Наше отношение к употреблению наркотиков является не чем иным, как отражением нашего же страха перед наркотиками и перед людьми, их употребляющими», — написал один американский ученый в период расцвета наркомании в его собственной стране.
Заметим, что ученый не стал упоминать алкоголиков. Видимо, потому, что страх рядового гражданина перед наркоманами не сопоставим со страхом перед алкоголиками (если отношение к последним вообще можно охарактеризовать тем же словом). Ведь рядом с пьяницами жило и живет большинство. С ними свыклись. От них понятно чего ожидать. Наркоманов же «не по телевизору» видели единицы (максимум десятки). И их воспринимают как инопланетян с враждебной планеты.
Алкоголик свой, родной. Наркоман чужой, засланный казачок. Даже представители православного духовенства намекают на то, откуда вся эта зараза. Наркомания, считают они, это происки антихристов с дикого Запада. Не с иных планет, но из других сторон света. Хотя Запад для многих из них и есть иная планета.
Питие простому человеку понятно. Потребление наркотиков для него покрыто тайной, загадочно. Отторжение и брезгливость вызывает даже сам способ употребления — колоться. Противоестественным (и от того страшным) считается введение инородного вещества непосредственно в кровь с нарушением целостности тела. Это не сравнимо по негативному эмоциональному накалу с обычным глотанием (залить за воротник), пусть и в неумеренных количествах.
Кстати, о количестве. Для сегодняшнего среднестатистического россиянина всякий, кто хоть раз употребил наркотики — наркоман. Но, понятное дело, не каждого из тех, кто пьет с завидным постоянством, он назовет алкоголиком. Традиции, однако.
Отношение к потребителю наркотиков носит выраженный иррациональный характер. Отсюда и страх. Считается, что эти люди менее предсказуемы и явно опаснее алкоголиков. Но факты не подтверждают обывательского взгляда на проблему. Доля «пьяной» преступности в России составляет 21,2 процента, а наркотической — «всего лишь» 0,4, утверждают в МВД.
То есть запротоколирован факт: алкоголик более чем в 50 раз опаснее наркомана! Почему же так боятся именно наркомана? Некоторые ученые назвали это явление моральной паникой. И думаю, они правы, поскольку предлагаемые меры борьбы с «белым змием» (для непосвященных: героин — порошок белого цвета) часто нервические, хаотичные и морализаторские.
Исключительно иррациональным страхом можно объяснить появление в России в наши дни законодательной инициативы по восстановлению практики принудительного лечения наркоманов. (От бешеной собаки обычно прячутся в доме. Но можно ведь и саму собаку запереть в будке. Результат тот же, но настроение лучше.)
С предложением вернуться к практике принудительного лечения выступили в декабре депутаты Государственной думы и руководство Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков. Их не хотелось бы упрекать в избыточной эмоциональности. Ведь мы ждем от них бесстрашия и хладнокровия. Но так ли это на практике?
Идея заставить наркомана лечиться и не ждать, пока он созреет, существовала в обществе давно. И нельзя сказать, что отмена в начале 90-х советской практики принудительной терапии алкоголиков в лечебно-трудовых профилакториях (ЛТП) была воспринята на ура. «Если враг не сдается — его уничтожают», — считал пролетарский писатель. «Если наркоман не хочет лечиться, его надо заставить», — девиз сегодняшних борцов за здоровое общество.
О том, что лечить наркоманов необходимо, никто не спорит. Вопрос в том, как это сделать: путем репрессий или путем сотрудничества с ними как с больными людьми.
К чему же стремятся сторонники закона о принудительном лечении? Чего они хотят добиться, предлагая за одно лишь употребление наркотиков (не за наркопреступление) помещать больных за решетку в специализированные закрытые учреждения?
Поборники этой меры говорят, что желают помочь заблудшим и проявить заботу о ближних и страждущих. Полагают, что, изолировав наркомана в колонию (извините, больницу специального типа), этим улучшат обстановку в семьях и обществе, помогут наркоманам одуматься.
