В наступившем году женщины России начнут получать по 250 тысяч рублей за рождение второго ребенка. Но демографы не прогнозируют всплеска рождаемости. Почему?
Худенькая брюнетка Ольга — с виду типичный «белый воротничок», преуспевающий и почти беспроблемный. Она работает в дочернем банке крупного иностранного банка, к офису подъезжает на изящном авто; ездит в отпуск и приходит на корпоративные вечеринки с таким же элегантным и эффектным, как она сама, молодым человеком. И лишь немногие близкие люди знают, что за судьба прячется за этим гламурным фасадом.
ПЕРВОПРОХОДЕЦ ПОНЕВОЛЕ
Ольге тридцать пять, но ее фигуре может позавидовать и восемнадцатилетняя. Когда самой Оле было восемнадцать, она выиграла конкурс красоты в родном провинциальном городе, но об этих временах вспоминать не любит.
— Это сейчас, выиграв конкурс, можно подписать контракт с модельным агентством и начать делать карьеру. Тогда, в конце 1980-х, нам раздали смешные призы, и за нами стали увиваться местные кооператоры и бандиты, домогаясь известно чего.
С одним из назойливых ухажеров Ольга начала встречаться. «Чтобы остальные отстали», — смеется она сейчас. Тогда было не до смеха: узнав, что королева красоты беременна, кооператор Сережа просто испарился.
— Меня все жалели и говорили, что жизнь сломана. Но мне повезло — на нашем инязе читал курс лекций очень хороший американский психолог: при позднем Горбачеве американцы часто к нам приезжали. Боб сказал, что мне нужно-то всего ничего: не бросать институт, найти оплачиваемую работу, нанять ребенку няньку и иметь хороший секс: «Сядь на таблетки и будь готова к сексу всегда. Нет человека, за которого хочется выйти замуж, — найди нормального здорового любовника. Будь в форме и получай удовольствие от жизни, тогда сложится и карьера». Сейчас нечто такое можно прочесть в любом женском журнале, а в те годы подобные слова вгоняли в шок. Но на таблетки я села. Мои первые любовники не знали, как себя вести, видя, что я отношусь к сексу как мужчина. То есть хочу выжать максимум удовольствия и не боюсь залететь. Они к такому не привыкли.
Окончив пединститут, Ольга оставила внука бабушке и уехала в Москву. Программист Олег — третий за десять лет бойфренд. С ним на пару они снимают крохотную «двушку» в подмосковной хрущевке, каждые полгода покупая регистрацию. Загранпаспорта, как и регистрация, куплены через фирму, а когда Ольге пару раз надо было съездить в Европу одной, ей едва не отказали в шенгенской визе из-за того, что по документам она не замужем. Надежд обрести свой угол у симпатичной пары нет: денег хватает на отпуск и гаджеты, но не на квадратные метры. Двум яппи все это порядком поднадоело, и год назад Олег подал документы на иммиграцию в Канаду по категории независимых специалистов. В документы вписаны Ольга и ее сын: канадские власти признают гражданский брак и дают право привозить с собой гражданских супругов.
— Сыну уже шестнадцать, и отъезд был бы хорошим решением проблемы с армией, — замечает Ольга. — Все бы ничего, но мама буквально оборвала телефон: «Оленька, слезь с чемоданов, прекрати блуд, распишись с Олегом и рожай второго».
— И вы послушаете маму? — интересуемся мы.
— Нет. При моих доходах «материнский капитал» я зарабатываю меньше чем за полгода. Эти деньги были бы мне интересны, если бы я смогла, допустим, через месяц после родов вернуться к работе. Но как я вернусь, если никаких яслей на семь верст кругом нет? Да и будь этих яслей хоть море, никто их нам не даст из-за нашей временной прописки. Так что второго рожу разве что в Канаде, если нас туда пустят. А первым ребенком ради денег за второго рисковать не стану. Вы понимаете, о чем я?
Мы понимающе киваем: получается, что наш средний класс ни за какие деньги рожать не будет. И идем к демографам за разъяснениями.
ВЫГОДНЕЕ ОСТАТЬСЯ НА РАБОТЕ?
В ответ на просьбу «Огонька» дать прогноз, как «материнский капитал» повлияет на рождаемость, известный российский демограф Анатолий Вишневский разводит руками:
— Точного прогноза вам сейчас не даст ни один специалист. Возможно, будут какие-то кратковременные пики, а некий ажиотаж уже есть. Коллеги рассказывали мне, что, когда президент впервые озвучил цифру возможных выплат, некоторые женщины даже делали аборт и откладывали новое зачатие до момента, когда ребенок точно родится после первого января. Но все это — суета сует и всяческая суета: реального устойчивого беби-бума не будет. Об этом говорит печальный опыт всех стран, где проблему пытались решить таким же кавалерийским наскоком.
— Но ведь деньги-то немаленькие. Многие российские семьи таких денег сроду в руках не держали. Неужели никто на это не польстится?
— Если кто-то и откликнется на выплату, то точно не средний класс, потому что эти люди умеют считать. Очень несложный подсчет показывает, что во многих регионах, особенно в столицах, квалифицированная работающая женщина получит те же самые деньги, просто оставшись на своей нынешней работе. А раз так — рожать второго ребенка ради денег в этих семьях не будут. Хотя, если родят, от денег вряд ли откажутся: дают — бери.
