На столе ведущего специалиста Волго-Вятского филиала Российского авторского общества (РАО) Татьяны Помошниковой среди кип документов и бумаг лежит видеокамера—главное оружие борца за авторские права в современной России. С ней Татьяна Викторовна прошлой осенью посетила нижегородское кафе «Мечта». Заказала салат, шашлычок. И под эту немудреную закуску сняла на видео все, что творилось, точнее, звучало в кафе.
Запись стала доказательством незаконного использования фонограмм. Теперь по решению суда владельцы «Мечты» должны выплатить 25 тысяч рублей Трофиму за песню «Снегири», а также по 15 тысяч рублей композиторам песен «Ланфрен-ланфра», «Нежность моя» и «Натали».
— Общая сумма компенсаций могла быть выше, потому что песен звучало больше,—объясняет женщина.—Но у меня в камере батарейки сели, и я успела записать только четыре.
Сейчас Помошникова готовится к суду с другим ресторатором. В том, что ему тоже придется раскошелиться, она не сомневается. С 1 января 2008 года в России вступила в силу 4-я часть Гражданского кодекса, ужесточившая ответственность за нарушения авторских прав. Теперь музыкальным налогом облагаются даже парикмахерские, сауны, бани и маршрутные такси. В Мордовии прокурорские проверки по исполнению 4-й части ГК добрались до школ. Стражи правопорядка выясняют, какая музыка звучит на школьных дискотеках и внеклассных вечерах. И есть ли у учителей разрешения на публичную прокрутку песен. С нежелающих добровольно платить за музыку правообладатели могут в судебном порядке требовать компенсации в размере от 10 тысяч до 5 миллионов рублей.
— В наших исках нет заоблачных цифр,—говорит руководитель Волго-Вятского филиала РАО Максим Королев.—Обычно мы требуем не более 30 тысяч рублей в пользу одного автора. Но, как правило, чаще всего нарушаются права сразу нескольких композиторов. Поэтому и набегают кругленькие суммы.
ПРАЙС-ЛИСТ
Волго-Вятский фронт борьбы за авторские права Максим Королев возглавил три года назад, после ухода из правоохранительных органов. Сейчас о его милицейском прошлом напоминают разве что брошюры с законами на столе. Слева в шкафу—книги по искусствоведению и музыкальные диски. На стене—большая репродукция портрета классика русской драматургии Александра Островского, основателя первой авторской организации в России. Впрочем, вряд ли автор «Грозы» предполагал, какие грозы с его легкой руки будут громыхать спустя сто с лишним лет над отечественными коммерсантами, не имеющими никакого отношения к искусству. Так, из 26 млн рублей авторских сборов Волго-Вятского филиала в прошлом году 8 млн составляли сборы за «большие права». Это отчисления авторам от драмтеатров и филармоний за пьесы и музыкальные произведения. Остальные 18 млн за «малые»—прокрутка песен в общественных местах. В целом по стране отчисления в РАО составили порядка 1 млрд 700 млн рублей. Но сумма сборов будет расти.
— Только с начала этого года наш филиал заключил около 180 договоров с предпринимателями,—рассказывает Королев.—Всего же в Нижнем Новгороде соглашениями об уплате авторских сборов охвачено более 60 процентов точек общепита и примерно 20 процентов торговых точек. Предприниматели понимают, что выгоднее подписать соглашение, нежели потом через суд выплачивать компенсации авторам.
Королев показывает прайс-лист с тарифами РАО. Все потенциальные плательщики в нем подразделены на группы и подгруппы, и для каждого установлена своя такса. В одних случаях «музыкальный налог» привязан к площади, в других—к количеству посадочных мест или обороту предприятия. Например, бару или кафе с количеством посадочных мест от 41 до 50 положено отстегивать «творцам» по 1500 рублей в месяц, ресторану с таким же количеством посадочных мест—уже 2500. С торгового зала площадью от 101 до 300 квадратных метров причитается 1300 рублей. А вот парикмахерской, в которой играет радио,—300.
