Очень странная история,—с тревогой сказала она.—Ты же знаешь, что мой Миша был когда-то военным?
— Подводником?—неуверенно предположил я.
— Ну да,—сказала она, и я обрадовался: надо же, угадал.
— И он днем хотел поехать на встречу с однополчанами. Его долго не было. И вот я позвонила, а трубку взяла женщина. Я спрашиваю: «Вы кто?» А она говорит: «А вы кто?»
— Рано или поздно этим и должно было бы закончиться. Мне всегда так казалось,—честно сказал я.
— А я ей говорю: «Я жена».
Я подумал, какое мужество понадобилось этой хрупкой женщине, чтобы произнести эти слова.
— А она?—переспросил я.
Для этого мне тоже потребовалось некоторое мужество.
— А я ее спрашиваю: «А вы?» Она говорит: «А мы с ним в машине едем. Только он не может разговаривать сейчас».
— Ты спросила, почему?
— Да, спросила. И она говорит: «Потому что он без сознания». Он упал на входе в метро «Юго-Западная». Шел-шел и упал.
— Ты спросила, он пьяный был?
— Очень. Он был очень пьяный. Но теперь уже даже нельзя сказать, насколько он был пьяный. Он же без сознания.
— И что ты будешь делать?
— Вот я и не знаю. Я как раз тебе звоню—посоветоваться: ехать к нему или не ехать. Понимаешь, если я сейчас поеду к нему, то мне кажется, это будет очень неправильно. Ведь я ему все время говорила: «Ты слишком надеешься на свои силы». Он всегда думает, что в таком состоянии дойдет. И доходит. Открывает дверь, входит в квартиру—и падает. А я ему говорила, что так надеяться на себя нельзя. Рано или поздно что-то случится. Вот и случилось.
— Так, может, он подумал, что дошел?—предположил я.—И упал с каким-то даже облегчением?
— Какая теперь разница?—раздраженно сказала она.—Вопрос: ехать или не ехать?
Так она думала еще около часа. За это время он очнулся и запретил ей ехать к нему.
— Ты слишком долго думала,—сказал он.—И я все решил за нас двоих. Я давно собирался тебе это сказать: ты была права, когда говорила, что я могу не дойти до дома.
— Родной,—закричала она,—я еду к тебе! Держись!