— Но тогда, может быть, прав московский мэр Юрий Лужков, который говорит, что женщине надо дать не только денег, но и больше времени на воспитание ребенка? Продлить послеродовой отпуск до семи лет — до момента, когда отпрыск пойдет в школу.
— На первый взгляд идея красивая. Но длинный послеродовой отпуск еще нигде не повышал рождаемость. Мировая практика говорит ровно об обратном: женщины больше рожают там, где могут максимально быстро вернуться к работе после родов.
— А чем это объяснить? Получается, что женщина охотнее рожает, когда общество не смотрит на нее, как на ходячий инкубатор? Хорошенький парадокс...
— Возможно, это именно так, но гадать не буду. Известно другое: труд образованной женщины востребован на рынке, а дальше будет востребован еще больше — это мировая тенденция; она в какой-то мере коснется и нас. И семилетний послеродовой отпуск никак не вписывается в эту тенденцию: рынок занятости не заинтересован в том, чтобы с него на столь долгий срок уводили хорошие руки и головы.
— А женщина со спокойной душой рожает детей только тогда, когда общество позволяет ей заработать свои деньги и таким образом подстраховаться на случай развода?
— Во всяком случае, в странах юга Европы, где женщины чаще остаются домохозяйками, нет никакого беби-бума. Рождаемость стала расти на севере континента, где больше работающих женщин и меньше зарегистрированных браков. То есть меньше домостроя.
— Но ведь наши ревнители традиционных ценностей говорят, что только домострой вытащит нас из демографической ямы. Женщина должна быть в законном браке, босая, беременная и на кухне.
— Ну, они много чего говорят. Помните, депутат Госдумы Александр Крутов предлагал дать мужьям право запрещать жене делать аборт? Мы предложили посетителям сайта «Демоскоп Ру» предсказать последствия принятия такого закона — хотя, скорее всего, он вряд ли будет принят. И как вы думаете, что показал интерактивный опрос?
— Что, если закон пройдет, станет меньше абортов.
— Не угадали. По мнению посетителей нашего ресурса, станет меньше зарегистрированных браков. Женщины либо не станут регистрировать брак, либо уйдут из семьи, где ими смогут командовать.
НЕ ПРИКАЖЕШЬ
Большинство российских демографов сходятся в одном: в более или менее демократическом государстве нет способов приказать женщине рожать больше. На кнут женщина точно не отреагирует, а пряник возьмет не всякий. Интересен опыт Скандинавских стран: там самая высокая в Европе рождаемость среди коренного, а не пришлого населения. И это при том что азы контрацепции скандинавы выучивают еще в школе, сексуальную жизнь начинают довольно рано без всякой регистрации отношений и очень часто не регистрируют брак вообще. В странах севера Европы — самая высокая женская занятость на континенте, если не в мире. По меркам российских фундаменталистов, женщины Скандинавии в принципе не должны рожать, поскольку погрязли в блуде, карьеризме и феминизме. Почему же они рожают, да еще и больше всех в Европе? Напрашивается парадоксальный ответ: потому что им не приказывают рожать, а дают возможность сделать это комфортно и беспроблемно когда хочется, а не когда велено.
Скандинавы изначально сделали ставку на улучшение качества жизни ребенка, а не на увеличение количества рождений. Дешевый и качественный детский сад, доступное образование — для каждого малыша, независимо от того, родился ли он у одинокой женщины, в зарегистрированном союзе или в сожительстве. Не случайно именно в Скандинавских странах женщины почти безболезненно сочетают семейную жизнь с экономической и политической активностью. И вложения не пропали даром: рождаемость не стала африканской, но не стал африканским и человеческий потенциал: это здоровые, ухоженные дети, которые вырастут образованными и найдут свое место на рынке труда, а не сгинут в племенных войнах.
В России с самых высоких трибун довольно много говорят о том, что мы должны уйти от сырьевой экономики, для чего нам нужны образованные люди. Мы постоянно слышим заклинания о необходимости растить и поддерживать свой средний класс. Но на практике именно женщинам из среднего слоя в России очень трудно родить ребенка и быстро вернуться на рынок занятости. Сфера дошкольного образования не реформирована, на этом рынке нет конкуренции. Ясли или сад рядом с домом или работой, куда твоего ребенка возьмут независимо от прописки, — несбыточная мечта, глюк, артефакт. Возможно, авторы идеи о «материнском капитале» просто не подумали о том, что выплаты не сработают без системных реформ. Тогда есть шанс, что по ходу дела граждане начальники обнаружат очевидный просчет и займутся реформой дошкольного образования. Но не исключено, что на детей «белых воротничков» изначально никто не рассчитывал, а выплата за второго ребенка была ориентирована на бедные, малообразованные семьи из глубинки, чьи дети пойдут не в вуз, а в армию. Если это так, то «материнский капитал» — мера, направленная исключительно на сохранение армейского призыва. Но в любом случае, как только упадут цены на нефть и газ и шальные деньги в бюджете кончатся, проект придется свернуть. Если бы проект создал новые рабочие места в частных садиках и яслях и дал возможность образованным женщинам быстро вернуться к работе — у него был бы финансовый запас прочности. А так его нет и в помине.
Что ж, Виктор Черномырдин сказал один раз и на все времена: хотели, как лучше...
Фото ИГОРЯ ЗОМИНА/ИТАР-ТАСС