Как и во всякой солидной фирме, в РАО предусмотрена система скидок для клиентов. Для городов с населением от 1 до 1,5 млн человек действуют понижающие коэффициенты—0,85, а для населенных пунктов с населением менее 10 тысяч—0,5. Сетевые предприятия могут рассчитывать на скидки в зависимости от количества филиалов. Тех же, кто не желает встраиваться в эту систему, ждут судебные процессы.
— Хотя пока мы все же стараемся действовать методом убеждения,—говорит Королев.—Выходим напрямую на организацию, нарушающую закон, предлагаем подписать соглашение с нашей организацией. Если же метод убеждения не действует, то обращаемся в суд.
УКЛОНИСТЫ
Всего в Волго-Вятском филиале РАО вместе с представителями в других городах работают 15 человек. Поэтому сотрудники убеждают коммерсантов, точнее, развозят уведомления о необходимости подписания лицензионного соглашения на музыку по очереди. Сегодня очередь Татьяны Помошниковой.
— Раньше я трудилась в химической лаборатории на заводе. Но денег там не платили. Сюда устроилась в 2001 году благодаря рекомендации знакомых, которые знали о создании филиала—ну, вы же знаете, как у нас в России… Затем заочно окончила юрфак, и теперь я уже ведущий специалист,—не называя размеров оклада, рассказывает о жизни Помошникова, пока мы едем к Гребному каналу. В этом живописном месте располагается несколько ресторанов, работающих без «музыкальной лицензии». Все владельцы уже получили уведомления от РАО две недели назад, но так и не откликнулись на деловое предложение. Сегодня повторная попытка договориться с неплательщиками. В ресторане «Робинзон», любимом месте отдыха нижегородской элиты, администраторы услужливо угощают чаем и кофе, но говорить по теме отказываются.
— Все денежные вопросы решает владелец. Мы ему передали первое уведомление, передадим и это,—объясняет ухоженный молодой человек с загаром, который родом явно из солярия.—И вообще, вот телефон его секретарши. Звоните, договаривайтесь о встрече.
Секретарша владельца «Робинзона» трубку не взяла.
— То ли действительно занят, то ли просто скрывается от нас,—вздыхает Помошникова. По ее словам, обычно из десяти хозяев общепитовских точек шесть сразу же соглашаются на подписание договора. На остальных надо давить. Всех неплательщиков можно разделить на две группы. В первую входят владельцы элитных заведений, которые уповают на связи с чиновниками. Во вторую—выходцы из южных регионов и люди, застрявшие своим сознанием в бандитских 90-х. Для них сам факт любой выплаты—дело принципа.
— Но после судов, как правило, все понимают, что платить-то выгоднее. В Мари-Эл у нас был долгий судебный процесс с одним ресторатором, депутатом областного собрания. Не хотел подписывать соглашение, а теперь он по суду должен 280 тысяч композиторам за песни выплачивать. В Чувашии владелец пиццерии «Феличита» задолжал деньги группам Hi-Fi и «Город 312». Сейчас филиал готовит около 12 исков против злостных уклонистов.
Между тем владельца ресторана «У Александра» азербайджанца Фагоза тоже не оказалось на месте.
— Он мащин свой в автосервис погналь,—сообщил его помощник.—Будет только вечером. Но ми еще с юристами этот вопрос порешаем.
МЕТОД УБЕЖДЕНИЯ
А вот хозяин ресторана на воде «Нептун» Михаил Говоров, невысокий мужчина, подписать договор согласен.
— Слышал я о вашей организации,—вздыхает коммерсант.—Только можно я на следующей неделе к вам в офис заеду? Там и решим вопрос.
— Конечно,—Помошникова окидывает наметанным взглядом помещение.—Мест 40 посадочных тут у вас? И еще летняя площадка?
— Она сейчас закрыта. Не сезон. А что, за нее уже сейчас придется платить?—волнуется ресторатор.—Что же у нас за страна такая? То ко мне водная милиция придет—водку проверяет. Через неделю, глядишь, земляная пожаловала. Пожарные, бочки с песком ищут, когда вокруг вода. Теперь вы. Неужели государству больше денег взять не у кого?
— Мы не государственная, а общественная организация, которая работает на основании 4-й статьи ГК РФ. Вы песни крутите, а за них надо платить.
