Начиная с валенка

Владимир Войнович с женой

Журнал «Огонек» и телеканал «Домашний» представляют неизвестные библиотеки известных людей

Александр ШАТАЛОВ, телеведущий

Выход третьей, завершающей части книги «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» совпал с 75-летием Владимира Войновича. Последнее время писатель увлекается живописью, и его рабочий кабинет служит ему одновременно и домашней библиотекой, и художественной мастерской.

Владимир Николаевич, откуда пошла ваша фамилия — Войнович?

Правильнее говорить Во’йнович. Твардовский называл меня именно так. Это сербская фамилия. В русской истории известен адмирал, граф Марк Иванович Во’йнович, один из основателей Черноморского флота, командир Севастопольской эскадры, герой Русско-турецкой войны. А вообще основателя нашего рода звали Воин, так по-сербски называется военачальник, и был он воеводой короля Стефана Дичанского, первое упоминание о нем относится к 1325 году. Кроме того, он был женат на королевской дочери. Сколько же прошло поколений, но оказывается, я лишь 16-й потомок этого человека. Всего-навсего.

У вас могут быть претензии на сербскую корону…

Хм… да, было бы смешно.

Какие книги вы читали в детстве?

Моего отца арестовали, когда мне было четыре года, наша семья переезжала с места на место, и никакой библиотеки у нас не осталось. Потом была война, эвакуация. Я оказался на Украине с теткой и бабушкой — папиной мамой. И у нее было Евангелие от Матфея, единственная в доме книга. И она мне это Евангелие читала без конца, дочитывала, потом начинала опять. И мы с ней все обсуждали. Я вообще рано начал читать, может быть, лет в пять. У нас на хуторе, мы тогда жили в Ставропольском крае, оказалась книга Аркадия Гайдара «Школа». Мне было уже девять лет, и я захотел эту книгу сначала просто посмотреть. Но оказалось очень захватывающее чтение. Это была первая книга, прочитанная мною от начала до конца, когда я получил настоящее удовольствие от чтения. Прошло много лет, я уезжал за границу (а у меня уже была довольно большая библиотека) и нужно было выбирать, что взять с собой. Я снял с полки томик Гайдара и подумал: вот это, пожалуй, не буду брать. Открыл книгу, помня, что в детстве она мне нравилась, и опять не смог оторваться.

В юности у вас, кажется, не было письменного стола?

Я жил в общежитии. У нас между двумя комнатами был предбанничек, в котором хранились рабочие робы, обувь, валенки. У меня была большая амбарная книга и детский стульчик. Я садился на этот стульчик, ставил перед собой валенок, клал на валенок амбарную книгу и писал. Двери открывались со стороны правого уха, открывались со стороны левого уха, хлопали, а я сидел и писал. Там я начал писать первые главы «Чонкина».

Ваши книги можно сравнить с миной замедленного действия: попадая в Россию, они иногда взрывались…

Когда я еще был здесь, в Советском Союзе, мои книги уже были запрещены, и если их находили, у человека возникали большие неприятности. Я помню, как одного из читателей поймали с моими книгами. Он потом стал президентом Грузии — это Звиад Гамсахурдиа.

Вы начинали как поэт. А сейчас пишете стихи?

Пишу, но очень редко. В 60-м году, когда у меня напечатали в «Новом мире» первую повесть, я сразу бросил писать стихи и не писал их лет 25. А потом вдруг написал одно стихотворение, потом еще одно… Меня спровоцировал Булат Окуджава. Это было в 1985 году, я жил под Мюнхеном, в изгнании. И вдруг 9 мая 1985-го, в свой день рождения, у нас в гостях без всякого предупреждения появляется Окуджава. Он говорит: «Я приехал, можно я у тебя поживу?» Я был так взволнован его приездом, что, когда он уехал, долго не мог прийти в себя, ходил и бормотал что-то под нос. Сначала приходили в голову строчки Пушкина: «Мой первый друг, мой друг бесценный…» А потом вдруг раз — и написал стихотворение — в подражание Окуджаве…

Откуда пошло увлечение живописью?

Я много лет занимался литературой, писал, писал, писал… и наступил какой-то момент, когда мне стало это очень скучно. Я садился за компьютер, я знал, что хочу написать, но не мог написать ни строчки. А нам тогда подарили одну любительскую картинку. Что-то в ней не хватало, и мне захотелось ее подрисовать. Я купил ученические краски, взял кисточку и нарисовал фон. И вдруг увидел, что картина заиграла. Я не ожидал такого эффекта. Я стал рисовать еще и еще и вдруг понял, что сошел с ума. Мне было уже 62 года, и до этого я никогда не рисовал. Я вскакивал ночью, рисовал, я совершенно помешался… Это так же, как и с литературой. У меня бывали взрывы. Когда я писал книгу о Чонкине — у меня был взрыв. Обычно я пишу все-таки спокойнее — встаю, пью чай или кофе, раскачиваюсь, потом сажусь за компьютер и пишу. А это был взрыв. Если это сравнивать с любовью, это как медовый месяц. 

Следующий выпуск передачи «Библиотека «Огонька» в субботу, 1 декабря, в 9:30. О своей библиотеке расскажет телеведущая Елена Малышева.

Фото АЛЕКСАНДРА ШАТАЛОВА

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...