Я верю в чистоту помыслов адептов принудительного лечения. Но думаю, что они все же заблуждаются. Их цели вряд ли достижимы. А благими намерениями известно куда вымощена дорога.
Обратим внимание лишь на некоторые доказанные факты.
Так, замечено, что почти 100 процентов наркоманов, вышедших из мест лишения свободы, даже в случае, если они за решеткой не кололись, через месяц после освобождения — не позднее — вновь начинают употреблять наркотики. Причем именно в этот период наиболее часты смерти от передозировок. Ведь их тяга к наркотику — это симптом болезни, который надо лечить. А изоляция — не метод лечения. Доказано.
Известно, что эффективность добровольного лечения от наркомании не превышает в российских условиях 15 процентов. Трудно себе представить, что, принудив больного к лечению (видимо, здесь без насилия не обойдутся), стоит ожидать лучшего результата. Можно предполагать, что, зная об этих фактах, сторонники ЛТП имеют в виду какие-то иные, нелечебные цели принуждения к терапии. Может быть, никто и не ставит первоочередной целью излечить больного, помещая его за решетку, ратуя за предложенный законопроект?
И еще. Как себе представить процесс принудительного лечения? Будут ли больного привязывать к кушетке и насильно вводить лекарство от наркомании? А оно есть? Или заставят пройти сеансы электросудорожной терапии и стереотаксическую операцию на мозге по разрушению мифического центра удовольствия?
Сторонники ЛТП признают, что наркомания — социальная болезнь, то есть заболевание, характеризующееся признаками общественной опасности. И что принудительное лечение уже существует в других областях медицины при сходных патологиях. Психиатры, говорят они, нередко лечат психически больных без их доброго согласия, фтизиатры проводят терапию туберкулеза в закрытых на ключ помещениях. И главное — добиваются успеха. Так ли это?
Да, так. Но забывается тот научный факт, что и от туберкулеза, и даже от шизофрении лекарства есть! По крайней мере, есть методы, позволяющие избавить пациента от острой симптоматики, которая и является потенциально социально опасной. После выписки такой человек может быть либо полностью здоровым без поддерживающего лечения, либо будет здоров, если выполнит условие продолжать принимать таблетки. Его социальная опасность пройдет, только если пройдет его болезнь.
Но от наркомании целебной микстуры, к сожалению, пока нет. А процедуры типа кодирования, шоковой терапии давно отвергнуты мировым наркологическим сообществом как по причинам исключительно научным, так и по этическим основаниям.
Трудно себе представить, что, испытав унижение принудительным лечением, наркоман захочет после «выписки» с благодарностью принимать из рук «любимого доктора» таблетки. Его только силой-то и можно будет водить к врачу.
Вот и получится, что будет у принудительного лечения начало, но не будет у него конца.
Сторонники ЛТП говорят, что вот даже в демократической Швеции есть подобное. Но по непонятным причинам умалчивают, отчего этого нет ни в одной из остальных 26 странах — членах Европейского союза, почему все критикуют эту самую скандинавскую практику, почему официальная позиция Управления ООН по наркотикам и преступности отвергает целесообразность и этичность принудительного лечения больных наркоманией.
Кроме того, сторонники говорят: ну пусть хоть семья ненадолго отдохнет от больного, пока наркоман побудет за решеткой ЛТП.
Но при чем здесь тогда лечение? Зачем изоляцию с целью помочь родным больного называть лечением? Зачем ставить врачей в положение охранников — «санитаров леса»?
Принудительное лечение наркомании по сути своей нонсенс. И не лечение, и не помощь. (Насильно мил не будешь.) Только лишь кара за болезнь. Благодарности от пациента точно не дождешься. А озлобления и недоверия — сколько угодно. Цель лечения благородна, а вот методы перечеркивают ее достижимость.
Лет четыреста назад шизофреников одевали в кандалы. В наше время в России наркоманов приковывают к батареям отопления. Пока только родственники. Неужели настало время узаконить подобное лечение? И призвать на помощь общественность?