— Значит, Диме Билану с Филей Киркоровым денег не хватает?
— Билан певец, а мы собираем деньги в пользу авторов.
— То есть мы должны за Билана платить. Дима поет, а мы платим.
— Дима платит за себя, а вы за себя. Вот у вас телевизор работает, музыка играет,—показывает на огромную плазменную панель борец за авторские права.—И таким образом в ресторане создается атмосфера, помогающая извлечению прибыли.
— Это барменша звук добавила, потому что ей из-за стойки не слышно. Да и гоняют по музыкальному каналу только иностранщину. Или вы хотите сказать, что Мадонне деньги перечисляете?
— Мы лично нет. У нас транзитный счет. С него деньги поступают в Москву в головной офис. Часть из этих денег отчисляется таким же зарубежным авторским обществам, а они уже потом передают вознаграждения артистам, в том числе и Мадонне. Приедете к нам в офис, мы покажем все документы. Или вы нам не верите?
— Не верю,—признается ресторатор.—Не те в нашей стране люди живут, чтобы так просто Мадонне деньги отдать. Скорее она нам заплатит за право в России петь. Впрочем, договор подпишу. Вы же, если прицепились, не отцепитесь.
ПИРРОВА ПОБЕДА
— Нас тоже очень долго мучил вопрос, а доходят ли деньги, которые мы платим, до Майкла Джексона или группы «Битлз»,—рассказывает президент группы компаний «ПИР», объединяющей 13 нижегородских клубов и ресторанов Александр Катюсов.—Но в ходе долгих дискуссий с руководством РАО мы пришли к убеждению, что деньги действительно доходят, и подписали соглашение.
Основные дискуссии между ПИР и РАО длились в нижегородских судах, а решающим аргументом послужило судебное решение о взыскании денежной компенсации с руководства ресторана «Плакучая ива» в размере 120 тысяч рублей в пользу авторов песен «Остров невезения», «Про медведей» из «Кавказской пленницы», «Мулатка-шоколадка», «Ах, какая женщина».
— Проиграв процесс, мы поняли, что лучше оплатить лицензию, а не компенсации, которые больше ежемесячных платежей,—признается Катюсов.
В общей сложности за год, по словам Катюсова, компания выплачивает РАО порядка 600 тысяч рублей. Между тем с этого года сумма платежей может увеличиться в два, а то и в три раза. Ведь кроме авторских прав на произведение еще существуют и смежные права, владельцами которых являются исполнители и звукозаписывающие студии, выпустившие фонограммы. Так что пользователям придется платить «музыкальный налог» не только в пользу композиторов, но и певцов и студий.
— Я слышал, что сейчас за право собирать это вознаграждение развернулась настоящая война между несколькими организациями,—говорит ресторатор.—Но к нам представители по смежным правам не обращались. Да и вообще, на мой взгляд, пусть бы эти борцы за авторские права вначале между собой разобрались.
ВОЙНА КОМПРОМАТОВ
По новому закону в каждой сфере прав должно остаться по одной аккредитованной государством организации. Но защищать смежные права певцов и звукозаписывающих студий претендует около пяти организаций, а настоящая битва—не на жизнь, а на смерть—развернулась между двумя: Российской фонографической ассоциацией (РФА) и Российским обществом по управлению правами исполнителей (РОУПИ). После гибели генерального директора РФА Вадима Ботнарюка, которому неизвестные проломили голову недалеко от дома, обе организации и вовсе перешли на осадное положение. Любой разговор о сложившейся ситуации в области смежных прав представители РФА переводят в рассказ о происках конкурентов из РОУПИ и кристальной честности покойного. Большинство новостей на официальном сайте посвящено судебным спорам с РОУПИ.
Впрочем, по словам начальника юридического департамента организации Ольги Кононенко, РФА сборы в пользу артистов временно прекратила.
— Все наши заботы посвящены подготовке к предстоящей аккредитации, которую мы надеемся все-таки пройти,—говорит она в телефонном разговоре. У ее конкурентов из
РОУПИ обстановка не менее нервная. Располагается эта контора в уютном желтом особнячке на Большой Никитской, под одной крышей с Московским союзом музыкантов. Прежде чем приступить к разговору, представители РОУПИ долго и нудно выясняют, почему редакция заинтересовалась вопросами авторских прав. А заодно пробивают по базам, правильно ли журналист назвал адрес издания и телефоны. Да и вообще, есть ли такой журналист?
— Вы только правильно поймите,—извиняется представитель РОУПИ Ольга Билыш.—Но на нас столько было вылито грязи в СМИ, что поневоле станешь подозрительным.
По словам Ольги, принцип их работы ничем не отличается от работы РАО, разве что расценками. Бизнесмены приобретают еще одну лицензию на смежные права и также ежемесячно уплачивают сборы. Организация эти взносы распределяет между студиями и артистами на основании специальных рейтингов, принцип составления которых так и не был раскрыт.
В отличие от РФА, по словам исполняющего обязанности директора РОУПИ Игоря Нисуева, РОУПИ сборы с ресторанов и магазинов за музыку не прекращало:
— При чем здесь аккредитация? Есть закон, и его должен кто-то исполнять!
При этом обе организации, не дожидаясь госаккредитации, продолжают набирать людей и открывать представительства в регионах. Судя по объявлению, вывешенном на сайте РОУПИ, для защиты прав отечественных артистов требуются исключительно бывшие милиционеры.
ЖИРНЫЙ ПИРОГ
— Два года назад, когда стало известно о грядущих изменениях, на меня выходили люди из обеих организаций,—признается Максим Королев.—Предлагали, чтобы я помог им организовать работу и представительства. Я выслушал тех и других и отказался. Уж больно все у них беспокойно.
Впрочем, беспокойно у смежников не только из-за борьбы за сборы с ресторанов и кафе. На кону и еще более жирный кусок пирога—сбор вознаграждения за копирование в личных целях. Уплачивать его предстоит производителям и импортерам аудиовидеопродукции и материальных носителей. То есть, по сути дела, вся ввозимая аппаратура будет обложена пошлиной в 3—5 процентов. А только в прошлом году в Россию было ввезено аппаратуры на сумму 10 млрд долларов. Получается, что борцам за авторские права они должны отдать примерно 300 млн долларов. Мало того, еще в 1998 году Борис Ельцин издал указ № 1471 о введении этого сбора в России. Но он не выполнялся, и импортеры ввозили оборудование при условии выдачи гарантийных обязательств о выплатах авторского вознаграждения, после того как будет определена организация, ответственная за сбор. То есть речь идет уже не о миллионах, а о миллиардах долларов. По закону Министерство культуры и массовых коммуникаций Российской Федерации должно определить, какая из организаций по защите смежных прав будет ворочать миллиардами. Основными претендентами на получение госаккредитации в этой сфере считаются все та же РФА и РОСП (Российское общество по смежным правам), которое по странному стечению обстоятельств размещается в том же здании, что и РОУПИ, только с другими людьми в правлении, но с теми же телефонами и юристами.
Впрочем, пока идет дележ будущих денежных потоков, рестораторы пытаются придумать способы защиты от всевозможных борцов за авторские права.
— Ведь на самом деле нас можно признать первыми пострадавшими от всех этих новшеств,—размышляет Александр Катюсов.—Например, у нас есть рестораны, где установлены те же тарелки НТВ. Как же так: мы заплатили за установку, телеканал заплатил артистам, продавцы телевизоров, если пошлинные сборы в пользу авторов будут введены, тоже уплатили. А теперь мы платим снова! И иногда, знаете, появляется мысль: а не лучше ли пригласить малоизвестных диджеев, чтобы они сделали микс из нескольких современных произведений? Выкупить у них права на миксы. И тогда ни одна авторская организация не сможет требовать с нас денег, потому что права на музыку надо доказать. А нынешние диджеи могут делать такие миксы, что ни одна экспертиза не сможет определить, кому принадлежит авторство!
ПОСТРАДАВШИЕ ОТ НОВШЕСТВ
Авторский пресс
Под пресс 4-й части ГК попали не только бизнесмены, но и электронные библиотеки, которые теперь должны получать от автора (или его наследников) письменное разрешение. И хотя этот пункт закона касается только живых авторов или умерших менее 70 лет назад, уже понятно, что договориться со всеми невозможно. Специальные библиотеки для незрячих и вовсе оказались вне закона. Например, Алтайская краевая библиотека для незрячих и слабовидящих вынуждена была запретить выдавать «говорящие книги» на дом, потому что за пределами библиотеки читатели могут преступить закон—скопировать и растиражировать информационный материал и тем самым нарушить права автора. Между тем одна «говорящая книга» в среднем звучит от 14 до 50 часов. Получается, что все это время инвалид должен отсидеть на стуле в читальном зале библиотеки. Собственная студия звукозаписи, в которой дикторы записывали художественные и другие произведения на аудио- и цифровые носители, тоже временно не работает. В новой редакции закона сказано, что при использовании произведений и объектов смежных прав нужно приобретать права на воспроизведение и на доведение их до всеобщего сведения. Теперь, чтобы растиражировать книгу на цифровых носителях, библиотеке придется получить письменное согласие правообладателя.
МНЕНИЕ
Павел Крашенинников, председатель комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству
Новый закон вступил в силу недавно—с середины января. Прошло еще недостаточно времени, чтобы загруженные суды успели рассмотреть иски защитников авторских прав. Мы не можем отследить каждое решение областных судов, тем более за столь короткий срок. Представим, например, парикмахерскую, где крутят тяжелую музыку и куда приходят стричься металлисты. Чтобы доказать, что металлисты ходят туда именно из-за музыки, нужно привлекать экспертов. Потом нужно будет рассчитать, какова доля прибыли, полученной за счет звучания той или иной музыки. Все это слишком сложно. Сейчас некоторые люди действительно ходят по общественным местам, в основном чтобы пригрозить—«или не крутите эти песни, или платите авторские сборы», и получаются своего рода превентивные меры. По закону они действительно могут взыскать деньги с общественных организаций, но это очень трудно сделать на бытовом уровне. Такая ситуация нормальна: Гражданский кодекс изначально призван регулировать не спорные вопросы, а обычную жизнь. Какие-то поправки к четвертой его части могут появиться только в случае технологического прогресса—как когда-то пришлось менять законодательство после появления интернета. А в остальном всем придется привыкать жить по-новому. По закону.
Виктор Дробыш, композитор
Я никаких компенсаций не получал, но людей, которые ходят по общественным местам и борются за соблюдение авторских прав, уважаю. Законы, может, хороши, но народ не законопослушен. Пройдет года два-три, может, что-то в отношении к авторам песен изменится. Но пока я не чувствую разницы между тем, что было до принятия четвертой части Гражданского кодекса, и тем, что происходит сейчас: песни крутят, компенсаций со стороны каких-либо организаций нет. К счастью, у меня очень много заказчиков работы, так что я могу обойтись без компенсаций.
Лариса Рубальская, поэтесса, автор песен
Мне никогда не платили компенсаций, и я уже не расчитываю на какие-то деньги за исполнения моих песен. Я не из борцов, но точно могу сказать: к РАО отношусь отрицательно: мне кажется, они плохо отслеживают соблюдение авторских прав в общественных местах. Ходить по парикмахерским и кафе смешно. Надо брать масштабнее. Крупнейшие концертные площадки, элитные клубы, где проходят вечеринки, в большинстве из них исполняются песни, тексты которых писала я или мои коллеги. И ниоткуда авторские не поступают. Как и компенсация за их отсутствие.
Коллектив группы «Город 312», пишущих и исполняющих свои песни
Никаких компенсаций нам не поступало. Платить авторам должны, но в то же время мы не стали бы определять звучание песни в общественном месте как незаконное до соответствующего решения суда. С другой стороны, не платить авторам несправедливо: труд и талант заслуживают вознаграждения. Впрочем, вряд ли люди, которые ходят по общественным местам, а потом направляют иски в суды, альтруисты. Кто будет безвозмездно заботиться о благе авторов и артистов?..
Фото РЕНА ЭФФЕНДИ/AGENCY.PHOTOGRAPHER.RU